— Мудрая у тебя бабуля, — хмыкнул Митрофанов, вежливо открывая передо мной дверь.
На дачи, хотя они находятся в черте города, порядочные дачники ездят не на автобусе, а на «калоше» — теплоходике «МО», в просторечии — «москвич озерный». Ходит это плавсредство один раз в час. Но есть и грунтовая дорога. Жуткая, по ней только на танке ехать, но редкие дачники, имеющие собственные автомобили, как-то умудряются ездить. Вот и «москвич», переданный нам в аренду СИЗО, тоже как-то доехал.
Глядя на утлые домишки (ничего капитального возводить не полагалось) и на участки, полностью занятые под полезные дела — ни клочка земли пустого, я вспомнил другие дачи, на которых в дальнейшей жизни мне довелось бывать. Лисий Нос, Финский залив, конец семидесятых. Дома — терема, на участках корабельные сосны, иначе не назвать, клумбы с цветочками и никаких грядок. Гамаки, шезлонги и кресла-качалки. Всё для отдыха умеющих жить людей. Вот то были дачи. А это? — Что угодно, только не дачи. Да и по документам это называлось совсем по-другому — садоводческие товарищества, а участки предназначались для того, чтобы нарастить себе всего, чем государство тебя обеспечить в желаемом объеме не может. Зато к концу восьмидесятых, когда полки магазинов станут пустеть, а некоторые продукты начнут распределяться по карточкам, собственные огороды будут призваны спасать население от голодной смерти. Как раз в те годы на экраны телевидения вышел сериал «Рабыня Изаура» и дачники стали именовать свои сотки с сарайками «фазендами».
Пока до голодных лет ещё не дошло, но как показывает практика — если ты начинаешь садить цветы, а потом редиску и лук (типа — свеженькое сорвать, с грядки), огурчики (свои! Сама солила!), то все это заканчивается высадкой картошки, в количестве, ограниченном только размерами участка, а следом начнется головная боль — не то кессон заводить, не то овощехранилище строить (а это, как гаражный кооператив!), потому что сгниет картошечка-то — кормилица наша!
А если прикинуть — сколько денег уходит на дачу: провизию с собой вести, вкладываться в покупку инструментов, ремонты, а автомобилистам еще и расходы на бензин, то дешевле купить картошку на рынке.
В той жизни меня тоже не миновало «дачное увлечение», хотя имелся и родительский дом, а там не шесть соток — а сорок, но до «малой родины» добираться долго, даже если имеешь собственный автомобиль. Но машину я смог купить тогда, когда уже и погоны «отяжелели», и зарплата стала приличной. Так что, пришлось записываться (не без труда), в такое товарищество, а потом долго вырубать деревья на своем участке и выкорчевывать корни, чтобы можно было что-то посадить и, чтобы было где поставить домик. Но зато я на собственном опыте знаю, что такое «подсечно-огневое» земледелие, о котором знал только в теории.
Я смотрел вокруг и удивлялся: сентябрь на дворе, самый что ни на есть хлопотный месяц, а на участках почти пусто. С другой стороны, а что удивительного — рабочая неделя в разгаре. Не до дач. Все труды переносятся на выходные. Только кое-где из густой зелени покажется голова счастливчика, работающего, видимо, по сменам, а то отпускника или пенсионера.
Все-таки, в расположении дачных участков имеется некая система. Вон, стоят столбы, где указаны номера линий, а тут и номера участков. Есть искомая вторая линия, а тут и участок семьи Барановых.
Заборчик есть, небольшой, можно и перепрыгнуть. Но проще открыть калитку. Домик небольшой, но симпатичный. Обшит вагонкой, крыша из оцинковки. Стало быть — семья не бедствует.
— Блин, — выразил свое неудовольствие Джексон, примеряясь заглянуть в окно. А на оконцах ставни, запертые изнутри. — Дверь, что ли ломать?
Евгений уже огляделся по сторонам, в поисках какого-нибудь инструмента, вроде топора, или лома. Но хозяева такие нужные вещи держат под замком. Да и ломать двери, пусть и в дачном домике…? Нет, это не наши методы.
Мы с Евгением, для очистки совести прошлись по участку. Вон, на паре грядок лежит собранная в кучу картофельная ботва. Стало быть, как высохнет, то хозяева ее сожгут. Ну, вот тут похоже, был посажен лук, но его еще в августе выдергали. Осталась только грядка с капустой.
Клумбы с осенними цветами. Тоже всё аккуратно, чистенько. Никакого диссонанса, дискомфорта, нелогичности. Нигде не видно следов копания, нет рыхлой земли.
