— Меня зовут Чезаре Армани, я офицер по особым поручениям при Агостино Барбариго, заместителе генерал-капитана Веньера.
— Хорхе де Санторо, — представился испанец, — рота аркебузиров из Картахены. У нас приказ подняться к вам на борт, дабы усилить этот отряд в предстоящей битве.
— Чей приказ?
— Главнокомандующего.
— Его светлости дона Хуана?
— Ну, разумеется.
— Не Дориа? — опешил Чезаре.
— При чем здесь Дориа? — в свою очередь удивился дон Хорхе, на миг скосив глаза куда-то в сторону, — вот, взгляните сами.
Испанец протянул Чезаре документ, которым несколько минут назад потрясал Вибора. Венецианец бегло пробежал его, но не заметил ни упоминания имени Веньера, ни его подписи.
— Я не вижу, согласован ли он с генерал-капитаном Веньером.
— Вам недостаточно печати его светлости? — в голосе Санторо немедленно проявились высокомерные и агрессивные нотки.
— Не много на себя берешь? — прошипел кто-то над ухом Чезаре.
Венецианец обернулся на голос и столкнулся взглядом с Виборой. Несколько секунд он оторопело моргал, а потом с рычанием отпрыгнул назад и выхватил рапиру.
— И ты здесь, гнида?!
Несколько венецианцев схватили его за руки.
— Чезаре, что ты творишь? — закричал офицер, посылавший за начальством.
— Этот ублюдок покушался на жизнь мессира Агостино! — крикнул Чезаре.
Венецианцы загудели, как пчелиный рой.
— Да сдался мне твой старикан, — усмехнулся Диего.
— Это серьезное обвинение, сударь, — прошипел Санторо, обращаясь к венецианцу, — потрудитесь объясниться.
Чезаре сплюнул и дернулся. Держали крепко. Диего усмехнулся, отступил на два шага, расстегнул застежку плаща и вытянул из ножен шпагу.
— К чему тут воздух сотрясать...
— Отпустите меня! — рыкнул Чезаре.
Венецианцы, смекнув, к чему все идет, послушались. Армани так же избавился от плаща, расстегнул пояс, придержав заткнутую за спину дагу, снял колет. Мориск до рубахи раздеваться не стал.
Хорхе взглянул на Вибору и развел руками.
— Формально вызов брошен вами, Диего. Он выбрал оружие. А вам советую сменить на равное. Его клинок длиннее.
Вибора лишь презрительно оскалился.
— Расступитесь! — закричали со всех сторон, — дайте им место!
В левой руке Диего появился кинжал. В отличие от даги венецианца он не имел треугольного щитка, прикрывающего пальцы, но зато отличался большей шириной и наличием на одной из сторон «пилы». Шпаголом. В самый раз против узкого лезвия espadas roperas, «меча для платья», которым вооружился венецианец. Шпага Диего действительно короче четырехфутовой рапиры противника, но значительно шире, почти меч. Запястье полностью закрыто глухой чашкой, тогда как у Чезаре гарда витая, корзинчатая.
— Разделай ублюдка, Чезаре!
Испанцы засвистели.
Чезаре изготовился. Левая нога вперед, слегка согнута. Правая, которую две недели назад зацепил клинок мориска, чуть отставлена. Венецианец берег ее, а Диего не преминул поинтересоваться:
— Нога не беспокоит?
— Как новая, — процедил в ответ Чезаре, но вес на нее переносить не торопился.
Торс венецианца чуть наклонен вперед, стойка фронтальная, рапира и дага направлены в грудь Диего, руки немного согнуты в локтях.
Мориск повернулся к венецианцу правым боком. Стойка высокая, на почти прямых ногах, шпага в вытянутой руке смотрит Чезаре прямо в глаза, сводя в ничто преимущество венецианца в длине клинка. Кинжалом Вибора похоже пользоваться не собирался, держа его в «ленивой» левой руке.
Весь мир затаил дыхание.
Чезаре не слышал голосов, фигуры людей за спиной его противника превратились в бесформенную пеструю мазню ребенка, дорвавшегося до красок. Только размеренный плеск волн никак не желал убираться из головы. Диего гипнотизировал венецианца немигающим взором и Чезаре едва не проворонил первый шаг противника.
Вибора двинулся по кругу посолонь. Чезаре еще ни разу не сталкивался с этой школой фехтования, Дестрезой, именуемой одними уважительно, а другими пренебрежительно — «Испанским колесом». Испанец, практикующий Дестрезу, всегда пребывает в движении по ободу колеса, существующего лишь в его воображении, уходит от ударов противника, избегая столкновения клинков, пересекает круг по хордам и никогда по диаметру.
