ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ
Американские политики — это только одна из колонн крестового похода. Рядом с нею — колонна военного бизнеса. Тут же, тесня других, печатает шаг военщина. За ними поспевает колонна тех, кто делает в Америке общественное мнение, создает подходящую идеологическую погоду.
Точнее сказать, строгих колонн нет, идут толпой. Но шаг от этого не сбивается. Идут ходко, норовя напролом. В январе 1961 г., когда и толпа была пореже, и напор поменьше, уходивший из Белого дома президент — генерал Д. Эйзенхауэр первым сказал о военно-промышленном комплексе. И сейчас трудно определить, что тогда осенило президента, что заставило его сказать тревожные слова об опасностях того огромного конгломерата сил, частью которого он сам был всю свою жизнь, чему служил верой и правдой. Эйзенхауэра пугало «экономическое, политическое и даже духовное влияние военно-промышленного комплекса, которое ощущается в каждом городе, в каждом штате, в любом кабинете федерального правительства». Он предостерегал американцев о «катастрофическом потенциале» и «грозных последствиях» клубка огромного военного ведомства и промышленности, производящей средства уничтожения[47].
За минувшее с той поры время немало изменилось в военно-промышленном комплексе США, выросли его возможности влиять на американскую политику. Еще более массивным стало состоящее из монополий и военщины ядро, вокруг которого концентрируются силы, группировки, в разной степени связанные с военно-промышленным комплексом и неизменно обслуживающие его интересы. К нему примыкают круги милитаристски настроенных конгрессменов, ультраправых политиканов, реакционное руководство профсоюзов, теоретики-политологи и целая сеть научно-исследовательских учреждений, средства массовой информации, выражающие взгляды наиболее агрессивной части буржуазии Америки.
Природа этого союза крупнейших монополий с военщиной в государственном аппарате выявлена полно и глубоко в документах КПСС и других братских партий, в материалах мирового коммунистического движения. Он выпукло олицетворяет отмеченный В. И. Лениным факт того, что милитаризм — жизненное проявление капитализма, который на высшей стадии «по экономическим его коренным свойствам отличается наименьшим миролюбием и свободолюбием, наибольшим и повсеместным развитием военщиньг>.
Военно-промышленные концерны идут в голове процесса развития государственно-монополистического капитала в Соединенных Штатах. Раскрывая особенности военного производства, В. И. Ленин указывал, что без опоры на государство военный бизнес не может развиваться на широкую ногу. «Когда капиталисты работают на оборону, т. е. на казну, это уже — ясное дело — не «чистый» капитализм, а особый вид народного хозяйства. Чистый капитализм есть товарное производство. Товарное производство есть работа на неизвестный и свободный рынок. А «работающий» на оборону капиталист «работает» вовсе не на рынок, а по заказу казны»[48].
В военно-промышленном комплексе самым непосредственным образом связаны ненасытная погоня за максимальной прибылью и угроза самому существованию человечества. Расширение его власти в США является следствием общей ориентации международного курса правящих кругов США на действия с позиции силы, стремления добиться, не считаясь с ценой, военного превосходства над Советским Союзом и странами Варшавского оборонительного пакта. Бесконечные войны и конфликты последнего времени, в которых прямо или косвенно участвовала американская военщина, расширяли плацдармы военно-промышленного комплекса в политике, экономике и идеологии страны. Даже поражения, провалы военных авантюр милитаристские круги США использовали для нового укрепления своих позиций, утверждая, что, дескать, «политические соображения» сдерживали генералов Пентагона и, добиваясь, чтобы лидерам военщины была предоставлена полная свобода рук.
Монополии военного бизнеса сегодня в американской политике представляют силу, куда более значительную, чем два или три десятилетия назад. Это отражает динамику изменений внутри монополистического капитала Соединенных Штатов, перемещение центра могущества от одних финансово-промышленных группировок к новым, сравнительно недавно сложившимся и постоянно набирающим силу объединениям, действующим в основном в области производства современных вооружений.
На протяжении всего периода после вступления Соединенных Штатов в эпоху империализма первыми людьми в американской политике были Морганы, Рокфеллеры, Дюпоны. Эти сросшиеся с финансовым капиталом стальные, нефтяные, химические и другие традиционные группировки американского капитала были генератором постоянной агрессивности в политике США, инициатором многих разбойничьих войн ради захвата рынков сбыта и сфер влияния, хотя они действовали и продолжают действовать в сфере, скажем условно, «мирного бизнеса», прямо в больших масштабах не связанного с изготовлением оружия. Могущество и сущность деятельности этих группировок американской олигархии, которые концентрируются в основном вокруг Уолл-стрита, сохраняется, появившиеся позже могущественные. монополии на юге и западе не могли в целом поколебать этого положения.
При всем том на авансцену в последние годы все определеннее выходят мощные военные монополии, представляющие аэрокосмическую, электронную, атомную и другие новые отрасли промышленности, практически целиком связанные с работой по контрактам Пентагона. Район их действия главным образом приходится на юго-запад, прежде всего штат Калифорния. Даже от военного бизнеса сравнительно недавнего времени второй мировой войны и первых послевоенных лет они отличаются гигантскими масштабами, качественно новой структурой организации, самыми прочными связями с министерством обороны и другими правительственными ведомствами Вашингтона. Эти монополии перехватили роль генератора агрессивных начал в международном курсе США. Сама природа их деятельности адекватна гонке вооружений, нагнетанию опасной напряженности, провоцированию военной конфронтации.
От государства военный бизнес практически берет все, что хочет. Разве монополистические объединения невоенных отраслей промышленности могут похвастаться даже долей тех огромных ассигнований из государственной казны, которые получают ракетные, авиационные и прочие военные концерны?
Не угонишься за цифрами военного бюджета США. Они устаревают раньше, чем застывает фиксирующая их типографская краска, их перешагивают более крупные цифры. Президент Д. Кеннеди в свое время отдал распоряжение отбросить всякие ограничения военному бизнесу: «Наши вооружения должны быть достаточны, чтобы обеспечить выполнение наших обязательств и нашу безопасность, без установления ограничительного потолка для бюджета. Наша страна может позволить себе быть сильной». Позволили, взвинтили военный бюджет, но славы особой не добились. Политика новых рубежей поросла лопухами. В 1966 г. Л. Джонсон потянул туда же: «Мы являемся богатой нацией и сумеем добиваться прогресса дома, выполняя обязательства за рубежом… По этой причине я не приостановил прогресс в новой и важной программе «великого общества» для того, чтобы финансировать стоимость наших усилий в Юго-Восточной Азии». Богатая-то богатая, по в Юго-Восточной Азии увязли, «великое общество» — под откос.
И при последующих президентах картина та же. Р. Рейган, придя в Белый дом, долго негодовал по поводу военного бюджета своего предшественника, который При всех своих миллиардах долларов, оказывается, отражал «беззаботное отношение к нуждам» военно-промышленного комплекса. Составили новый, в котором столбцы цифр распирало до крайности. Многие в Америке прокомментировали это примерно таким образом: «Президенту нужно показать, что он сильный, воинственный лидер. Но нельзя же играть так азартно».
Минуло время, и тот первый военный бюджет Рейгана уже выглядит скромным по сравнению с ассигнованиями на 1986 г. — свыше 300 млрд. долл, на нужды Пентагона и военного бизнеса. Рейгановская администрация постаралась придать такую сильную инерцию военным расходам, которую трудно будет остановить будущим правительствам США, даже если они того и пожелают.
