Ззатем он протянул ему руку и спросил:

– Ты сам сможешь встать?

Тот снова промолчал. Глядя прямо в глаза Албанера, он отвел его руку в сторону и поднялся на ноги.

Албанер усмехнулся и спросил:

– Как тебя зовут?

Но тот, все еще настороженным и изучающим взглядом наблюдая незваных гостей, снова не ответил. Видно было, что он все еще находится в крайнем замешательстве.

Но когда мальчик все-таки собрался открыть рот, в небе сверкнула молния и раздался гром. Через считанные секунды на лес обрушился ливень. Огуз тут же бросился к лошадям, и ухватив их за поводы, повел в лесную чащу. Отовсюда донесся свежий аромат леса. Албанер, еще толком не выяснив, кто этот мальчик, взял его под локоть и повел с собой под защиту большого развесистого дуба. Когда они устролись под деревом, он спросил:

– Так ты можешь говорить? Как тебя зовут?

Мальчик, словно спохватившись, что ему уже давно надо было отвечать на эти вопросы, ответил:

– Меня зовут Харун.

– Вот это другое дело, – улыбнулся он. – А меня зовут Албанер

Сказав это, самый молодой рыцарь Албании протянул ему руку:

– Давай будем дружить. Ты нас не бойся, Харун. Мы не причиним тебе никакого вреда. – тут, взглянув наружу, он сказал :

– А вот и дождь закончился.

Указывая на приближащегося к ним Огуза, уже ведущего сюда лошадей, он представил его:

– А вон это Огуз. Он и мой самый близкий друг, и оруженосец. На самом деле, он вовсе и не носит мое оружие. Но так принято, что у рыцаря долженн быть свой оруженосец. Вот я и взял к себе в оруженосцы моего самого близкого друга.

Когда Огуз подошел к дубу, где укрывались Албанер и Харун, он спросил:

– Что такое? Только что он даже свой рот не открывать не хотел. И что я вижу? Вы тут болтаете, как все люди.

Албанер, положив руку на плечо мальчику, сказал:

– Знакомься! Этого парня зовут Харун. О тебе я уже немного ему рассказал.

Тот, протянув ему руку, представился:

– Я – Огуз.

– А я – Харун, – ответил мальчик, смело пожимая его большую руку.

Огуз, повернулся к своему другу и спросил:

– Албанер, а о себе он что-то рассказал? Кто он? Из чьих он? Что он тут делает?

Он , улыбнувшись, посмотрел на Харуна и ответил:

– Мы только что начали беседу. Наверно, и он что-нибудь о себе расскажет.

Харун, глядя на мокрые разноцветные листья, годами собиравшиеся в кучу возле дуба, тихим ответил:

– Вообще-то я не очень верю, что то, что я вам расскажу о себе, будет для вас интересно и приятно.

Албанер сказал:

– Ты рассказывай, рассказывай и не беспокойся, для нас все будет интересно.

Харун взглянул на Албанера, а потом на Огуза и начал:

– Ну что, тогда слушайте. Я расскажу вам, что со мной случилось. Сам я из племени бедуинов. В конце этого леса начинается длинная-длинная дорога. Если по ней ехать на лошади, то через много-много дней можно добраться до начала одной жаркой бескрайней пустыни. Вот в той пустыне и жило счастливой жизнью наше племя. Мой отец был его вождем. Единственный здесь источник воды находился на нашей земле. А его хранителем и хозяином был мой отец. Мой отец часто говорил, что наши земли, что лежали поблизости от этого родника , напоминают рай. Во всей пустыне только здесь вырастали плодовые деревья и цвели цветы.

Едва мальчик сделал паузу, чтобы продолжить, как Огуз, не дав ему говорить, спросил:

– Гм…Очень интересно. А как же в такой жаркой пустыне появился этот родник? Что-то не верится. А откуда же туда приходила вода?

Харун, немного нахмурившись, спокойно ответил:

– Вокруг него со всех сторон стоят скалы. А эта вода собиралась под ними и текла под землей прямо к месту, откуда бил родник.

Но Албанер, который заметил, как Огуз нечаянно изменил тему беседы, вмещался в разговор::

– Погоди, Харун. Ты же говорил, что что-то случилось с вашим племенем. Что же?

Однако Огуз снова не дал Харуну продолжить свой рассказ и спросил:

– Харун, а эти скалы очень высокие?

