Албанер повысил голос:

– Огуз, ты совсем замучал мальчика своими расспросами. Ты дашь ему закончить свой рассказ или нет?

Огуз, чтобы умилостивить Харуна и показать ему свою покорность, стал на колени и сказал Алабанеру:

– Повинуюсь тебе, господин. Я больше я не буду задавать Харуну вопросов.

Затем, оставаясь на коленях, он повернулся к Харуну и, прижав руку к груди, картинно склонил перед ним голову со словами:

– О мудрый вождь бедуинского племени! Я даю слово, что больше не буду тебя ни о чем спрашивать!

В ответ еще не успокоившийся Харун сжал свой кулак и, приблизив его к лицу Огуза, сказал сквозь зубы:

– Еще раз прервешь меня, считай, что ты мертв! У меня тоже есть нож!

Видя, что если все так пойдет, то между Харуном и его оруженосцем сейчас вспыхнет настоящая ссора, Албанер попытался успокоить вспыльчивого мальчика:

– Хорошо, хорошо, Харун! Успокойся. Ведь он дал слово, что больше не будет раздражать тебя своим вопросами.

Харун, взглянув на Огуза, снова вспыхнул:

– Ты слышал! Больше меня ни о чем не спрашивай! И вообще, ничего у меня не спрашивайте!

Сказав это, Харун , опустил руки по швам и зашагал вперед, в сторону лесной чащи. А Албанер и Огуз, не говоря ни слова, взяли своих лошадей под уздцы и последовали за ним.

Дождь уже давно кончился. Они все шагали и шагали по этому нескончаемому лесу.. Через некоторое время Албанер приблизился к Харуну и пошел шел рядом с ним. а Огуз следовал позади них. Наконец, прерывая молчание, Албанер бросил взгляд вперед и, соблюдая данное ему обещание, тихо сказал мальчику:

– Харун, не обращай ни на что внимания! Рассказывай дальше. Ведь Огуз идет позади.

Огуз, словно этого и ждал, продолжил:

– Да, вот я и говорю, что все наше племя жило в той пустыне очень счастливо. Но однажды утром отец, чем-то очень опечаленный, собрал всех членов племени и сказал, что окрестности нашего единственного достояния, нашего родника заполонило стадо тамбуканов и расселилось на нашей земле. Пока они находились там, к роднику нельзя было подступиться. Все запасы воды, которые были у нашего племени, закончились. Хотя все наши мужчины и отправлялись к роднику, тамбуканы даже близко не подпускали их к нему, а многие из моих соплеменников даже были насмерть растоптаны ими. Вот тогда-то мой отец, а за ним и все остальные члены нашего племени собрались на выступе скалы, которая стояла прямо над родником. Они пришли туда, чтобы посмотреть на наскальный рисунок, на котором было показано, где находится Сахира. А цель их была в том, чтобы послать туда самого отважного и сообразительного члена племени, чтобы он привез сюда оружие для войны с тамбуканами. Здесь же было решено, что все члены племени должны собрать все свои драгоценности и золотые изделия и передать их человеку, который поедет в эту страну. Когда мужчины племени приняли это решение и собрались уходить, скальный выступ, как будто не выдержав их тяжести, обломался и вместе с ними упал прямо на родник. Можно сказать, никто из них не выжил. А сам родник был полностью заткнут обломками скалы.

После этого разъяренные тамбуканы напали на наше племя. А среди нас оставались только женщины и дети, да еще верблюды. От движения лишь одного своенравного тамбукана все вокруг покрывается песком. Что тут говорить о целом стаде? Когда они бросились в атаку, это было похоже на песчаную бурю. Все из племени, кто находился здесь, начали разбегаться в разные стороны. Тамбуканы уничтожили все наши шатры, убили всех наших верблюдов, растоптали все, что у нас было. А я долго бежал, пока не закопался в песок одного бархана. Когда наступила ночь, и я выбрался из-под покрывавшкего меня слоя песка и осмотрелся, то увидел, что от нашего племени не осталось и следа. Тамбуканы остались сидеть на месте, где жило наше племя, и не хотели никуда уходить. Кажется, из всего нашего племени в живых остался только я.

