Девушка немного отстранилась, вытерла слезы и взглянула на него. Обхватив ладонями его лицо, она поцеловала его в губы, затем в лоб и, сглотнув, произнесла:

– Я тебя люблю, Верша.

Развернувшись, она отправилась к Маре, под пристальным взглядом берсеркера.

– Пап? – раздался голос Бэка совсем рядом. – Я с Шарой закончил. С троллихой тоже.

– Хорошо, Бэк… хорошо… – пробормотал воин, задумчиво глядя на девушку.

– Пап, а что такое любовь? Это когда сиськи показывают?

– Любовь – это когда… – тут Верша умолк, оторвал взгляд от убийцы, которая стояла в объятиях лучницы, и перевёл его на сына. – Я не знаю, Бэк… Я никогда не любил по-настоящему.

Верша поднял взгляд от очага в центре казарм и взглянул на сидевшего у стены чёрного тролля. Тот сидел с маленьким бочонком, с сосредоточенным видом совал в бочку мёда руку и старательно её потом вылизывал.

– Ты бы хоть ложку или поварёшку какую взял, – хмыкнул берсерк.

– Зачем ложка, если можно взять рукой? – пробасил Том, поднёс к лицу лапу и принялся её вылизывать.

– Ты решил целую бочку съесть? – спросила Шара, сидевшая рядом.

– Моя добыча, – деловито ответил Том. – Я нашёл пять бочка. Два воинам. Один самка. Один дети. Один мой.

Он снова засунул руку в бочку, вытащил её и пару секунд рассматривал, как по пальцам медленно и неторопливо стекал золотистый свежий мёд. После этого он слегка улыбнулся и принялся её вылизывать.

– Задница слипнется, – усмехнулся Верша и, почесав голову, взглянул на Бэка.

Мальчишка сидел рядом и жевал запеченную в углях картошку. Руки от золы были перемазаны в чёрный цвет, а вокруг рта у мальчишки были разводы.

– Может, мяса? – с усмешкой спросил отец.

Бэк взглянул на отца, затем на свою картофелину и мотнул головой. Парень потянулся к очагу и подкатил к себе ещё пару остывающих картофелин.

– Мясо тоже надо есть, – хмыкнул Верша и подтянул к себе котелок, в котором варил курицу. – Я тут доем, чтобы бульон хотя бы выпил. Понял?

Бэк кивнул, а Верша достал из уже подостывшего котелка куриную ножку. Он втянул аромат домашней курицы, кивнул и уже хотел было откусить, но тут взглянул на Шару.

– Будешь? – предложил он ей.

– Нет, – мотнула головой магесса. – Я каши дождусь.

Она взяла длинную деревянную ложку и принялась мешать в котелке варево.

– Смотри, – пожал плечами берсерк. – Там еще пяток куриц бегает, но сразу говорю – три мои!

– Я поняла, – кивнула Шара.

Верша откусил кусок мяса и принялся жевать. Курица никогда не была его любимым блюдом, но в этот раз она удалась. И по соли вышло хорошо, за счёт специй, найденных в запасах кардинала, получилось в самый раз.

Вспомнив о том, что он нашёл в кабинете начальника заставы, берсерк перестал жевать и задумчиво взглянул на койку, где лежала Гара. Девушка только успокоилась и сейчас дремала, положив голову на колени лучницы.

Верша откусил ещё один кусок от лапы и, дождавшись, когда Мара взглянет на него, кивнул ей на скамью, рядом с собой. Девушка осторожно приподняла голову подруги, подложила ей под голову скомканный в подушку плащ, и поднялась.

Она подошла к Верше и уселась рядом.

– Будешь? – предложил ей Верша.

– Сам ведь не наешься, – хмыкнула лучница.

– Каши у вас подрежу, – хмыкнул берсерк.

– Ты же кашу не ешь, – заметила Шара.

– Каша – не так уж и плохо. Особенно, когда голодно. Но если жрать захочешь так, что живот к спине прилипать будет, то вполне себе ничего.

– Голодать приходилось?

– Приходилось… Как-то на вылазке пришлось короедов собирать, – вздохнул воин. – Гадость редкостная, но жрать хотелось так, что готов был стволы грызть…

– Нам… нам пока так голодать не доводилось, – произнесла Мара, взяв в руки вторую куриную ногу.

– Слушай, а мне можно крылышко? – вытянула шею магесса, заглядывая в котелок Верши.

– Бери, – кивнул воин.

