На палубе появился статный высоколобый господин с окладистой бородой. Он был закован в недешевые латы. На поясе висела широкая шпага, скорее даже полумеч, с глухой чашевидной гардой, которая в последнее время становилась все более популярной. Офицер, который сопровождал известного пирата, показался Фернану знакомым. Да это же...

— Дуарте? — окликнул Фернан шурина, — это ты?

— Фернан? — удивленно проговорил Барбоза.

— Вы знаете его, сеньор Барбоза? — повернулся Эль Роперо к португальцу.

— Да... — пробормотал Дуарте, — это мой зять...

— Что вы здесь делаете? — прищурился Фернан и вдруг обмер, пораженный догадкой, — это ты их привел сюда, Дуарте? Ты выдал маршрут? Это же измена, что ты творишь?!

Острие алебарды неприятно кольнуло горло.

— Не надо кричать, — поморщился Эль Роперо.

Он повернулся к начальнику форта.

— Так-так. Это у нас, значит, представитель властей? Превосходно. Полагаю, вы, милейший, не откажетесь проехать со мной и моими людьми на берег, чтобы мы могли воспользоваться вашим гостеприимством без ненужных хлопот?

— Сдохни, кастильская собака! — прошипел начальник форта.

— Вы не вежливы, сударь. Придется вас поучить манерам.

Он повернулся к солдатам и указал на португальского офицера.

— Этого раздеть догола и бичевать, пока не лишится чувств. Только не убейте, он еще нужен. Как и этот, — пират посмотрел на Фернана, — его в трюм, я с ним побеседую позже.

— Сеньор Писарро, вы не смеете! — подался вперед Дуарте, — мы так не договаривались!

— Что? — удивился Франсиско Писарро, носивший прозвище «Сын кастелянши», — мы с вами, сеньор Барбоза действительно не обговаривали, что будем делать, если нам в Индии вдруг повстречается ваш зять. Но раз уж он повстречался... Я тут подумал, два лоцмана, наверное, лучше, чем один? Как вы считаете? Особенно, если один из них будет очень бояться, как бы с другого не спустили шкуру живьем? Вы пока посидите в своей каюте, сеньор Барбоза и подумайте, мы еще вернемся к этому разговору. Вы ведь знаете, я буду очень огорчен, если мне не удастся осмотреть здешние достопримечательности из-за внезапно нахлынувшего патриотизма лоцмана.

— Да как вы смеете?! — быстро проговорил Фернан, — вы попираете буллу престола Святого Петра! Вы нарушаете договор, это акт пиратства!

Писарро рассмеялся и от его смеха по спине Фернана пробежали мурашки. Последнее, что он услышал, прежде чем его втолкнули в темный трюм, был торжествующий голос пирата:

— Ну, вот мы и на пороге Индии, ребята! Да здравствует его католическое величество Карлос! Да здравствует Испания!

Рассказ написан на конкурс, проводившийся на ФАИ в мае 2015. Условия конкурса:

Рассказ должен описывать развилку, породившую альтернативно-исторический мир, или сам АИ-мир в любой момент времени после развилки. Необходимое условие:

Действие происходит где-нибудь на просторах Иберии,

или действие происходит где-нибудь на просторах или обломках одной из иберийских империй, как реальных, так и альтернативных;

или действие происходит где-нибудь на просторах Большой Скандинавии;

или действие происходит где-нибудь на просторах или обломках одной из скандинавских империй, как реальных, так и альтернативных;

или действие происходит где угодно и когда угодно в каком угодно альтернативном мире, но главными героями непременно являются: иберийцы или скандинавы или иберийцы и скандинавы одновременно.

Рассказ представляет собой попытку стилизации под скандинавскую сагу. Причем в нем присутствует и фрагмент реальной саги, которая видоизменяется после развилки.

Из хрестоматии по литературе Средних веков для учащихся старших школ. Изложено в сокращении. Издательство университета Ставангера, Великая Дания, 1960.