Итальянские мастера предпочитали атаки на прямой линии, отводы оружием, силовые приемы. Учитель Чезаре когда-то посмеивался:
«Хотел бы я взглянуть, что сделает испанец против моего stoccata lunga, который я нанесу при первых признаках круговых блужданий».
Мориск непрерывно двигался по дуге налево-направо, словно в танце. Под ногами хрустела галька. Шпага Виборы в вытянутой руке смотрела в лицо Чезаре и остужала все порывы венецианца атаковать. Однако и испанец тоже никуда не торопился. Чезаре заметил, что тот изредка косит глазами по сторонам, словно высматривая кого-то. В один из таких моментов венецианец решился. Удар по клинку, шаг с глубоким выпадом. Мориск ушел с линии атаки. Его немедленный ответ Чезаре парировал дагой, ударил снова, но его рапира опять провалилась в пустоту.
Раненная нога, едва Чезаре перенес на нее вес, наградила болью. Венецианец раскрылся, а Диего, вошедший в ритм, смещаясь по дуге, атаковал. Чезаре попытался отступить, но Вибора в подшагивании при выпаде, которое не практиковалось итальянцами, достал его, поразив в левое плечо.
Вместе с болью в мозг венецианца ворвался шум ревущего живого кольца. В течение всей схватки зрители отчаянно шумели, но Чезаре услышал их крики только сейчас.
— Убей! Убей! — возбужденно орали испанцы.
Венецианцы притихли. Вибора отступил на три шага и ждал. Его лицо не выражало никаких эмоций. На рубахе венецианца расползалось бурое пятно. Чезаре попробовал подвигать левой рукой. Скривился, но нашел в себе силы улыбнуться.
— Царапина!
— Давай, Чезаре! — одобрительно зашумели соотечественники.
— Остановитесь! — раздался властный голос откуда-то из-за спины венецианца, — я приказываю вам опустить оружие!
Чезаре, пятясь от Виборы, бросил быстрый взгляд назад и немедленно повернулся обратно к противнику. Он успел увидеть Марко Квирини, который протолкался в первый ряд зрителей. Это на его галеры собирались грузиться испанцы.
— Это дело чести, мессир интендант. Пусть закончат.
Квирини ничего не ответил, он, не отрываясь, следил за клинком Чезаре, словно от него зависела его собственная жизнь.
Вибора вновь двигался по кругу, обходя венецианца. Теперь он действовал активнее, финтил клинком, сбивал противника с толку резкими, но короткими бросками вперед, за которыми следовал немедленный разрыв дистанции. Чезаре выжидал, почти не реагируя на обманки мориска. Он понимал, что в его ситуации следует сберегать силы. Нога напоминала о себе острой болью. Похоже, открылась рана.
Половину круга образовали испанцы, другую — венецианцы. На краях они перемешались, но сейчас друг на друга не обращали внимания, полностью захваченные поединком. Интендант стоял не в самом центре венецианского полукруга, а ближе к одному из его концов.
Чезаре слабел, его движения замедлились. Диего мог убить его в любой момент, но тянул время, скользя взглядом по лицам зрителей. Он ждал. И дождался, выхватив из пестрой толпы лисий прищур Гассана, стоявшего в первом ряду, на самой границе двух бушующих стихий, как раз напротив Квирини.
— Как бы ты хотел умереть, Сейфулла?
Диего усмехнулся.
— Думаю, смерть в глубокой старости мне не грозит.
— Рассчитываешь погибнуть от меча? А ведь меч может быть и палаческим.
— Хотите напугать, Гассан-эфенди? Я сделал все, что мог.
— Не все. Воин ислама на полпути не останавливается, а ты позорно бежал. Чего еще ждать от потомка трусов, что предали истинную веру, желая сберечь свои шкуры.
Диего сжал зубы.
— А вы не предавали веры своих отцов, ряди спасения жизни?
— Не сравнивай несравнимое, грешник. Я узрел свет истинной веры и уже много лет не жалею своей жизни, сражаясь за нее. Я попаду в рай. А ты, презренный кафир, прячешься под крестом и вздрагиваешь всякий раз, когда тебя называют по имени. По истинному имени, — Гассан презрительно сплюнул, — ты никогда не совершал намаз и не соблюдал поста в Рамадан. Ты будешь вечно гореть в аду, терпя невыносимые муки.
