Для формы подавальщиц сегодня выбрали платья глубокого синего цвета чуть ниже колена, расклешённые на талии. Я помогала накрывать на столы. Когда всё было готово, обслуга выстроилась возле прохода на кухню. Я с замиранием сердца ожидала появления гостей.

Наконец двери в зал распахнулись. Первыми вошли Эрион с незнакомцем в тёмно-зелёной мантии с капюшоном. Когда он снял её на входе, я с удивлением обнаружила, что у мужчины нетипичная для летнего1 внешность: каштановые волосы, карие глаза, что выдавало смешение летней и зимней крови. Летний осмотрелся по сторонам и начал о чём-то переговариваться с Эрионом.

Остальные приглашённые не заставили себя ждать. На приём пришли практически все профессора Академии. По очереди они подходили к летнему и представлялись, затем рассаживались по своим местам. Над каждым стулом мерцало имя гостя, исчезающее, как только человек садился. Эрион с летним гостем последними проследовали к столу в центре зала.

Организатор быстро показывал каждому подавальщику, какой стол ему обслуживать. Когда очередь дошла до меня, он указал на центральный. Я не смогла сдержать негодования, так как больше всего боялась этого:

– Почему именно я?

Он сердито глянул на меня и ответил:

– Ты, как и этот летний, полукровка, тебе и обслуживать его. – Организатор гаденько ухмыльнулся.

Я безмолвно открывала и закрывала рот, стараясь подавить гнев. Мне не раз в своей жизни приходилось проглатывать вот такие издевательства, связанные с моим происхождением. Внешне я старалась не реагировать на них, но внутри это каждый раз цепляло. Вспомнив о деньгах, я стиснула зубы и ответила:

– Хорошо.

И тут же занялась работой. Времени успокоиться не оставалось, и всё же я смогла сосредоточиться. Сложнее всего было первый раз обойти зал, встречая на пути презрительные взгляды некоторых преподавателей, знающих меня. Для кого-то из них я всегда оставалась ничтожеством из-за слабой магии; для кого-то – из-за бедности семьи; а кто-то, как и организатор, недолюбливал полукровок, считая отношения между летними и зимними недопустимыми. Хоть наши королевства за последнее время сблизились, не всем это было по нраву.

Я поставила блюдо с запечённым мясом посреди стола, стараясь сделать это быстро, не привлекая к себе внимания. Однако Эрион заметил меня. Его брови удивлённо поползли вверх, и я его понимала: он не ожидал увидеть меня в качестве обслуги. Быстро взяв себя в руки, Эрион произнёс:

– Принесите нам, пожалуйста, красного вина и разлейте по бокалам. – Требовательно произнёс он.

Я обернулась и поймала его взгляд. В нём читался интерес, как если бы Эрион проводил какой-то опыт. Чувство, что он использует меня для какой-то цели, заставляло ещё больше внутренне напрячься. Как бы мне не хотелось просто уйти отсюда, долг перед семьёй заставлял стоять на месте. Я кивнула:

– Да, магистр Эрион. – И с колотящимся от необъяснимого страха сердцем я пошла назад.

Обернувшись по пути, я увидела, как Эрион что-то говорит летнему и тот поворачивается в мою сторону. Интересно, что он мог сказать обо мне и, главное, зачем? Я надеялась, что он просто показал, кто будет их обслуживать. Только на кухне я смогла выдохнуть, прежде чем взять вино и пойти на второй круг унижения. К счастью для меня, за моим столиком сидел и профессор Алар. Он ободряюще улыбнулся, когда я наполняла его бокал, и это придало мне сил.

Эрион не унимался и довольно часто просил меня что-то унести или принести, будто он нуждался, чтобы я крутилась где-то рядом. Моя уверенность в том, что он что-то задумал, крепла.

Подавальщиков не хватало, и, кроме центрального стола, мне приходилось обслуживать ещё и другие. К концу приёма я настолько устала, что перестала волноваться из-за Эриона и окружающих. Мне казалось, они тоже забыли о моём существовании. Как выяснилось, я рано расслабилась. Когда я уносила грязную посуду со стола, услышала откуда-то сбоку своё имя. А затем расслышала и слова: «Ивилира, да, это точно она. С её ничтожным даром она только и может, что прислуживать нам. На иное не способна. Хотя, возможно, у неё есть и другие таланты».

