– Стыдишься прошлого?

– Не стыжусь, но и жить как раньше у меня желания больше нет.

Гара слегка улыбнулась и кивнула.

– Я рада, что не разочаровалась в тебе, – произнесла она в спину направившемуся вперёд воину.

Верша молча махнул рукой, но убийца не успокоилась и пристроилась рядом.

– Давай тогда убивать плохих светлых! – довольно предложила она, пристроившись справа. – Так и совесть чиста, и очки у нас будут.

– И как, блять, ты собираешься решать – плохой светлый или хороший?

– Ну… Есть ведь очевидные подлецы и злодеи, – задумчиво произнесла Гара.

– А приметы у тебя какие-нибудь их есть? Там глаза карие, или тебе самодовольного взгляда достаточно?

– Нет, ну-у-у… Может, поспрашивать кого или…

– Слушать слухи со сплетнями – самая херовая идея. Так недолго узнать, что самый главный светлый злодей – ты сам.

– А как тогда…

– Для начала, чтобы не превращаться в… в того, кем я раньше был, надо вывести правила. Должны быть те, кого мы не трогаем никогда. Должны быть те, кого мы не трогаем, пока они не тронут нас, а должны быть те, кого оставлять нельзя и надо уничтожать. Всегда.

– К примеру?

– Инквизиция, – сплюнул Верша. – Эти ребята… Они работают за идею. Им без разницы, что произошло, не важно, при каких обстоятельствах. Их основная цель – убить как можно больше тёмных. Уничтожить.

– И не тёмных – тоже, – кивнула Гара. – У них вообще с причинно-следственными связями плохо.

– Чё?

– Логикой, – перефразировала убийца, но, заметив хмурое лицо берсеркера, пояснила: – С пониманием «почему и как»…

– Я в курсе, что такое логика, – оборвал её берсерк. – В общем, думать надо, но сейчас я точно скажу так – если меня светлые не трогают – я их трогать тоже не хочу.

Телега перевалила холма и лошади с облегчением всхрапнул. Гара кивнула на отряд троллей, тянущихся за телегой и спросила:

– Ты думаешь с таким отрядом нас светлые не тронут?

Верша обернулся, оглядел кое-как облаченных в броню гигантов и вздохнул.

– Да, блять. Цирк на выгуле, – буркнул он. – Надо как-то откопать кузнеца. Броню нормальную не выкует, но хоть это по-человечески приладит.

– Деревенские точно сдадут, что мы тут были, церковникам.

– Если по-человечески переночуем и поговорим – не должны. Деревенские, если их не касается, обычно не лезут на рожон. Про инквизицию они тоже наслышаны. Пошли, чего встала?

Девушка снова пристроилась сбоку.

– Верша, помнишь, там в форте, когда я вышла, то сказала тебе…

– Помню. На эмоциях была, слезы, сопли. Я всё понимаю.

Девушка выдержала небольшую паузу, после чего вздохнула и произнесла:

– Это не эмоции. Я сказала правду.

Верша тяжело вздохнул и, взглянув на убийцу, сказала:

– Это хуже дерьма в каше с утреца. Ты вообще понимаешь, что…

– Ничего не хочу слушать, – отрезала Гара. – Я в тебя влюбилась, как девчонка.

Верша глубоко вздохнул, взглянул на Гару и пробубнил:

– Мне же, блять, проблем не хватает. Скучно, блять, живу…

Он недовольно насупился и продолжил путь к деревне. Погрузившись в свои мысли, он смотрел на деревню. И чем дольше он на неё смотрел, тем сильнее менялись его мысли.

– Чё за караван там? Телег семь… – пробормотал он и оглянулся на убийцу, которая чуть отстала. – Странным ничего не кажется?

– До города до заката можно успеть, – кивнула та. – Что тут делать торговцам?

Верша оглянулся и махнул рукой, подавая знак тревоги.

– Что-то мне кажется, это нихрена не торговцы.

– Да, господин, простите, господин, – упёрся лбом в землю сухой мужчина, сидевший на коленях.

– Так-то лучше, – сплюнул на землю довольный мужчина с эмблемой церковной службы податей на груди. – Помни свое место, смерд!

Он отбросил палку, которой она несколько раз ударил крестьянина, и повернулся к таскавшим мешки с зерном солдатам.

– Шевелитесь, уроды! Я не собираюсь тут ночевать!