— Так может, все-таки в доме? — хмыкнул Евгений, но потом сам себе возразил. — Можно и в доме, но есть риск, что родители найдут.
— Вишь, вопрос еще в том — а что же он прятал? — покачал я головой. Подумав, выдвинул первую гипотезу, что стукнула в голову. — Возможно, что Баранов спрятал труп?
Джексон вздохнул:
— А хрен его знает. Теоретически, это может и труп. Закопал, скажем, в подвале дома. Если бы копал в огороде — соседи бы увидели. Тогда нужно вызывать владельцев и по полной форме.
— А практически?
— А вот практически — это вряд ли, — покрутил головой Женька. — Чтобы труп спрятать, пусть и в подвале, да хоть и в огороде — времени у него мало было. Баранов-то нам попался спокойный, хотя он знал, что засада ждет. Вывод какой?
— А такой, что он все-таки дело своё сделать успел. Иначе бы поведение было другое.
— Вот-вот, — закивал Митрофанов. — Если он хотел только выпить, а потом сдаться, то почему бы не сдаться в СИЗО? Но если бы тамошним операм сдался, то это как раз бы подозрения вызвало. А чего бегал-то? Нет, это бы как раз и навело бы на мысль, что он сбегал куда-то и для чего-то и задумку свою выполнил. А так, вроде бы шёл домой, сдаваться не думал, ничего ещё не успел.
— Эй, а че это вы тут делаете? — донесся до нас женский голос. — Ну-ка чешите отсюдова, а не то я милицию вызову!
Бдительные старушки имеются не только около домов, но и на дачах. Вот и здесь — сухонькая старушка, лет семидесяти, в жакете и платочке.
— О, бабушка, здрасьте, как мы вам рады! — расплылся Джексон в улыбке.
— А че это вы мне рады? — насторожилась старушка.
— Да мы, бабушка, сами из милиции, — махнул Джексон своей «краснокожей» ксивой. — Вот, интересуемся вашим соседом.
— Которым? — деловито поинтересовалась бабуля. — Димкой, что ли?
— Ага, этим самым, — закивал Джексон. — Интересно нам, чего он на даче-то делал?
Вопрос был задан «на шару» и, как говорится, в яблочко.
— На даче-то? — переспросила старушка. — Так он два дня назад чего-то на клумбах возился. Я подошла, он и говорит — мол, «тетя Тома, уезжаю надолго, хочу родителям подарок сделать». А я вижу плоховато, «чего, говорю ты там копаешь-то все? Все ж уже выкопано?» А он — «да хосту хочу родителям на память посадить». А мне отсюда-то не видно, посадил ли, а на участок без хозяев я никогда не захожу. Да я и хост-то никаких не знаю. Хороший мальчик-то какой, всё о родителях заботится. Смирный, а вот куда-то надолго собрался. Родители горевать будут.
— Хоста? — с недоумением спросил Джексон. Судя по его виду, он тоже не знал — что это за зверь такой, хоста.
Но вот я, благодаря стараниям супруги, про хосту знал. И даже знал, как она выглядит.
— А в каком месте он хосту-то садил? — поинтересовался я, чтобы не бродить лишний раз по участку.
— Так вон, там вот, — показала бабуля в сторону.
— Так, а давайте-ка вы с нами пойдете, — предложил я. — Вроде, как свидетель, вместе на хосту и посмотрим.
Один кустик хосты сидел прямо на клумбе. Стало быть, Димка Баранов его и располовинил, а вторую часть он куда-то пересадил. Так-так… И куда он ее? А, вот и второй кустик.
Если под хостой и впрямь что-то закопано, то через месяц она так разрастётся, даром что осень, как будто всегда тут жила. И место не забудешь. Никто ничего не заподозрит. Только под которой? Логично, что под новой. Старая сидит, как надо.
Новый куст хосты я, поднапрягшись, вытащил собственноручно. Он ещё не успел укорениться. А что там, внизу? А ничего. Обычная земля. Тут теперь лопата нужна. Или мы промахнулись со своими умозаключениями? Но отступать уже некуда. Пришлось сгонять старушку за шанцевым инструментом. Углубились ещё на штык лопаты — и вот оно! Я чуть не крикнул: Бинго! Но вовремя спохватился — не из этого времени словечко. Обувная коробка, завернутая в полиэтиленовый пакет. Кажется, что-то вырисовывается, но пакет мы трогать пока не станем. Мы переглянулись с Митрофановым и старший по званию спросил:
