Женщина даже в новолуние подумала бы несколько раз, что лучше – рваться на помощь братьям, которые были в силах постоять за себя и нервировать хозяев леса, или дожидаться известий в стороне, уповая на дружелюбность лесных обитателей. Защитники Мрачного Леса редко покидали его границы, не вмешивались ни в какие события на континенте и, тем более, в мире, по мере сил помогали нуждающимся, но в случае малейшей угрозы превращались в опасных противников. Вставать у таких на пути опасались даже виверны, строящие гнезда по ту сторону Мрачного леса в горах. Если уж практически бессмертные и не очень умные твари понимали все, то остальные и подавно предпочитали спасаться бегством, когда защитники природы гневались.
При убывающей луне и до самого новолуния Мрачный лес был почти безопасен, но чем больше росла луна и чем ближе становилась к своему расцвету, тем большее влияние оказывалось на перевертышей – страдали и чистокровные, и грязные, и такие как Рэ.
Звериное начало, особенно у грязнокровок, брало вверх, и все человеческое уходило. Оно исчезало, и нередко случалось, что навсегда. Каждый час подобного сумасшествия имел значение. Те, кто проводил в лесу несколько суток, наслаждаясь свободой и увеличившейся силой, теряли возможность вернуться к привычной жизни. Мрачный Лес порабощал их, привязывал к себе и, что еще хуже, постепенно пробуждал чудовищ, которые жили внутри каждого перевертыша. Они становились не просто волками, медведями, рысями и другими животными – перевертыши были разнообразны и многогранны – лес выпускали из их душ на волю самое отвратительное, грязное, запрятанное в потаенных уголках и превращал зверей в мстительных, жестоких, неутомимых тварей, готовых уничтожать всех и каждого. Жители Мрачного Леса уже немало пострадали от перевертышей и продолжали страдать.
Рэйаре хватило всего одного похода в Мрачный лес, чтобы повстречать уже нескольких сородичей, которые потеряли рассудок и терроризировали местных – нападали на путников, оказавшихся поблизости, устраивали набеги на окрестные поселения, рвали домашних птиц, резали скотину, крушили заборы и дома и пытались заразить местных. Обитатели леса не желали причинять вред обезумившим существам и только ограждались от них, отмахивались, как от назойливых мух, сопереживали им и подкармливали, как бродячих псов хозяева трактиров. Взамен чудовища нередко оставались рядом с кормильцами, прогоняли других подобных себе, и защищали новых друзей от недругов. Бывало, что перевертыши продолжали терять рассудок и дальше, и в конце концов учиняли расправу над приютившими их существами, убивая целые поселения.
Озверевшие представители народа Рэйары и стали той самой причиной первого посещения Мрачного Леса. Отряд отравили с целым ворохом заданий и это числилось одним из первых. Свэтам не нравилось, что бывших разумных существ использовали как цепных псов. Община поручила отрядам разобраться и спасти от подобной участи стольких перевертышей, сколько возможно, или хотя бы уничтожить бедолаг – по мнению древнего народа это было лучше. Задание, которое поначалу казалось легким, на деле же чуть не лишило рассудка полукровку, едва не превратило Фэйэна в грязного перевертыша, когда один из зверолюдов напал на компанию, а после могло лишить жизни Эйэ, единственного, кто не побоялся выйти к Рэйаре и делал все, чтобы спасти сестру и вытащить ее из леса.
В тот день заклинатель много наговорил. Он признавался в своих теплых чувствах и был бесконечно опечален, когда видел вместо своей спутницы обезумевшего волка. Мужчина рисковал жизнью, не только своей, но и всей семьи, чтобы спасти женщину и, когда Рэйара вновь стала собой, очень долго не выпускал из объятий. Эйэ был нежен и вел себя с полукровкой совсем не как с сестрой.
Уже на следующий день, стоило окрыленной надеждой на ответные чувства Рэ прийти к волшебнику, как тот вновь стал холоден и отстранен. Полукровка не понимала, почему в моменты опасности и всегда, когда она нуждается в помощи, Эйэ без раздумий шел на жертвы и с легкостью отступал от своих принципов, но после не то что останавливался, но вовсе отбегал назад и вновь закрывался.
