— Нет. Его десять лет назад объявили негодным для этой службы. Никто точно не знает почему. Какая-то деменция, провалы в памяти, частые абсансные припадки.

— А история, которую о нем рассказывают, исчезновение на несколько дней — это правда?

— Есть и другая версия. Во время того путешествия корабль мог просто заблудиться.

Мужчины дрожат на ветру, словно ими овладел магический страх, запрещенный страх, и теперь надо искать способ утвердиться в своем позитивном настрое, успокоиться. Они представили волну, появившуюся из ниоткуда, целую стену воды, непредвиденное препятствие, которое рушит судьбы и топит корабли. Вместе они прожили кошмар каждого моряка, узрели темную надвигающуюся водяную массу высотой в несколько метров, которая опрокинет все на свете.

— А почему он несколько недель ничего не говорил? И почему его команда молчала?

— Честное слово, я понятия не имею.

После второй сигареты можно возвращаться, они редко столько говорят, однако оба двигаются медленно, видно, что хотят еще чем-то поделиться.

— Я спрашивал у тебя, хорошо ли ты ее знаешь, потому что слышал разное… Говорят, она изменилась. Говорят, она немного странная. Вот только что следила за моряком в коридоре, пыталась проникнуть в каюты.

— За каким моряком?

— За новичком.

В другой день они бы отпустили скабрезную шутку, но теперь ни одному из них не до смеха.

— Почему она следила? Если у нее есть вопросы, она могла просто вызвать его.

— Именно. Обычно она всегда придерживается протокола.

Сидя на кровати и прижав ноги к груди, она чувствует, как множатся подозрения, пока двое или трое мужчин, встретившихся на палубе, говорят на одном языке. Уверенность и доверие могут покрыться чешуей, как рыба, могут стать скользкими, уплыть.

Если бы она решила не выходить из каюты, оставить корабль на попечение ветру, все быстро смекнули бы, что не нуждаются в ней и могут управлять судном совершенно самостоятельно. Однако она не чувствует опасности, временный мятеж кажется ей сомнительным. Напротив, она была бы рада, если бы все эти мужчины собрались наконец с мыслями, перестали чего-то ждать от нее и придумали план действий.

Она знает, что команда сильная, что эта часть человечества тянется к прекрасному. Они хотят придумать нечто новое, снять с этого мира завесу.

Она вновь закрывает глаза и позволяет себе утонуть на полу.

Обычно она так себя не ведет, не бросает работу средь бела дня.

Она должна ходить, говорить, действовать: обычно у нее напряжена каждая мышца, обычно она на три шага впереди всех. Чтобы ее остановить, нужен призрак, невообразимый пейзаж, морское чудовище.

Вчера вечером она видела свет. Боль не могла остановить ее, падение не могло, все было стабильно и спокойно. В последних лучах солнца море выглядело болезненно красным, раненым, истекающим кровью после битвы. Вода казалась плотной, липкой.

Несколько минут она созерцала волны, затем протерла глаза.

Это было прямо перед ужином. Теперь она вспоминает, сидя на кровати, соединяет в голове ниточки событий. Как можно управлять кораблем, если не следить за настроением океана?

— В твое огромное сердце что-то вонзилось, корабль. Невидимый мощный гарпун. Это смерть. Пока я составляла отчеты и возилась с рутинными делами, ты купался в собственной крови.

Она собрала экипаж в офицерской каюте. Присутствуют не все, некоторые на постах. Когда глаза устали, а спины и плечи начали ломиться от боли, они сменили друг друга. Она благодарит команду за работу, убеждает в том, что отклонений от траектории нет и что, возможно, речь идет всего о нескольких часах задержки. Она говорит, что на связи со спасателями и с начальством, что все хорошо, хорошо. Она без запинки несет вздор, чтобы команда сохраняла спокойствие. Она шпарит так уверенно, так правильно формулирует, так четко объясняет, что не подкопаться, остается только верить. Завершая свою пламенную казенную речь, выстроенную по всем правилам безопасности, она ищет прозрачные глаза незнакомца, но не находит их.