Шара принялась отрывать себе кусок, а берсерк взглянул на лучницу и спросил:

– Чё у неё с этим кардиналом было?

Мара прожевала, взглянула на воина и нехотя ответила:

– Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос. Лучше Гару спроси, когда проснётся.

Верша задумчиво взглянул на обглоданную ножку, взвесил её в руке и мотнул головой.

– Не. Когда проснется, всё притупится. Отпустит немного. Лучше её не дергать. Только если сама захочет рассказать. Лучше ты. Ты ведь в курсе? И не смотри так. По глазам вижу – всё ты знаешь.

Лучница глубоко вздохнула, а затем начала рассказывать:

– Отец у Гары был епископом. Не сказать, чтобы прилежным. И выпивал, да и… женщин не чурался.

– То, что вся церковь блядует, кто во что горазд – это я в курсе, – кивнул Верша. – Но вот про жену и детей…

– Сейчас не так, как было раньше. Церковные чины лет двести назад собрались и сами себе разрешили иметь детей и жен.

– Логично, хули, – хмыкнул воин. – Сами себе разрешили…

– Суть не в этом. Просто… В церкви брак – это в основном решение родителей. Отца, если быть точным. В принципе, как у всех дворян.

– Не по любви вышла?

– Нет конечно. Кто бы ей позволил, – хмыкнула Мара. – Выдали её за тогда ещё молодого Слифуса. Епископ без имени и заслуг. Без чёткой стороны и без серьёзной поддержки за спиной в Синоде.

– Чёт пока я не услышал причин делать полсотни дырок в груди у такого супруга.

– Слифус… был очень ревнив. Я бы сказала… он был болен на голову. Постоянно проверял, искал поводы для скандалов и…

– Бил?

– Бил, пытал и даже резал, – кивнула Мара, затем усмехнулась и добавила: – При этом сам умудрялся… Ни в чем себе не отказывать. Служанки, монашки… даже дочерей своих друзей и коллег…

– Откуда знаешь?

– Знаю… Просто знаю.

– Не выдержала и сбежала? – спросил Верша.

– Не знаю, зачем он это сделал, но Слифус приказал одному из своих верных рыцарей изнасиловать её. В процессе он вошёл в спальню и устроил скандал супруге. Рыцарь ей тогда ребра сломал, когда пытался изнасиловать.

– А она?

– А она после того, как смогла стоять, зарезала спящего пьяного рыцаря.

– Сильно ребра что ли поломал?

– Не очень. Слифус истерику закатил, выпорол её плетью и избил.

Верша задумчиво кинул в огонь обглоданную косточку, а Мара тем временем продолжила:

– Потом сбежала, прихватив парочку золотых безделушек. Сдала ростовщикам, чтобы раздобыть денег. Пыталась выбраться из города, но её той же ночью начали искать церковники… Она пришла ко мне.

– Знала её тогда?

– Знала, – кивнула девушка. – Меня тогда только начали выпускать из подвала.

– Чё? А тебя какого хрена там держали?

– Это другая история, – хмыкнула лучница и опустила взгляд. – Но суть в том, что я смогла достать ещё денег и… Мы сбежали вдвоём.

– У тебя уже тогда система была?

– Была, но… пользоваться я ей не умела. Откуда у дочери торговца из второй гильдии могут быть знания о том, как с ней жить?

Верша молча покивал, достал из бульона куриную тушку, оторвал крыло и передал Шаре. Впившись пальцами в тушку, он сломал ребра и с трудом оторвал грудину с мясом. Положив спину обратно в бульон, он принялся потихоньку объедать грудинку.

– И что дальше?

– Пару раз пытались изнасиловать, пару раз чуть не убили, но мы добрались до начального города. Там и Шару встретили… решили, что будем командой… А потом встретили тебя.

Верша, проживавший кусочек мяса, взглянул на Мару.

– Домой не хочешь?

– Нет… да и не дом там теперь для меня. Я туда больше не вернусь.

– И че, там никого прирезать не надо?

– Кого? Да и зачем? – хмыкнула девушка. – Обратно уже ничего не вернуть.

– А ты? – берсерк взглянул на Шару.

Девушка выдержала взгляд, так же бросила чистые косточки в пламя очага, а затем покачала головой.

– Как-нибудь потом расскажу… Каша готова.

Повисла неловкая пауза. Верша ковырялся в мясе, доставая небольшие куски и закидывал в рот. Магесса взяла миски и принялась накладывать в них кашу. Мара просто сидела и смотрела в огонь.