Все яркие краски, содержащиеся в маминых историях, пьяных разговорах и солдатской болтовне, успели создать в воображении Синава холст, отображавший представление его народа об урлодакарской культуре. Картинка получилась не привлекательной. В большей степени даже отталкивающей.

Прозвучавшее задание Фарискира тянуло на полноценный подвиг. Именно так в глаза Синава выглядел обряд инициализации. Но, с другой стороны, могли ли быть иначе, если он собирался встать под крыло одного из влиятельнейших людей во владениях? Чего бы стоил Фарискир, если бы не требовал от своих людей полноценной отдачи? При своём положении он был в праве ставить перед ним такие задачи, но Синав уже понимал, что место в свите Отца Мельхирона не достанется ему за правдивые ответы и избитое лицо. В суровом мире возможность находиться под солнцем нужно было ещё заслужить.

– Я, признаться, никогда не покидал пределы Циката… – Неуверенно начал Синав, но практически сразу был прерван Фарискиром.

– Ты имеешь полное право отказать от выполнения задания, но в таком случае…

– Нет. – Юноша резко перебил сидящего толстяка, пусть внутри и сотрясался от страха. Он не мог выпустить из своих рук жирного куска. – Я пойду, но буду нуждаться в наставлениях.

– На этот счёт можешь не переживать, я подготовил для тебя одну из лучших энарольских карт. Надеюсь, ты умеешь ими пользоваться? – Интонации в его голосе намекали на положительный ответ, да и Синаву требовалось набить себе цену, поэтому он согласно кивнул. Маленькие пальцы хозяина подхватили лежащий под ножнами сложенный пергамент, развернули, и Фарискир быстро проглядел его. – Но для начала мне бы хотелось услышать от тебя, что ты знаешь об урлодакарцах. Не мог же ты всю жизнь прожить на расстоянии двадцати километров от границы и не составить о них мнения.

Вопрос оказался простым. Синаву требовалось лишь кратко пересказать всё то, что он услышал от своей матери.

– Это дикое племя, живущее в самых непроходимых чащобах леса. Насколько я знаю они едва ли не единственные во всех владениях, поклоняющиеся Козлице. Другие народы не признают её культ, находят его слишком древним… Они не покидают своих территорий и не проявляют агрессии по отношению к соседям. Они уродливы, и многие говорят, что в этом замешаны кровосмесительные связи. Я слышал, что жители леса напоминают животных…

Он посмотрел на Фарискира, пытаясь понять, требуется ли от него продолжение или названной информации вполне хватит. Во время его речи Отец Мельхирона покачивал головой, отчего его кожаный зоб перекатывался по горлу. Прислушавшись, можно было разобрать, как шуршит его щетина.

– Настоящие дикари, начисто лишённые цивилизованности. Да, вполне возможно, что с грязными животными они имеют куда больше сходств, чем с людьми. Из поколения в поколение они деградируют, их мозги медленно отмирают, стирая последние человеческие черты. Знаешь ли, они пожирают младенцев, поэтому матери не выпускают на улицу своих детей, когда урлодакарцы приходят в наши города. Я искренне рад, что от них меня отделяет стена высоких деревьев, и что они не имеют желания высовывать свои поганые хари за пределы леса. – Пауза. Фарискир несколько распалился, описывая гнусное племя, проживающее по соседству. Впервые за время их разговора в его голосе появились хоть какие-то проявления эмоций. Не будь Синав так сильно сосредоточен на словах, он бы обязательно обратил внимание на произошедшую перемену. – Но злая шутка судьбы заключается в том, что природа, обошедшаяся таким жутким образом с их внешностью и умственными способностями, необычайно щедро одарила их своими материальными богатствами. Южные отроги Пирлоульских гор, вклинивающиеся в Урлодакарские леса, изобилуют полезными минералами, из которых дикари приноровились делать идолов для своих ритуалов. Они хранят эти вещи в козьих храмах, поклоняются им или приносят в их честь жертвы, не суть важно, что именно они делают с этими идолами, пусть хоть садятся на них верхом, главное, что эти вещи представляют немалую ценность и пользуются спросом среди высшего общества. Я уже успел заработать репутацию человека, разбирающегося в дикарских безделушках, и имею очередь их желающих их приобрести. Поэтому и отправляю вас на охоту…

