‒ Никита! ‒ ошеломлённый голос Дарьи.
Усиленно заморгав, я осмотрелся. Наша спальня. Темень, разбавленная тусклым ночным светильником в розетке. Я лежал в постели, держась за горящую щеку, а рядом сидела в белой ночнушке на тонких бретельках Дарья и с ужасом смотрела на меня.
‒ Что случилось? ‒ рискнул спросить я и сел.
‒ Я не могла тебя разбудить, ты стонал и бредил во сне! Никита, что с тобой?!
О как… Давненько меня не мучили такие кошмары. Точнее, никогда.
Пока я сидел истуканом и недоумённо хлопал глазами, вспоминая свой сон, Дарья присмотрелась ко мне и взволнованно спросила:
‒ Что тебе такого приснилось?
‒ Приснилось это… слишком адекватно сказано, ‒ пробормотал я, утёр пот со лба и пересказал свои ночные похождения.
Дарья пристально смотрела на меня, пока я не умолк, с минуту переваривала услышанное и наконец сказала:
‒ Это не мог быть просто сон. Ты видел нечто такое… что напрямую касается наших обязанностей, и в этом сне явно не был самим собой. То есть, чужими глазами смотрел чьи-то воспоминания.
Мысленно выдохнув, я вознегодовал:
‒ Но видения о мёртвых обычно приходят Антону! Почему сейчас это увидел я?
Она неопределённо покачала головой и пожала плечами.
‒ Если это типичный случай неупокоенного духа… Да, это должно было присниться ему. Может, он тоже что-то уви…
Негромкий стук в дверь оборвал её на полуслове. Дарья спешно накинула халат, включила свет и открыла дверь и в спальню, в домашних штанах и расстёгнутой рубашке, с распущенными, длинными до пояса волосами вошёл Антон. Растерянно глянул на меня, на Дарью, снова на меня и выдал:
‒ Что тебе приснилось?
Честно говоря, я почти и не удивился. Мой рассказ вышел скомканным и сумбурным, но посланнику самой Смерти было достаточно и этого.
‒ Ты сказал, что не мог остановить убийцу. Ты был на месте неприкаянного духа? Каким когда-то был сам? ‒ спросил Антон, в задумчивой позе философа сидя на компьютерном кресле. Я сидел на краю кровати, Дарья то смотрела в окно, сложив на груди руки, то расхаживала по комнате.
‒ Да нет, вряд ли, ‒ передёрнул я плечами. ‒ На меня смотрели прохожие, а вот творящуюся вокруг дичь не видели… Это я про убийство и суицид.
‒ В чьей же шкуре ты тогда оказался? ‒ задумалась Дарья. ‒ Если допустить, что тебе приснились воспоминания какого-то человека… живого человека, раз его видели окружающие…
‒ То этот человек, судя по всему, каким-то образом видел то, чего не видели другие. ‒ Антон хмуро смотрел в одну точку.
‒ Девушка, которую зарезали в парке, была одета как-то по-старомодному, ‒ вспомнил я. ‒ Пальто синее, шляпа типа котелка. И причёска такая с высоким зачёсом и короткой чёлкой.
‒ Лихие девяностые? ‒ удивлённо вскинул брови Антон.
‒ Но все остальные, кого я видел, были одеты по нашему времени! У одной женщины я даже видел смартфон.
‒ Как я понимаю, это были истории мёртвых, что вернулись через проход между мирами. Но кто мог их так наглядно видеть?
– Кто-то живой, – уверенно сказал я.
Тут прикрытая дверь распахнулась, и на пороге возник сонный Игорь, не потрудившийся одеться. Щурясь, как заспанный ребёнок, осмотрел нас и вымученно вздохнул.
‒ Ну давайте… Рассказывайте, что что вам опять неймётся.
Вся наша команда оказалась в сборе, но не потому, что мы с Дарьей перебудили остальных. Так уж повелось, что каждое значимое для нас событие мы не сговариваясь собирались вместе. Никто из нас не знает, зов ли это интуиции или работа коллективного разума. Просто укоренившаяся традиция, которую мы уже приняли как данность.
Правда, ни к чему толковому наше собрание не привело. Новый пересказ моего видения, повторяющиеся вопросы, неопределённые ответы и гипотезы. Как назло, наши способности не распространяются на других служителей высших сил. Игорь не мог развеять окутавший нас туман неизвестности, Дарья не заглянула в наше будущее, моя интуиция молчала, как утопленница.
