— Аа-а-а-а-а!!! Хочу-у-у-у-у!!! Дайте!!!

Женский протяжный крик разнесся над золочеными куполами и улетел ввысь, спугнув парочку ошалевших от воплей ворон. Вороны вообще-то такой подлости никак не ждали, они думали, ночью людишки спят, а не орут без перерыва, будто их на дыбу тащат, но на всякий случай решили убраться с крыши терема подальше, на окраину столицы. Тем более, конкретно в этом тереме обитала царская дочь, особа по всему Тридевятому царству известная своей дурью. Впрочем, и за его пределами тоже. Ну, их, этих коронованных девиц. У них в голове черт знает что происходит. Это даже самая распоследняя глупая птаха знает.

— Доченька…Кровиночка моя… Рыбонька…Солнышко…

Царь Герасим метался вокруг широкой кровати, бестолково пытаясь хоть с какой-нибудь стороны подступиться к царевне, которая, лежа на животе и распластавшись на своих пятнадцати перинах морскою звездой, колотила руками и ногами по украшенному жар-птицами покрывалу. Учитывая богатырский размах плеч и силушку, вовсе даже не девичью, «Кровиночка» могла невзначай батюшку-царя зашибить. А это совсем в планы Герасима не входило. На нем целое государство держится. Ему «зашибаться» никак нельзя. Тут чуть прихвораешь, уже заговорщики со всех сторон лезут. Королевства соседние своих шпиёнов шлют. Поэтому и бегал царь вдоль ложа дочериного, не зная, как ему два дела разом провернуть: и девку бестолковую успокоить, и самому невзначай не огрести. Рука у Марьи, ой, какая тяжелая. Родись она парнем, была бы богатырем.

Скандал, устроенный прямо посреди ночи, продолжал набирать обороты. Во все стороны летели лебяжий пух и пудра, которой горничные девки царевну безуспешно мазали уже пятый раз, пытаясь придать ей мало-мальски приличный вид.

— Я. Хочу. Жениха. — Царевна резко подскочила на месте, приняла сидячее положение и развернулась к отцу лицом.

— О, мать моя боярыня…– Кто-то особо впечатлительный из царской свиты, боязливо жавшейся к стеночке в углу спальни, с перепугу, не выдержав стресса, выругался вслух.

Просто царская дочь, скажем прямо, и в лучшие-то времена красотой не блистала. А сейчас после долгих рыданий ее без того круглое, одутловатое лицо растаращило, как квашню, в разные стороны. Волосы стояли дыбом, потому что в приступе истерии, а болезнь эта с недавних пор стала в Тридевятом царстве весьма модной, царевна сама себя за косы тягала. По пухлым, раскрасневшимся щекам размазались то ли слезы, то ли сопли, то ли остатки еды. Рядом, прямо на постели, была замечена тарелка с заморской халвою. Видимо, царская дочь горести свои заедала…

Нижняя ее губа, оттопыренная и слишком большая даже для такого крупного лица, тряслась, будто царевна сейчас кому-нибудь в рожу плюнуть собирается. Кстати…учитывая ее мерзкий нрав, может, и правда плюнет…

— Мне нужен жених. — Повторила царская дочь и сурово посмотрела на бояр.

Бояре, как стояли, кучкой, одновременно отшатнулись к стене. Те, что оказались в задних рядах, даже попытались слиться с дорогими, привезенными из-за морей обоями. Слово-то еще какое гадкое. Обои… Будто стошнило кого-то. Да и выглядело это заморское новшество соответственно. Непонятные разводы на сером фоне.

— Я не могу…я женат…Боюсь, Марфе Ильиничне сильно не понравится такой поворот. — Жалобно проблеял боярин Еремеев, правая рука и главный советник царя.

Его, как особу приближенную к трону, вытолкали вперед, и потому возникало ощущение, будто царевна смотрит прямо на него.

Остальные члены боярского совета просто издали какой-то звук, напоминающий то ли плач, то ли стон. При этом каждый, не имеющий супруги, лихорадочно начал соображать, кого бы срочно, прямо утром взять в жены.

— Да на кой черт вы мне нужны! — Царевна махнула рукой, чуть не сломав к чертям собачьим деревянную основу балдахина.

