Синав осмысливал (или вернее предпринимал к этому попытки) только что услышанное предложение. Что касается армии и странствующих торговцев, то он не испытывал ни малейшего желания связывать свою жизнь с ними, в словах Фарискира он услышал отголоски собственных умозаключений… но предложение встать под крыло Отца Мельхирона, озвученное им лично, сбивало с толку грандиозностью открывающихся перспектив. Продать свой нож самому богатому на юге человеку! Примкнуть к элите и возвыситься над знакомыми-собутыльниками! Иметь в карманах звонкие монеты, а не дыры! Покупать самых лучших женщин!

Детский восторг прошил его от пяток до самой макушки, иные мельхиронцы готовы были перерезать горла родным братьям, чтобы услышать подобное. Да кто в здравом уме стал бы отказываться? Синав осознал, что готов полностью с потрохами продаться Фарискиру, и этот факт нисколько не смущал его. Он был рад, горд, и даже боль в скуле не могла удержать его губ от глупой улыбки.

Однако жизнь в бедности и детство на улицах научили его изрядному скепсису, и эта привычка заглядывать внутрь сверкающей мишуры, способность всегда предполагать худшее уже била в его голове тревогу. Ветреная Госпожа сдала ему прекрасные карты, но, даже, имея на руках выигрышную комбинацию, не следовало бросаться и ставить на всё. Как бы ему не хотелось прямо тут отдаться кружащей голову мечте, Синав заставил себя прийти к принятию решения с прагматизмом взрослого человека. Его мать, когда находилась в состоянии связно мыслить, что последнее время происходило всё реже, до сих пор обвиняла его в отсутствии серьёзного мышления, и сейчас её дребезжащий голос строго отчитывал его. Ему оставалось принять её правоту и попытаться окинуть ситуацию трезвым взглядом.

Ах, как это было непросто! Как трудно было отгородить себя от прекрасных видений! Руки его по-прежнему были сцеплены за спиной. Большим пальцем Синав нащупал царапину на своём предплечье и резко вдавил в рану ноготь. Пришедшая боль в некоторой степени отрезвила его. Неизвестно, сколько он стоял, как истукан, следовало задать вопросы, и на них Синав решил сосредоточиться.

Он не имел громкого имени и не прославился своими подвигами, и по этой причине первым вопросом был следующий:

– Почему я?

– Потому что ты уже сейчас готов выпрыгнуть из своих штанов от радости и пробежаться голышом по главной улице. Но если серьёзно, то я, в самом деле, отслеживал тебя последнее время. Ни я, ни мои люди не молодеем, нам нужна свежая кровь. Тех, с кем ты имел удовольствие познакомиться возле ворот и внутри забора, я тоже когда-то высматривал из подрастающей молодёжи. Некоторые из них сидят под моими крыльями десять, пятнадцать лет, при нашем образе жизни мне постоянно приходится держать руку на пульсе города, чтобы чувствовать его свежую кровь. – Пауза. Фарискир сделал несколько глубоких вдохов. – И нужно сказать, что на меня произвело положительное впечатление та дуэль, в которой ты принимал участие. Насколько мне известно, тот тип собирался тебя прикончить. В тебе есть запал, смелость и изворотливость, и я сильно ценю эти качества в человеке.

«Скорее хвастовство, трусость и везение» – думал про себя Синав, хотя следовало признать, что было приятно слушать похвальбу из уст самого Фарискира.

– И потому я предлагаю купить твой свободный нож, взять тебя под крыло и надеяться на долгое и плодотворное сотрудничество. Что скажешь на такое предложение, Синав?

Прежде, чем он успел подумать, слова сами сорвались с его языка.

– Что оно довольно щедрое. – Ляпнул он.

Отец Мельхирона только улыбнулся на это:

– Своих птенцов я обеспечиваю всем необходимым для жизни. Тебе было бы интересно перекинуться парой слов с моими ребятами, думаю, у них нашлись бы достаточно весомые аргументы в пользу нашего сотрудничества.