Когда все расходятся, она остается один на один с помощником. В маленькой библиотеке наугад выбирает книгу. Пока говорит, механически перелистывает страницы. Ты читал? Про вулкан и потерю контроля.

Он не знает, что делать, поэтому внезапно подходит к ней и забирает книгу.

Это самый интимный момент в истории их отношений. Но она не вздрагивает, не отступает.

— Хочешь, я тебя сменю и свяжусь с портом? Займусь административной работой?

— Зачем?

— Потренируюсь. Мечтаю однажды оказаться на твоем месте, тоже в скором времени командовать на корабле.

Стоя в нескольких сантиметрах друг от друга, они с трудом, но улыбаются.

Он знает, что спасется, только если возьмет ситуацию в свои руки, возьмет на себя управление кораблем, нейтрализует спокойной работой ее ощутимое смятение.

Он осторожно кладет роман на полку, словно обезвреженную бомбу.

— Надо следить за тем, чего мы не знаем. Быть более упрямыми, чем корабль. Надо быть собой, железными людьми, гигантами. Твердыми и подвижными, готовыми к перемещениям и дискомфорту. Потому что таково наше призвание: море, километры на борту. Потому что так живется тем, кто отказался от твердой земли и проторенных дорожек. Нам кажется, что за пультом управления мы всё контролируем. Но от нас мало что зависит. Мы не можем просто так выбросить за борт того, кто нам не нравится. И мы не в силах предвидеть, что натолкнемся в тумане на скалу.

— Мне казалось, радары точные.

— Это фикция.

— Серьезно. Парни волнуются. Они не понимают, что ты пыталась до них донести. Что мы в отчаянии?

— В отчаянии? В каком отчаянии? Где ты видишь отчаяние? Мы найдем причину снижения скорости и будем в порту через три дня. Я не хочу провести путешествие, обсуждая странную скорость или незапланированное купание.

Они еще не знают, что эта точка, этот твердый голос восприняты снаружи как знак, и туман начинает рассеиваться. Державший их за горло ужас ослабляет хватку.

Чем ближе к тропикам, тем сильнее бьют солнечные лучи и тем быстрее заходит солнце. Вскоре совсем стемнеет, и этот день станет тягостным воспоминанием, мрачным — поскорее бы забыть, уткнувшись в судовой журнал.

Я, нижеподписавшаяся, капитан, дочь капитана, командующая судном первого класса, стоящая во главе корабля, который плывет сам по себе, принадлежит навигационной компании тех, кто плавает, не задаваясь лишними вопросами, тех, чей офис расположен в большом отвратительном городе, и должен прибыть в порт другого мерзкого городка поменьше, сообщаю, что снялась с якоря в Сен-Назере четного числа XXI века и направлялась к Антильским островам, не зная, что они движутся; корабль был в хорошем состоянии, прошел все необходимые проверки, оснащен как подобает, перед отплытием его осмотрели и засвидетельствовали исправность каждого механизма и прибора, оценили непроницаемость, закрытые краны: экипаж из двадцати мужчин и одной женщины; затем вдруг мужчин стало на одного больше, и этого никто объяснить не в состоянии. Женщина на корабле не рожала и рожать никогда в жизни не хочет. На судне 150 000 тонн запасов пропитания в цветных контейнерах — мои любимые голубые, они красиво смотрятся в сумерках. Глубина погружения при отплытии была 18,30 м сзади и 15,60 м спереди.

Мы покинули порт в 22:40 по местному времени с помощью лоцмана и четырех буксировщиков. Радар не выявил никаких отклонений от нормы. Плавание проходит легко, видимость на 10 миль, скорость 12,5 узла. Внезапно у экипажа появляется светлая мысль, всем хочется глотнуть сладкого воздуха свободы. Потому меры предосторожности соблюдены, в 9:45 скорость сброшена, сознание профессионалов на борту ясное, запланирована остановка, маневрирование предусмотрено, однако все члены экипажа отсутствуют, заняты купанием, фонари и сигнальная система работают, радары дезактивированы.