– Не так уж. Только это очень интересные, странные скалы. На них очень много разных рисунков.

– Каких таких рисунков? Что на них нарисовано?

–Все они высечены в очень далекие времена. На одной скале видны животные, охота на зверей, а на другой мужчины и женщины, деревья, разные фигуры, все что хочешь, на третьей какие-то надписи. Только на одной, самой высокой скале есть только один рисунок и все. Наверно, трудно было туда забраться.

Когда Огуз хотел задасть Харуну еще один вопрос, Албанер дернул его за рукав и тихо сказал:

– Что ты пристал к нему с этими скалами? Он же хочет рассказать, что у него на душе!

Огуз, как заведенный, не отставал от разговорившегося мальчика:

– Харун, а что же это за рисунок, что уже никто не захотел или не смог нарисовать там что-то еще?

Харун уже начинал ненавидеть Огуза. Он не забыл, что тот начал свое знакомство с того, что приставил к его груди меч.

Он с большой неохотой, даже не глядя на него, ответил:

– Т ам нарисована картинка, где показана страна, как ее, с-с-с … А! Сахира!

Услышав то, что он сказал, Албанер и Огуз взволнованно переглянулись. Албанер встал перед мальчиком на колени и положил свою руку на его плечо. Затем он внимательно посмотрел в его черные-черные глаза и сказал:

– Харун, пожалуйста, повтори еще раз, что ты только что сказал.

Харун, не понимая, зачем это понадобилось Албанеру, несколько смешался. Но через некоторое время он повторил:

– Я сказал, что на скале есть картинка, где показана страна Сахира.

–Ты точно говоришь – Сахира ?

–Да, Сахира. Я это хорошо помнил, но немного забыл. Столько лет прошло. Да и вспоминать не хочется

Албанер, дав знак Огузу, чтобы тот больше не вмешивался, опять задал Харуну вопрос:

– А что ты знаешь об этой самой Сахире?

Харун, словно вспоминая далекое прошлое, закинул руки за голову и рассказал:

– Я уже говорил, что это самая высокая скала среди всех, что стоят возле нашего оазиса. Если у кого-то пропадал верблюд, он залезал на нее и высматривал его оттуда. Оттуда вообще открываются красивые виды и вдали можно даже увидеть одну тонкую голубую полоску. Поэтому, когда я был совсем маленький, я часто просил отца отвести меня туда. Когда мы с отцом поднимались на эту скалу, он рукой показывал в ту сторону и говорил, что там находится страна Дильмун. А еще он говорил, сынок, там есть очень полноводный родник с шумными водами. Размером он совсем с нашу пустыню и конца и края ему не видно. Там плавают корабли. Среди них есть и такие, которые прибывают из волшебной страны Сахира. Кому хотя бы один раз в жизни удается поторговать с сахирцами, у него сбываются самые сокровенные желания. И еще отец говорил, что оии продают своим покупателям волшебные вещи.

Он вздохнул и сказал:

– А мне-то что? Моим желаниям уже никогда не сбыться.

Албанер сочувственно потрепал его по плечу и сказал:

– Не горюй, Харун. Этот мир не обходится без чудес. Кто знает, куда однажды выведет человека его дорога?

Затем он добавил:

– Да, очень интересные вещи ты рассказываешь, дружок.

Харун , вдохновенный тем, что впервые за столько лет ему есть с кем поговорить и его слушают такие взрослые люди, продолжил:

– Отец говорил, что сахирцы хотят купить такое оружие, с помощью которого они смогли бы победить тамбуканов.

Огуз, не обратив внимания на подмигивания Албанера, снова перебил его вопросом:

– Харун, а кто такие эти тамбуканы?

Терпению мальчика приходил конец. Он с детской задирчивостью топнул ногой и покраснел от гнева:

– Разве ты даешь мне все рассказывать по порядку? С утра ты задаешь мне столько вопросов, что я даже не знаю, на какой из них ответить.

Харун вскочил с места и обиженно скрестил руки и отвернулся.

Албанер укоризненно посмотрел на Огуза. Тот, словно забыв, что перед ним стоит живой маленький человек, который, очевидно, потерял всех своих родных и остался один на один с враждебным миром, пытался выуживать у него нужную информацию, которую все равно дал бы или не дал бы им Харун.