От редактора

«Сага об Эгиле» — выдающийся литературный памятник XIII века, повествующий о жизни и деяниях четырёх поколений предков и потомков Эгиля Скаллагримсона, одного из виднейших конунгов, живших в X веке. Авторство Саги неизвестно. К сожалению, она не сохранилась полностью. В настоящее время известна в нескольких фрагментах. Наиболее полно сохранилось начало Саги, так называемая «Прядь о роде Квельдульва».

Пролог

Сей достославный муж, о деяниях коего поведу я речь, умер за двести вёсен до моего рождения, но сейчас он стоит предо мною, будто живой, такую память он оставил о себе. С самого детства я узнавал о нём, слушая от людей хвалебные драпы, пропетые знаменитыми скальдами. Довелось мне однажды услышать и хулительный нид, поносящий Эгиля. Мало кто в Круге Земном более него был в равной степени отмечен хулой и хвалой, но при жизни Эгиля немногие осмеливались на непроизносимые речи. Суров он был нравом и не спускал обид, нагоняя страх на храбрейших. Даже когда он достиг девяноста вёсен, ослеп и ослабел ногами, не смели люди хаять его, зная, как крепок род Эгиля Скаллагримсона. Лишь когда насыпали курган над кораблём, в котором он уснул, сжимая верный меч, многие люди вздохнули с облегчением и стали судить о делах его, славных и бесчестных, добрых и злых.

И по сей день люди вспоминают висы, сочинённые самим Эгилем, ибо в низке слов был он столь же искусен, сколь и в рубке мечом и водительстве дружин. Сам Торбьёрн Хорнклови, бывший скальдом у Харальда Косматого, передавал висы сына Скаллагрима, а ведь он был уже стар в пору молодости Эгиля. Таково было уважение старого скальда к Эгилю.

С младых лет, слушая рассказы об Эгиле Скаллагримсоне, почитал я его более других славных мужей. Сейчас, когда прожил я немало лет, пристало записать всё, что известно мне о правителях, которые были в Северных Странах и говорили на датском языке, как я их слышал от мудрых людей, а также некоторые из родословных, как они были мне рассказаны. Кое-что взято мною из перечислений предков ярлов и конунгов, а кое-что из песен, что сложены людьми на забаву. Мы признаем за правду все, что говорится в этих песнях об их походах или битвах, ибо ни один скальд не стал бы лгать перед лицом правителей, приписывая им деяния, о которых люди знают, что это небылицы.

Начну я свою повесть не с древнейших времён, а с недавних, ибо свежа ещё память людская о деяниях тех дней. Сын же Скаллагрима достоин стать первым из мужей, чья история будет доверена пергаменту.

Прядь о роде Квельдульва

Жил человек по имени Ульв. Он был сын Бьяльви и Халльберы, дочери Ульва Бесстрашного. Халльбера приходилась сестрой Халльбьярну Полутроллю с острова Хравниста, отцу Кетиля Лосося. Никто не мог сравниться с Ульвом ростом и силой.

В молодости он ходил в походы. У него в то время был товарищ, которого звали Кари из Бердлы. Это был человек знатный и необыкновенно сильный и смелый. Говорили, будто он берсерк. С Ульвом они крепко дружили, а когда они оставили походы, Кари поехал в свою вотчину в Бердлу. Он был очень богат. У Кари было трое детей. Одного его сына звали Эйвинд Ягнёнок, другого Альвир Хнува, а дочь — Сальбьярг. Она была женщина видная собой, и работа у неё спорилась. Сальбьярг стала женой Ульва. Он тогда также поехал к себе домой. У него было много земли и добра. Как и его предки, он стал лендрманом и могущественным человеком.

Рассказывают, что Ульв был хорошим хозяином. Он обычно рано вставал и обходил работы, или шёл к своим ремесленникам, или же осматривал стада и поля. А иногда он беседовал с людьми, которые спрашивали его совета. Он мог дать добрый совет в любом деле, потому что отличался большим умом. Но каждый раз, когда вечерело, он начинал избегать людей, так что лишь немногим удавалось завести с ним беседу. К вечеру он делался сонливым. Поговаривали, что он рано ложился спать, потому что вечером обращался в волка, потому и прозвали его Квельдульвом, Вечерним волком.