Раздался смех. Я точно знала, кто это говорил. Аксель. Один из самых молодых преподавателей. Хоть он и был довольно талантливым, но не отличался кротким нравом. Едва мне дали должность ассистентки, он стал изводить меня колкими замечаниями и откровенной неприязнью. Я дёрнулась в его сторону, отчего поднос выскользнул из моих рук, посуда упала. По залу пронёсся звук бьющегося стекла. Мне показалось, что вокруг наступила оглушительная тишина и каждый взгляд устремился на меня. Желая скрыть слёзы унижения, подступающие к горлу, я повалилась на колени и стала судорожно собирать осколки, когда увидела перед собой чью-то руку. Я подняла взгляд: это был тот самый летний. Он слегка улыбнулся мне и сказал с лёгким акцентом:

– Не нужно этого делать, а то ещё порежете пальцы осколками.

Я была столь удивлена, что безропотно приняла его помощь и поднялась. Может, из-за шока от происходящего, но мне показалось, что место, где наши руки соприкоснулись, стало нагреваться. Глаза летнего на миг недоуменно расширились, но он мгновенно взял себя в руки и спокойно произнес:

– Будьте осторожны в следующий раз.

Он убрал руку и вернулся за стол. Я проводила его взглядом, неосознанно потирая то место, которое только что обожгло прикосновение его руки. А затем, опомнившись, бросилась на кухню за небольшой коробкой, имеющей магическое свойство – по приказу вбирать в себя весь мусор. Таким образом, с последствиями моей оплошности я разобралась.

В каком-то внутреннем оцепенении я доработала до конца приёма. После того как летний помог мне, больше никто не решался говорить обо мне и даже смотреть в мою сторону, словно я попала под его защиту. Лишь Эрион постоянно провожал меня взглядом, значение которого я так и не разгадала. Наконец летний и Эрион, распрощавшись со всеми, ушли. За ними стали расходиться и остальные гости.

Пришёл заветный час выплаты за работу. Организатор протянул мне моры. Я тут же пересчитала их. Не хватало трёх. Я подняла на него взгляд:

– Где остальное?

Организатор недовольно скривил губы:

– Ты хоть знаешь, сколько стоит посуда, которую ты разбила?! Скажи спасибо, что я вообще заплатил тебе!

После унижения, испытанного сегодня, я не собиралась сдаваться:

– Я не раз работала подавальщицей и прекрасно знаю, сколько человек должно обслуживать такой приём! Уж не ректор ли попросил вас сэкономить на людях?! Если бы я обслуживала только один стол, как мы договаривались изначально, вряд ли я что-то уронила! – Сузив глаза, я закончила свою мысль: – Так что пойдёмте к ректору, пусть он разрешит наш спор.

Я скрестила руки на груди, готовясь отстаивать свои деньги. Организатор раздражённо хмыкнул, однако высыпал ещё три мора из увесистого кошелька и сунул их в мою руку.

– Только ради своей репутации я не буду спорить с тобой! Держи свои деньги и проваливай отсюда, пока я не передумал!

– С превеликим удовольствием! – Я развернулась и поскорее вышла из опустевшего зала.

***

Я полагала, что, как только приём завершится, смогу выдохнуть и расслабиться, но, подходя к общежитию, ничего, похожего на безмятежность, не чувствовала. Меня не покидало ощущение, что я не заметила чего-то важного.

Уже в комнате я почувствовала, что со мной происходит что-то неладное: перед глазами возникла пелена, ноги стали ватными. Я списала это на усталость и, переодевшись в ночную сорочку, легла в кровать. Казалось, что я засыпаю. Но потом меня начало бросать то в жар, то в холод. Мне нужна была помощь, но Мия уехала на все выходные, и рассчитывать можно было только на себя. Впрочем, как и всегда.

Кое-как, я выбралась из-под одеяла, надела тёплый плащ и, держась за стену, медленно двинулась к выходу. Со второго раза открыв дверь, я практически вывалилась в коридор. Он пустовал: многие работники уезжали на выходные домой, а стучать во все двери не было сил. Я попыталась идти в сторону выхода с этажа. Спустя половину пути сознание стало ускользать от меня, смазывая картинку вокруг, я брела будто в бреду. Вдруг я услышала рядом знакомый голос: