Он подчинился…
Небоскреб в нем исчез, погас, как будто ночью в здании отключили электричество, и еще мгновение назад объемно светившаяся башня вдруг пропала на темном фоне небес.
— Впечатляет, — поделился Страхов.
Дрозофила смотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде он видел — трудно было в это поверить! — участие… и еще что-то на заднем плане. Было похоже на опаску.
— Добро пожаловать в мир аутов, — вполне буднично и благодушно сказала она.
— Спасибо… Это означает, что меня все же переводят на другую работу? — вполне провокационно спросил он.
— Это означает, что завершен первый этап обследования, — снова не поддалась Дрозофила и пошла, как по писанному, то есть, видимо, по данной ей инструкции. — Результат положительный. Чистые пять баллов. У креатора с высоким доступом обнаружены базовые способности аута… А это уже феномен. На сегодняшний день фактически уникальный.
Страхов не поверил.
— …И это стоит отметить, — сказала она, взывая к его доверию, и двинулась к ближайшему столу.
Впервые Страхов с большой покорностью последовал за ней.
Дрозофила вынула из ледницы за горло большую темную бутылку безо всяких этикеток, наполнила два бокала — оба на одну треть — и кивнула Страхову:
— Думаю, теперь ты понимаешь, почему мы провели проверку на голодный желудок?
— Теперь понимаю, — кивнул Страхов и поднял бокал за тонкую холодную ножку. — Прецеденты были, да?
— …За открытия, — предложила она тост, уйдя от ответа.
Страхов безоговорочно принял тост. Они чокнулись. Это был отличный столовый хрусталь уровня Hermes.
Открытия не заставили себя долго ждать!
Страхов пригубил и поразился. Легенды, доходившие до мира креаторов, оказывались правдивыми!
— Да это же Dom Perignon! — едва перевел он дух.
— Возможно, — пожала плечами Дрозофила.
— Но ведь вы живете без брендов! — не понял он.
— Так и есть, — согласилась Дрозофила. — Мы не знаем, что это. Просто заказываем, и нам там наливают. Комиссии отбирают лучшие продукты — вот и все. Они не ориентируются на марки. Идет только квалификация по составу и качеству. Еда — ведь это не одежда и не автомобили, верно?..
— Верно… в некотором смысле, — с натяжкой, но признал Страхов и сделал еще один осторожный глоток.
Точно — Dom Perignon!
«Все! — приказал он себе. — Тормози! Ты за рулем… За очень большим рулем».
Так получилось, что они поставили свои бокалы одновременно. Дрозофила взяла плод манго, пустила его в автоматическую очистку, а потом взяла кусок с блюда фруктовой вилочкой.
— Я ем только фрукты, — сказала она. — С детства. Это ответ на вопрос, который ты мне не задаешь по этическим соображениям.
— Это в школе дали тебе прозвище? — Страхов догадался, что его пустили ненадолго в «запретный файл».
Не увидев реакции, он сделал вторую попытку:
— …Или родители?
Тень промелькнула по лицу Дрозофилы, глаза похолодели, она отвела взгляд.
— Мои родители были биологами, — сказала она, словно призналась под давлением обстоятельств.
— Извини, — сказал он.
— Ничего, нормально. — Она снова встретилась с ним взглядом. — Они погибли во время энигмы. В числе первых… Может быть, я расскажу. Это надо иногда вербализовывать для очистки психики, верно? Ты это знаешь лучше меня…
Он осторожно кивнул и подумал, что она будет ему благодарна, если он ее сейчас отвлечет.
— А можно еще раз попробовать? — спросил он.
— Конечно! — В ее глазах вспыхнули искорки. — Понравилось быть аутом?
— Еще не распробовал, но что-то в этом есть, — признал он, снова подходя к «приставке».
Дрозофила отправилась за ним с большим красным яблоком.
— Подготовленный аут делает это уже без «приставок», — подначила она.
— Как скажешь, — подчинился он, понимая, что не только адаптация, но и некое тестирование его способностей идут полным ходом, не прекращаясь ни на миг.
