В грудной клетке Я клетку грудную захлопнуть не смог: Распахнута настежь напастям! Терзает её неизвестности смог, Увязла в скандале горластом. Разборок шторма бьют по рёбрам волной, Играют, как на клавесине. Претит негативностью фон новостной, Тоскливо в сомнений трясине. Её прожигает напалм укоризн, Знобит от морозов измены, Ей тошно в кругу показных дешевизн, Где вместо людей – манекены. Ветра недомолвок гуляют внутри, Сгребают надежды в охапку, Корёжат любовных страстей алтари И сердце полощут, как тряпку. Кукла вуду Я запомнила плохо момент расставанья: В мыслях царствовал хаос, а проще – дурдом… Но сумела сдержать и хулу, и рыданья. Ты покинул квартиру с вещами – молчком. Зацепились глаза за тарелку с лазаньей, Перепутало зрение пол с потолком. Ты исчез, не сказав даже слов «до свиданья», Приготовив спортивные сумки тайком. Жгли железом счастливые воспоминанья: Бесконечные наши прогулки пешком, Мотыльки поцелуев, тюльпаны дыханья И купание в море ночном нагишом… Потускнело совместного фото сиянье, Падший ангел махнул надо мною крылом. Обернулись пустышкой твои обещанья И остались ненужным на пальце кольцом. Кучей ветоши стали благие желанья, Завертелась квартира кривым колесом. Поселился во рту горький вкус наказанья, Отдавая дешёвым, прокисшим вином. Ты ушёл, скрипнув дверью входной на прощанье. Я, не в силах подняться, лежала ничком. В пелене твоего гробового молчанья Кукла вуду скрывалась с пронзённым лицом. Пленник пламенного взора Полёт бабочки В грязи кишела масса насекомых, Жуками были заросли полны, Ждал конус муравейника знакомых Трудяг, чьи будни сивы и скромны. Тля поедала листья вожделенно, Кузнечики пиликали в тиши, Букашки молча ползали, смиренно, Плодились бегло спозаранку вши. В корнях копались жужелицы рьяно, Мокрицы сокрушались без воды, Стелились в глине черви полотняно, Клопы сжимали тесные ряды. Вдруг гусеница, вздрогнув, возопила: «Я воспарю, обыденность гнетёт!» Над ней смеялась серая рабсила… Ей бабочки мерещился полёт. Загипсованные сердца
Мы друг другом всерьёз тяжело заболели — Цвёл период гриппозной весенней любви. На свиданиях первых стеснялись, краснели И дышали с трудом, словно в лапах ОРВИ. Были жаркие дни с помутненьем сознанья, Сладострастные ночи в глубоком бреду, Воспалённых эмоций метанье за гранью, Полусны про учёбу, друзей и еду. Помогли от недуга микстуры сомнений, Порошки неизбежных коварных разлук. Череда бестолковых, тупых разночтений Прервала марафон упоительных мук. Время лечит степенно обиды и боли — Нам друг другом получится переболеть, Позабудем о нежных словах поневоле, Сменим золото встреч на почтовую медь. Мы окажемся в разных больничных палатах Под надзором холодных, серьёзных врачей, Без участия в пылких постельных дебатах, В окруженье спокойных вечерних затей. Монотонные встречи и прелые страсти Не разбавят румянами бледность лица. Чтобы не было больше подобной напасти, Нам навек загипсуют печалью сердца. Любовный Альцгеймер Мужчины уходят к другим от любимых, Порой возвращаются снова в семью. При этом считают, что всё поправимо И можно измену простить дурачью. А женщина рвёт отношенья фатально — Не будет повторно романсов и роз. Прощальный диагноз звучит гениально: Любовный Альцгеймер, эмоций склероз. Близость Близость – больше, чем в паспорте штамп, — Это полное душ единенье, В приглушённом сиянии ламп Нежных тел колдовское сплетенье, Тихий омут кипящих страстей Без размазанных синих печатей, Круговерть обессиленных дней, Цепь бессонных ночных благодатей. Близость – это не очередь в загс, Не Свидетельство в вычурной рамке, — Затяжной полнокровный релакс В вами лично построенном замке, В экзотических платьях балы Между небом и кучей подушек, Непомерного счастья валы, Что слетать заставляют с катушек. К чёрту сделки и брачный контракт! Наслаждайся удачей капризной! Близость – вот наилучший антракт Между первым причастьем и тризной. Ноябрьское утро Утро – шницель в панировке, Вечер – с пенкою кисель. В ноябре, как по издёвке, Мнится ласковый апрель. Снятся ландыши, тюльпаны, Изумрудный блеск травы, Посвежевшие каштаны И безбрежность синевы, А не серое унынье, Что сковало небеса. Хочется дышать полынью, Раздувая паруса Эротических мечтаний И желаний озорных, Неожиданных признаний, Облачённых в страстный стих. А когда подходит старость С сединою на висках, В памяти всплывают статность, Обнимания впотьмах, |