– Господин, – подал голос мужчина, что так же сидел на коленях. – Это всё, что у нас есть. Нам будет нечем сеять…

– Заткнись, ублюдок, – пнул его сборщик податей. – Я же вас, сук, знаю как облупленных. Вы каждый год что-то прячете, чтобы не отдавать налогов. В прошлом году мы припозднились, так у вас амбары стояли полупустые. Я знал, что вы, недоноски, прячете, но не думал, что столько.

– Господин…

– Заткнулся! – рыкнул на него служитель церкви. – Ты, выродок, живёшь на землях церкви! Она тебя благословляет, она дала теме землю, а ты ее обкрадываешь. Еще слово, сучий потрах, и я напишу на тебя и всю твою деревню инквизиторам. Усёк?

– Да, господин, Кьерц, – тихо ответил мужчина, не поднимая головы.

Сборщик подати расправил плечи, вздохнул и оглядел деревню, у домов которой стояли хмурые мужчины. Из женщин виднелись только откровенные старухи.

– Девок всё-таки сумел увести, – хмыкнул служащий церкви. – Черт с ними. Времени на это нет… Эй! Быстрее, кретины! Какого черта ты там считаешь, Сват? Грузи всё, я тебе сказал!

Он направился к телегам, на которых грузили мешки с зерном и овощами, но тут заметил, как из-за крайнего дома вышли пятеро неизвестных, один из которых был ребенком.

– А это еще кто такие? – недовольно буркнул он и направился навстречу.

Подходя ближе, он заметил у мужчины два топорика на поясе, у одной женщины лук, у другой голубую корону на голове.

– Кто такие? – встретил он их вопросом: – Я – сборщик податей этих земель.

– Специальный отряд его преосвященства, – не останавливаясь произнес Верша, сближаясь с неизвестным. – Мы тут по его приказу.

– С какой целью… – нахмурился Кьерц, но продолжить фразу он не успел.

Резкий рывок берсеркера и топорик проламывает лобную кость церковника, после чего тот оседает на землю. Уперев в труп ногу, берсерк выдернул оружие и скомандовал:

– Мара – к дому. В прямую не лезь. Работай из-за угла. Стрельнула – за угол. Перебежка к другому дому, снова выглянула и снова стрела и прячешься. Шара – на другую сторону. Работаешь так же. Выглянула – выдала ледяной шип, спряталась. Гара – со мной.

Верша быстрым шагом направился к солдатам. Те были заняты погрузкой зерна и не сразу поняли, что происходит. Берсерк тем временем, подошёл почти вплотную. Он достал второй топорик и уже собрался броситься вперёд, но тут мимо него пролетела стрела, вонзившаяся в горло одному из солдат с мешком на спине. Второму в бок прилетел острейший кусок льда. Верша метнулся к амбару, из которого выносили мешки, и наткнулся сразу на трёх солдат с мешками. Первому растерявшемуся он рубанули по лицу, затем тут же присел и рубанул по ногам второму. Третий быстро сориентировался, бросил мешок на берсерка и ломанулся в сторону.

– Тревога! – заорал он во всё горло, пытаясь скрыться, но не успел сделать и десятка шагов, как получил стрелу в спину, а за ней сразу же ледяной шип в голову.

Солдаты высыпали из амбара и соседних домов. Тут же послышался шелест клинков, засвистели стрелы и ледяные снаряды. Рядом с амбаром, поймав на выходе из двери дома солдата, хекнула Гара, вонзившая кинжалы в бок противника.

– Подходите, суки! – взревел Верша, начиная танец смерти. – Всем достанется, ублюдки!

Бой закипел.

Верша вращался, словно вихрь, со своими топориками. Мара била из-за угла и сразу пряталась за домами и постройками, меняла позицию и даже не успевала понять: попала она или нет. Шара действовала так же с той лишь разницей, что швырять ледяные шипы у неё получалось реже. Гара, поначалу напавшая в лоб, быстро оказалась наедине с двумя противниками. Быстро смекнув, что в прямой схватке ей не победить, она пулей устремилась к дому, из которого вышел солдат. Метнувшись внутрь, она притаилась за углом. Послышался топот, в дом ввалился первый, которого Гара дёрнула на себя за плечо и тут же полоснула по горлу. Второй ввалился в дом по инерции, но тут же выставил перед собой оружие.

Гара думать не стала и резко замахнулась кинжалом. Воин приподнял клинок, но тут же получил пинок между ног, отчего выпучил глаза, схватился за своё достоинство и начал сгибаться. Резкий рывок к нему, и кинжал входит в грудь по самую рукоять.