– А чтобы не пойти на корм тамбуканам, я убежал оттуда. Днями блуждая по незнакомым местам, я наконец дошел до этого леса. С тех пор я здесь и живу. Сколько времени прошло с тех пор,я точно не знаю. Я потерял счет дням и месяцам. И поэтому, даже не знаю, как я живу и живу ли вообще…

Сказав это, Харун вздохнул, как взрослый, повидавший многие испытания человек.

Албанеру захотелось что-то спросить у Харуна. Но он вспомнил, что ему обещано не задавать вопросов. Поэтому, немного подумав он, сказал:

– Я смог бы уничтожить всех этих тумбаканов до единого.

При этих словах Албанера Харун разразился громким хохотом. С тех как албанский рыцарь впервые увидел Харуна, это был первый раз, когда Харун так от души смеялся.

Хотя эта насмешка и задела Албанера, он, как ни в чем не бывало, снова воздержался от вопросов. А Харун, вдоволь посмеявшись, спросил:

– Ты когда-нибудь в жизни хотя бы одного тамбукана видел?

– Нет!

– Ну тогда не говори. Ты знаешь, какими они бывают? С виду они похожи на верблюдов, но только в пять раз больше. Хотя их горбы такие же как у верблюдов, но их тела полностью покрыты броней. Поэтому на них не действует ни стрела, ни меч, ни копье. Мой отец говорил, что они даже не горят в огне.

Выслушав историю Харуна и его рассказ о тамбуканах, Албанер только сейчас почувствовал, что так сильно устал, что даже не может ходить. Поэтому он остановился и, повернувшись к товарищу, сказал:.

– Огуз, кажется, нам пора бы и отдохнуть. Не знаю как ты, но я валюсь с ног.

В это время они увидели впереди зеленую поляну. Выйдя на нее, они расседлали своих лошадей, и, привязав их к дереву, положили свои седла на траву. Уложив их лицом друг к другу, они прилегли. Своим седлом Албанер поделился со своим маленькими приятелем – он положил свою голову на один его край, а на другой легла голова Харуна. Таким же образом улегся и Огуз. Вскоре все трое спали крепким сном…

Албанера разбудил ужасный крик Харуна. Из-за деревьев к поляне тянулись гигантских верблюдов, чьи тела были покрыты броней. Хотя, увидев перед собой их огромные головы, Албанер и был глубока потрясен, он сохранил хладнокровие. А Харун, слегка коснувшись его плеча, тихо сказал:

– Видишь, Албанер, это и есть те самые тамбуканы! Бежим!.

Но, Албанер, не пошевелив и бровью, ответил:

– Харун, лежи на месте, и ни издавай звука. Мы не должны показывать им , что боимся.

С другой стороны седла послышался шепот мальчика:

– А как не бояться? Что ты говоришь, Албанер? Они же сейчас всех нас растопчут, как муравьев!

Албанер рассердился:

– Тебе же сказано, ни звука! Я знаю, что надо делать.

Затем он обернулся и в сторону Огуза и приказал:

– И ты не двигайся с места. У меня есть одна задумка.

– Понял! –упавшим голосом прошептал Огуз и замер на месте.

Когда самый крупный из тумбаканов протянул к нему свою голову, Албанер, как ни в чем не бывало, громко, из лежачего положения сказал:

– Эй, чего смотришь? Пить хочется? Тогда позовите сюда вашего главного! Я скажу ему, где вам найти воду!

Тамбуканы немного оттянув свои головы назад, и издавая какие-то странные птичьи звуки, начали что-то обсуждать между собой.

Албанер снова насмешливо обратился к ним:

– Эй, вы, не поняли? Я сказал, что если вы хотите пить, я покажу вам, где найти воду.

Увидев, что они никак не реагируют на его слова, Албанер крикнул еще громче:

– Эй, вы, где ваш главный?

В это время тамбуканы, толкая друг друга, отошли в сторону. Еще более гигантский тумбакан с шумом раздвинул деревья и вошел на поляну. Подойдя к ним поближе, он покачал головой вверх-назад.

Албанер смерил его глазами и громко прокричал:

– Так, значит ты их главный? Тогда ответь мне . не знаешь ли ты, где находится страна Сахира?

Тот отрицательно покачал головой, показывая, что нет.

– А где находится Дильмун, знаешь?

Глава тамбуканов посмотрел в сторону своих сородичей и издал странный звук. Они загоготали, как индюшки, и подошли к ним. От страха Харун закрыл глаза. А у Огуза уже давно отнялся язык.