Троцкисты в противовес Ленину выдвинули тезис о контрреволюционности крестьянства, включая его самые бедные слои, и о неспособности пролетариата объединить вокруг себя промежуточные слои.
По мнению современных авторов леворадикального направления, опыт Чили якобы доказал справедливость этого вывода особенно применительно к этапу, когда революционная власть начинает вплотную подходить к социалистическим преобразованиям. Некоторые группы неотроцкистского толка, напротив, усердно доказывают другое, а именно, что в Латинской Америке наиболее революционной силой является не рабочий класс, а мелкобуржуазные и промежуточные слои. Так, X. Посадос, возглавлявший одну из неотроцкистских группировок, стараясь во что бы то ни стало оклеветать опыт Чили, утверждает совершенно нелепую мысль о том, что якобы, «когда мелкая буржуазия увидела, что правительство Альенде не может идти вперед, она взяла на себя роль авангарда. Когда же она убедилась в том, что правительство повело себя нерешительно, она потеряла вообще всякий интерес… Мелкая буржуазия, таким образом, способна заменить пролетариат… Нет ни одной страны, где бы мелкая буржуазия поддерживала империализм или национальную буржуазию»{90}.
Отрицание революционных потенций мелкой буржуазии и промежуточных слоев, также как и переоценка их возможностей, одинаково опасны и ошибочны, ибо и то, и другое в конце концов сводятся к неверию в силы пролетариата и его способность повести за собой непролетарские классы и слои.
Опыт Чили со всей очевидностью доказал, во-первых, реальную возможность боевого союза всех прогрессивных сил вокруг рабочего класса и, во-вторых, крайнюю непоследовательность политического поведения мелкобуржуазных и промежуточных групп населения. Последнее обстоятельство ставит перед компартиями задачу еще более глубокого анализа положения и политического развития средних слоев, выработку политики широких и гибких союзов, необходимость единого, твердого и однородного руководства силами антиимпериалистической коалиции.
В этой связи особое значение приобретает идеологическая борьба с оппортунизмом правого и «левого» толка. В годы борьбы правительства Народного единства против контрреволюции справа особую остроту приобрела также опасность контрреволюции «слева», выражающая типично мелкобуржуазную тенденцию путчизма, авантюризма и анархизма. Объективно рост ультралевых тенденций отражал пробуждение к активной политической борьбе промежуточных и мелкобуржуазных слоев чилийского общества, но это далеко не всегда выливалось в правильные формы. По сути дела и правые, и ультралевые силы объединились, образовав своего рода единый фронт против революции. «Леваки» рассматривали империализм и олигархию как своих смертельных врагов, но полагали, что бороться с ними возможно лишь вооруженным путем и без опоры на массы. Исходя из этого, они крайне враждебно относились к политике Народного единства, ориентирующейся на мирное развитие революции. В итоге не империализм и реакция, а само Народное единство и его правительство, превратилось для ультралевых в главного врага.
Большой интерес для характеристик «левой» контрреволюции в Чили представляет позиция политической группировки «Левое революционное движение» (МИР). Зарубежный бюллетень, издаваемый Коммунистической партией Чили, опубликовал в № 27 за 1978 г. открытое письмо одного из бывших руководителей МИР Умберто Э. Сотомайора Саласа. «Откровенно говоря, — признается Сотомайор, — мы сравнивали Альенде с Керенским, а Народное единство — с социал-демократией в русской революции. Мы пребывали в уверенности, что именно нам отведена роль большевиков». Члены группировки МИР не считали Народное единство подходящим инструментом борьбы за социализм. Более пригодным они считали свое объединение, которое именовали «Центр реорганизации революционных сил». Цель состояла в том, чтобы вызвать раскол в Народном единстве и затем атаковать правительство «слева», вынуждая его отказаться от проводимого курса. «Я убежден, — пишет Сотомайор, — что раньше я глубоко заблуждался. В отрыве от мирового коммунистического движения нельзя и пытаться бороться с империализмом. История идет вперед. Фашизм в Чили — явление временное. Чтобы внести вклад в его разгром, чтобы построить новую великую родину, нужно действовать вместе с основными движущими силами нашей революции. В противном случае история снова пройдет мимо нас».
И это действительно так. Однако следует недвусмысленно сказать о том, что именно ультралевый мелкобуржуазный революционаризм сыграл самую пагубную роль в дезориентации общественного мнения и переходе значительной части средних слоев в оппозицию к Народному единству. В этом смысле «миристы» и другие левацкие группировки («Революционная компартия», «Октябрьская», «Революционное крестьянское движение» и др.) оказались союзниками правых сил, с самого начала стремящихся изолировать пролетариат и правительство Народного единства, перетянуть на свою сторону политически неустойчивые слои населения.
Ультралевые считали, что правительство Народного единства проводило реформы, якобы направленные не на подрыв, а на укрепление капиталистического строя и даже сохранение позиций империализма в Чили. Революционные преобразования в Чили объявлялись «прямым продолжением» буржуазных реформ правительства Э. Фрея.
Игнорируя меры по введению рабочего контроля и участия рабочих в управлении производством, левацкие группировки заявляли, будто С. Альенде «не допускает рабочий класс к контролю над экономикой, а власть правящего класса над госаппаратом в основном остается нетронутой» и т. д.{91}
Ультралевые вместо поддержки правительства Народного единства призывали создавать «органы двоевластия», развертывать действия вооруженных подпольных групп и начинать гражданскую войну.
Подрывная деятельность левацких группировок порождала существенные трудности для проведения в жизнь программы Народного единства, сеяла среди трудящихся сумятицу и тем самым объективно помогала врагу.
Три проблемы, о которых идут до сих пор горячие споры и дискуссии (о путях революции, о возможности прочного союза рабочего класса с непролетарскими слоями, о роли ультралевых течений), тесно взаимосвязаны между собой. Опыт Чилийской революции наглядно подтвердил как возможность, так и чрезвычайную сложность мирного пути революции, как реальность, так и трудность достижения союза демократических сил, как субъективный революционаризм, так и объективную контрреволюционную роль ультралевых группировок.
Тысяча дней существования правительства Народного единства — яркая страница в жизни чилийского народа, который впервые получил возможность распоряжаться собственной судьбой и осуществлять крупные социально-экономические преобразования. Чилийская революция, хотя она и потерпела временное поражение, навсегда вошла в историю мирового освободительного движения, в историю международного рабочего класса как крупное социальное событие XX в.
При анализе причин временного поражения Чилийской революции следует со всей определенностью подчеркнуть, что не столько субъективные слабости Народного единства привели к падению правительства Сальвадора Альенде, сколько прямой экспорт контрреволюции.
Империализм США при помощи целенаправленной подрывной деятельности ЦРУ, Пентагона и других ведомств путем подкупа буржуазных специалистов, организации заговоров и диверсий (убийство А. Шнейдера), тайного участия в антиправительственной деятельности «Интернейшнл телефон энд телеграф компани» и других фирм, прямого поощрения фашистских элементов типа Пиночета и ему подобных способствовал возникновению в Чили сложной ситуации как в экономической, так и в политической жизни и фактически подготовил военно-фашистский переворот. На эти цели из федеральных фондов США было специально ассигновано около 13 млн. долл.
Чилийский опыт показал всему миру, что в современных условиях экспорт контрреволюции является главной опасностью на пути защиты революционных завоеваний.