Ученик предводителя, Фэйэн, хоть проявлял себя в большинстве случаев как эгоистичная сволочь, с характером, не шедшим ни в какое сравнение с нравами даже самых мерзких представителей Верхушки, жалел сестру. Рэ видела и слышала, как несколько раз он обвинял учителя в жестокости, но куда чаще предпочитал успокаивать женщину – это было безопаснее, чем вызывать гнев того, кто может отказаться делиться знаниями.
Наибольшая же поддержка шла от Наэма – он нередко дарил подарки, смущаясь, когда перевертыш чрезмерно радовалась, всегда был готов выслушать, протянуть руку помощи и никогда не отворачивался. В Мрачном Лесу он до смерти перепугался и отступил, когда Рэйара бесновалась, но после взял себя в руки. Он первым встал рядом с Эйэ, рисковал, подманивая полукровку, которая не контролировала себя. Нэ понимал, что мог пострадать, но все равно тащил упирающуюся связанную волчицу прочь из леса, а после корил себя за минутную слабость и страх.
С трогательной заботой и добротой к Рэйаре относились и остальные члены семьи. Таэль, не прекращающий язвить, подшучивать над необразованной полукровкой и постоянно отпускать недвусмысленные замечания, и тот не поворачивался спиной, стоило случиться беде. Склоки, которые происходили в мирное и беспечное время у костра, забывались, как только случалось что-то серьезнее царапины. Перевертыш заверяла, что предано любит свою новую семью, что готова на любые жертвы и именно потому ей бывало очень стыдно. Женщина нередко ловила себя на мысли, что променяла бы всю теплоту братьев на ответные чувства Эйэ и выбрала бы заклинателя в любой ситуации.
Лагерь было не разглядеть издалека, Рэйара помнила путь, но в конце тропы растерялась. Потоптавшись на месте, женщина уже подумывала пойти дальше. Из головы совершенно вылетело, зачем она тащила добычу именно сюда и для какой цели, собственно, затевалась охота. Мысли путались, и в голове не было ничего ровно до тех пор, пока из ниоткуда не появился Эйэ. Бледные глаза свэта смотрели на охотницу, и она только тогда поняла – руны. В потере памяти виноваты именно они.
Эйэ стоял у костра, чье пламя разгорелось за время отсутствия женщины. Мужчина играл с огнем – он пытался поймать его, совал руки в самое его сердце и не обжигался. Он не мог гореть и страдать от жара, так как и сам являлся частью огня. Пламя принадлежало заклинателю, а заклинатель – пламени. Он говорил, что стал таким после посвящения, и с тех самых пор приобрел не только огромную силу, но и немало слабостей.
Огонь манил Эйэ и никогда не отпускал, мужчина не мог противиться его зову, он скучал, даже скорее тосковал, а по вечерам, едва дождавшись, пока разведут костер, или в те редкие дни, когда отряд сидел у камина на постоялых дворах, заворожено наблюдал за переливающимися желто-оранжевыми языками и улыбался. Порой казалось, что больше ему ничего не нужно.
Эйэ называл пламя цветком и не уставал говорить, что то, как распускается этот цветок – лучшее на свете зрелище. Рэйаре это не нравилось, из-за таких «букетов» горели леса, охотники на перевертышей вооружались факелами, они не боялись совать их как в сухую траву, уничтожая природу, так и в пленников. С самого детства Рэ знала, что несмотря на всю красоту огонь больно кусает.
Мужчина кивнул охотнице и направился к ней, на помощь.
– Охота прошла успешно, как я погляжу, – Эйэ помог Рэ спустить с плеч оленя, хоть в этом и не было необходимости. От проявления заботы женщина немного засмущалась.
– Охота – да, – кивнула полукровка; ее щеки налились румянцем. Лишь переживания из-за увиденного мешали ей выглядеть еще более глупо, – Я хотела поохотиться в Вечном Лесу, но никого там не встретила. Ни одного олененка или зайца. Там стоял отвратительный запах, какой-то гнилой. Я думаю, что-то случилось с Вечным Лесом. Я залезла на дерево и посмотрела на Сердце леса, оно было высохшее и мертвое. Все деревья вокруг него сейчас умирают, они гниют или высыхают, и эта зараза продолжает распространяться. Эйэ, в лесу не было никого живого! Совершенно никого! Все, кто могли – сбежали.