Тоже, кстати, новшество, привезённое каким-то дураком из-за морей. Ездют в эти королевства, гадости всякой набираются, а потом в Тридевятое царство ее прут. И чем плохо было спать на печи? Тепло, хорошо, комфортно. Нет, все народу технологический прогресс подавай.

— Вот так хочу! — Царская дочь сунула руку под гору подушек и вынула оттуда…

— Что за убогая тварь опять притащила из соседнего мира эту дрянь⁈ — Прошипел царь-батюшка в сторону бояр, испепеляя взглядом книгу в руках своей дочери.

Книга была непростая. Изредка подобные штуки появлялись в Тридевятом царстве по вине всякой нечисти, которая таскалась туда-сюда через границу между мирами. Царь Герасим категорически подобную ересь не приветствовал. Потому что у столичных девок от этой ереси приключались странные фантазии. А теперь, вон, и царская дочь попала под дурное влияние.

— Это, папа, не дрянь! — Царевна подвинулась ближе к отцу и едва ли не в нос ему, без малейшего уважения к титулу и короне, ткнула предмет своих слез. — Это, папа, про любовь. Ясно? И я хочу так же. Хочу жениха себе. Богатыря хочу, с нежным сердцем и крепким нравом.

Царя Герасима с одной стороны данный факт радовал. Жених — это хорошо. Это — свадьба, пир горой и внуки. А внуков царю Герасиму хотелось очень сильно. С другой стороны, дочь его…В общем, даже обещанные полцарства и сундуки, набитые золотом, кандидатов в мужья не прельщали.

Царевна Марья выросла, мало того, страшной, внешним видом напоминая то ли свинью, которая долго лакала брагу, то ли Кикимору Болотную, так ещё и характер был у нее вот прямо совсем не сахарный.

— Жениха хочу из соседнего мира. — Царевна снова ткнула книжкой в физиономию царю, а потом добавила. — Вот такого же.

Кучка бояр теперь, не менее слаженно, качнулась вперед. Дюже всем стало любопытно, что там за экземпляр намазюкан, если его царевна возжелала. Сама она страшная, как черт знает что, а нос всегда воротила от самых завидных парней. Парни, конечно, данному факту были рады, но речь сейчас не об этом. Да и не спрашивал никто ни у кого желания. Царь своей волей царской второй год пытался доченьку замуж выпихнуть. Желательно, подальше от столицы.

На обложке иномирной гадости был нарисован молодой мужик, в этой их нелепой иномирной одежде. Стоял он возле самоходной телеги, вид имел крайне наглый, высокомерный даже. А еще у него было гладкое лицо. Совсем!

— Ну, не знаю…– Протянул боярин Еремеев, поглаживая при этом свою гордость — густую, красиво уложенную свечным воском бороду, которая спускалась почти до самого боярского живота. — Срамота какая-то…

— Тебя, козел вонючий, я не спросила! — Тут же отреагировала царевна.

Да уж…точно не сахарный…С тоской подумал царь, вернувшись к своим размышлениям о дочери. И ведь мать у нее была, такая же змеюка. Настолько Царя Герасима извела, что ему пришлось дрянь эту, супружницу свою, зелием травить. Да и то, не с первого раза получилось. Бабке Яге добрую часть казны по итогу заплатил. Выпьет царица яду, отрыгнет и идет дальше кровь мужнину хлебать. Дочерью она была боярской. Такую со двора запросто не выгнать. Бунт может приключиться. С боярами вечно одни проблемы. Чуть повод дай, сразу за гласность ратуют. За урезание прав самодержавия. Хорошо, бабка не подвела, да удалось все на хворь неизвестную списать. А то Герасим сам чуть к праотцам не отправился на нервной почве…

— Аааааа! — Марья пошла на новый виток своих рыданий.

— Доченька, так где ж я тебе такого жениха возьму? — Ласково поинтересовался царь. Ласково, потому что у него от воплей Машкиных скулы свело и изжога начала проявляться. А не по причине огромной отцовской любви.

— Конечно… — Тихо пробормотал боярин Еремеев, — Свои-то, местные, под страхом смертной казни не соглашаются. Скольких мы для устрашения под топор пустили? А заморских вообще не затащишь теперь. Вон, даже половина посольств свернулись, узлы собрали и уехали. От беды подальше…