Антон вообще был подавлен. Кажется, его не на шутку встревожило то, что видение о чужих смертях пришли не ему, а мне. Как бы не значило это, что наша владычица решила отправить его в отставку и взвалить его обязанности на меня. Вот уж чего бы не хотелось никому из нас, так это столь глобальных перемен. Да и… что тогда будет с Антоном?
В размышлениях мы просидели несколько часов, хоть за окном и стояла темень, уже давно наступило утро. Игорь поднялся с изножья кровати, где валялся, таращась в потолок, последние полчаса, запустил пятерню себе в волосы и проворчал:
‒ Да ну вас с вашими загадками. Может, это правда был просто сон, а мы сидим тут и ребусы разгадываем.
‒ Нет, это определённо было послание от нашей владычицы, ‒ ровно возразил ему Антон.
‒ Да я был бы только рад, если бы банально насмотрелся ужастиков на ночь, ‒ сухо признался я. ‒ Зрелище, скажу я вам, было не для слабонервных.
‒ Поэтому обычно такие видения предназначены мне.
Игорь странно покосился на Антона, поджал губы и отвернулся. А я вдруг подумал, что он очень постарался, чтобы воздержаться от какого-то очень едкого замечания.
Когда Игорь и Антон ушли из нашей спальни, я вспомнил о Полине. Вчера мы вернулись домой поздно, Дарья уже засыпала, и тормошить её, чтобы показать фотографию официантки, я не стал. Услышав о нашей потенциальной клиентке, она только обрадовалась смене темы и проявила к ней интерес.
На Полину Дарья смотрела дольше, чем я ожидал. Не могла сосредоточиться или видела слишком много – я так и не понял. Наконец она моргнула и ровно произнесла:
– Да, определённо нужно наше вмешательство. Долго терпеть она не сможет. Накопит злость, устанет от алкоголизма матери и на эмоциях случайно столкнёт её, пьяную, с лестницы. Сядет в тюрьму за убийство.
– То есть, её мать однозначно в списке Смерти? – уточнил я. Дарья прикрыла веки в жесте подтверждения.
‒ Однозначно. Но мы можем сделать так, чтобы она умерла не от рук своих дочери, и времени у нас не так уж много. Иначе судьба этой Полины будет сломана раз и навсегда.
Глава 3 «Когда привыкаешь к кошмарам наяву»
Всё сегодня валится из рук, окружающие как будто бы говорят на непонятном языке. Все чего-то хотят, что-то требуют, цокают, возмущаются, и их голоса бьются теннисными мячами по черепной коробке.
Полина судорожно бегала от одного столика к другому, из кухни к барной стойке, всё что-то делала и говорила. В основном, правда, извинялась, не всегда осознавая, за что. За свою неуклюжесть, невнимательность, убогость. Может, вообще за появление на этот свет. Она бы не удивилась.
Ещё один адский день открыл ежедневную олимпиаду. Правил в ней не много – выжить и постараться уцелеть. Место проведения, как всегда, огненное поле со скрытыми минами и дикими зверями. Есть змеи с кислотным ядом замедленного действия, есть тигры с огромными клыками, волки, что рвут на куски ещё живую жертву, встречаются и глупые приматы с поистине обезьяньим поведением. Разве что фекалиями не кидаются. Хотя некоторые… Весь этот зоопарк состоял из коллег и клиентов.
Примерно так себя и чувствовала Полина каждый рабочий день. Не зря говорят, что человек зараза такая – ко всему привыкает. Сначала это казалось невыполнимым, сродни прыжкам без парашюта, но после нескольких недель суматохи, трясучки, путаниц, слёз в туалете Полина всё же привыкла к ненавистной работе. И к высокомерным коллегам, и к руководству, и к пьяным клиентам.
Но привыкнуть не всегда значит адаптироваться и не принимать близко к сердцу. Полина никогда не умела работать в коллективе, это тянулось ещё со школьных времён ребёнка-одиночки. Что за партой одна, любезно оплёванная одноклассниками жёваной бумагой, что на каждом месте работы – есть коллеги, и есть Полина. Они в одной кучке, источающей смех и весёлые голоса, она где-то в уголке. Одна.
Что касается начальства. Здесь пришлось попотеть, чтобы хоть как-то огородить себя от развязного Джабира Самадовича. Это сейчас она делала вид, что нет ничего важнее служения его делу, что довольные клиенты – смысл всей её жизни, то, ради чего она была призвана в этот мир, и ни на что другое быть времени просто не может.