– «Вас»? – Неуверенно переспросил Синав, земля под которым чуть качнулась. – Значит ли это, что…

– Что это задание я доверил не тебе одному? Именно это оно и значит. – Короткий пальчик нацелился на живот юноши. – Осторожные люди никогда не кладут все стрелы в один колчан. Минимальный риск и максимальная выгода, таково условие успешности. – После классической паузы в голосе Фарискира зазвучала неслыханная ранее твёрдость. – Надеюсь, ты не собираешь меня ни в чём упрекать? Честно, я не понимаю твоего возмущения по этому поводу, если вы вдвоём принесёте мне безделушки, никто не окажется в проигрыше. Если один из вас не сумеет выполнить уговора, то надежда останется на второго. Если вы оба подведёте меня, то значит, я дважды ошибся, и в будущем буду более тщательно подходить к выбору кандидатов. Ты ничего не теряешь, жеребчик, поэтому даже не вздумай корчить недовольные рожи и делать обиженные глазки. Тебе не следует забываться в этой комнате.

«Жеребчик» – презрительное прозвище вздорного ребёнка или мальчишки, недостойного зваться мужчиной. Дружественная атмосфера куда-то испарилась, исчез располагающий к себе толстяк, в его кресле развалился обрюзгший паук, вплетающий людей в кружева своих паутин. За долгую жизнь Фарискир успел заработать много репутаций особенно в тех областях, где окровавленные руки вытворяли грязные дела. Синий огонь высвечивал жестокое лицо человека, перечеркнувшего сотни судеб. Пред силой, заключённой в грузном теле, Синав был беззащитен. Язвительные ответы умерли на полпути к горлу, ему оставалось только поджать хвост.

На этот раз его поклон длился целых десять ударов сердца, а когда он разогнулся, то вновь увидел добродушного толстяка, но на этот раз уже не поддался внешнему обаянию.

– Вот и славно, что мы друг друга поняли. К тому же добротная конкуренция ещё никогда не работала во вред, обычно она стимулирует обе стороны.

– Когда он получил задание? – Соревновательный дух захлестнул Синава, и он более не мог думать ни о чём другом.

– О, какой же ты нетерпеливый и вспыльчивый! Уже бьёшь в землю копытом! Хорошо! Хорошо! – В приливе возбуждения Фарискир забарабанил ладошками по столешнице. – Он был у меня вчерашним вечером, и сегодня уже выдвинулся в путь.

– Кто? – Выпалил разгорячённый юноша, чувствующий, как у него под ногами начинает разгораться костёр.

– А вот этого я тебе не скажу. Быть может, вы пресечётесь в козьем храме, или пожмёте друг другу руки, когда принесёте мне дикарские поделки. Я пустил молодую кровь, и теперь посмотрю, придётся ли она мне по вкусу.

Глаза юноши нашли лежащую на столе карту, казалось, он прямо сейчас готов выбежать из «Вороньей Лапки» и броситься в погоню за первым кандидатом. Фарискир пальцем подтолкнул к нему сложенный пергамент.

– На твоём месте я бы как следует выспался и набрался сил перед предстоящей дорогой. Подумай над припасами и запасами воды, чтобы не пришлось хлебать мочу. И помни, Синав, вам нет необходимости соревноваться. Я приму под своё крыло вас обоих, если вы достигнете успеха. – Пальчики ловким движением подхватили пергамент и протянули его юноше. Тот не замедлил схватить карту и поместить её во внутренний карман жилетки. Но хозяин ещё не собирался его отпускать. – Это я тоже приготовил специально для тебя.

На этот раз Отцу Мельхирона пришлось воспользоваться двумя руками, чтобы поднять лежащие на столешнице ножны.

– Уверен, ты мастерски обращаешься с кинжалом, но меч придаст тебе дополнительной солидности и в два раза увеличит твой арсенал.

В состоянии немого изумления Синав принял ножны. Они непривычно отягощали руки. Он дёрнул за рукоять и слегка приоткрыл заточенное лезвие, не сумел удержаться и вытащил клинок целиком. Синее пламя запрыгало по острой стали.