Он попробовал, постоял с закрытыми глазами и признался честно:
— Пока не получается…
Грызя яблоко, Дрозофила включила «приставку». С ней у Страхова все получилось без труда — 3D-план его дома на Лубянке врос в него гораздо быстрее, чем до этого офисный центр «Небесной стены». Он отчетливо увидел, что пентхаус на верхнем этаже пуст, там работали только аварийные мониторы. Анна покинула дом… Для нее Стрехов теперь — мумия, дожидающаяся дня воскресения в криопаузе. Промежуточным партнерам запрещалось сообщать срок хранения.
— Что, активировался вирус ностальгии? — спросила Дрозофила, терпеливо дождавшись, когда он отключится.
— Скорее, вирус голода, — усмехнулся Страхов, подошел к столу, поднял крышку первого попавшегося под руку закрытого контейнера из стали — и обомлел.
На судке горкой-валиком лежала черная икра! Килограмма полтора, не меньше!
— Так вот как живет теперь класс-гегемон! — потрясенно проговорил Страхов. — Откуда ж такое богатство, если не секрет?
— Оттуда же, откуда и это… как его?.. — Дрозофила ткнула пальцем в бокал.
— Dom Perignon… — пробормотал Страхов, решив только, что уж эту способность — способность угадывать места, где под крышкой прячется любимое лакомство, надо обязательно скрыть от контролеров. — Карл Маркс такого точно не предвидел.
— Он не предвидел принципа, на котором будет построено наше общество, верно? — заметила Дрозофила, деловито доканчивая огромное и, наверно, страшно сладкое, специальное аутсорсерское яблоко.
С ее словами приходилось согласиться. Мир аутов воплотил принцип, который раньше не приходил в голову ни теоретикам развития цивилизации, ни политикам:
ОТ КАЖДОГО ПО ПОТРЕБНОСТЯМ, КАЖДОМУ ПО СПОСОБНОСТЯМ.
Страхов открыл другой подогреваемый контейнер, широкий и плоский… и даже расстроился вместо того, чтобы восхититься. Неужели, подумал он, весь его великий подрывной план по изменению реальности привел лишь к тому, что теперь он может создавать в ней из ничего в любом месте только то, что любит больше всего есть на завтрак?!
На подогретую тарелку он положил три блина и… в общем, сделал с ними то, что делал всегда. Пока он завершал этот утренний аутский фуршет, Дрозофила переработала зубами эдак третью часть стандартного слоновьего завтрака. Видно было, что плоды земные она может поглощать без остановки и устали.
Определить марку кофе Страхов затруднился и мог только сказать, что кофе отличный.
— Спасибо, — закончив, сказал он с чувством глубокого удовлетворения.
— Кому?! — удивилась Дрозофила.
— …Наверно, партии и правительству, — предположил Страхов.
Дрозофила задумалась. Такой подход для нее был, видимо, нов и чем-то интересен.
— Сегодня еще два небольших программных теста, — сказала она, мысленно вернувшись к программе. — Один здесь, другой в Шанхае.
«Шанхай» Страхов воспринял, как кодовое наименование некого особого блока.
— …А потом личное время, — добавила Дрозофила. — Подумай, чем бы ты хотел закончить день.
Наверно, Страхов выглядел ошарашенным.
— Ну там, прогуляться по лесу… — начала перечислять она. — В какой-нибудь природной зоне. У нас есть большие интактные участки по всему миру… Или еще что-нибудь. Скалолазанием заняться, если ты любишь.
— А есть у вас что-нибудь такое, чего нет у нас? — наконец, пришел в себя Страхов.
— Ну… у меня есть право, скажем, собрать две команды, и ты поиграешь в футбол по-настоящему, — предложила Дрозофила. — На каком-нибудь знаменитом стадионе. Сан-Сиро или Маракана.
— Подожди… Футбола у нас навалом! — опять опешил Страхов.
— Смотря какого, — загадочно улыбнулась Дрозофила. — Это к вопросу о следующем базовом тесте. Ты сыт?
— Пожалуй что… — кивнул Страхов.
— Тогда вперед. — Она прошла в ближайший проем между столов и указала на угол противоположный выходу из жилой зоны. — Нам туда, там подъем на следующий уровень.
Пока они проходили это расстояние, Страхов еще раз огляделся. У обеих сходившихся под углом станций не было глухих концов — там, опять под углом, начинались другие отсеки.