Те ребята, которых успел увидеть Синав, не подходили под определение людей, готовых «перекинуться парой слов» и при дневном свете, а в устрашающих декорациях ночи тем более. Но весь опыт жизни в Мельхироне говорил в пользу того, что выгода на стороне Фарискира. Проклятье, во всех тавернах ходили разговоры о том, что люди из столицы нередко приезжают сюда, на окраину Циката, чтобы спросить совета Фарискира, а него самого существуют связи, имеющие влияние на ближайшее королевское окружение. Он олицетворял могущественную власть, и его поддержка позволяла иметь по жизни намного меньше проблем.

– Я согласен. – Синав произнёс это удивительно спокойным голосом, даже не подозревая о том, какие последствия оно будет иметь для его жизни. В тот момент он даже и представить не мог, как далеко разбегутся круги от этого камня, брошенного в реку его судьбы.

– Прекрасно. – Фарискрир аж прихлопнул в ладошки, и воронья лапка на его запястье отбросила на стену пугающую тень. – Но прежде, чем я приму тебя под своё крыло, тебе предстоит выполнить поручение. Я проверяю всех своих птенцов, ведь мне нужна уверенность в их преданности и силе. Ты готов к заданию?

По большому счёту Синава ничто не удерживало в городе, с матерью у него были довольно напряжённые отношения, он редко заглядывал к ней в Дом Сожаления. Среди местных парней было всего пара человек, которых он мог назвать друзьями. С женщинами у него не клеилось… И вновь всё говорило в пользу того, что он с радостью примет порученное ему задание.

– Да.

– Я искренне рассчитывал на такой ответ. А теперь приготовься слушать и заранее продумай все вопросы, которые посчитаешь нужным задать. Запомни первое правило моего дома: глупых вопросов не существует. Существуют вопросы незаданные, приводящие к проблемам. Если у тебя есть сомнение, если есть намёк на сомнение или чувство неясности – ты спрашиваешь и уточняешь. Информация, которая входит в твои уши, должна быть понятна тебе в полном объёме. Вопросы?

Поначалу Синав собирался отрицательно качнуть головой, но вовремя спохватился, его испытание уже началось, и он не имел желания завалиться в самом начале.

– А другие птенцы тоже проходили такое задание?

В подсвеченных синим пламенем глазах Фарискира мелькнуло озорство.

– Конечно. – Ответил он, глядя точно в глаза юноше. – Это нечто обряда инициализации. Старая, добрая традиция, которой я придерживаюсь с давних времён. Для такого молодчика, как ты, я придумал кое-что особенное. Принеси мне какую-нибудь золотую ритуальную безделушку из Урлодакара.

На несколько вздохов в комнате повисла тишина.

Синаву требовалось собрать разбежавшиеся по сторонам мысли, чтобы выдавить из себя хоть что-то вразумительное. Чудесные перспективы медленно отодвигались на задний план. Он предполагал, что Фарискиир предложит ему какое-нибудь чёрное дельце: запугать должника, проследить за кем-то из конкурентов, поучаствовать в облаве, но, видимо, подобная мелочь не могла произвести впечатление на Отца Мельхирона.

Урлодакар… перед взором Синава вставали невообразимо огромные пространства, заполненные мрачными лесами. Как равнинному жителю ему было трудно представить себя в окружении деревьев, через кроны которых едва пробивается солнечный свет.Урлодакар… загадочные владения, расположенные по соседству с Цикатом, но отдалённые от него по всем параметрам. Урлодакар… таинственное место, где проживают жутковатые последователи культа Матери Козлицы. Урлодакар… даже в самом его названии звучала угроза.

Обширные владения Урлодакара лежали к западу от Циката, но дурная слава о них расцвела много поколений назад и с тех пор уверенно поддерживалась. Родители запугивали детей страшными сказками об уродливых урлодакарцах и всегда сторонились тамошних торговцев и приходящих с той стороны леса людей. По крайней мере, так дела обстояли на южной и западной границах Циката. Ближе к столице и блеску короны эти слухи уже не воспринимались так серьёзно, на высшем уровне Урлодакар считался удобным дипломатическим союзником, никогда не претендовавшим на территории Циката. Урлодакарцы требовали неприкосновенности своих лесов, и их совершенно не интересовали равнины, что вполне устраивало цикатийскую власть.