В двух словах — обо всём.

Никогда не стихает огонь под землёй,

Никогда не смолкает, как ветер, не тает.

Но бушующий ветер и пламя рекой,

Кто видал, никогда не сравняет.

Страшен поля пожар, всяк опасен огонь…

Но земля, вот сама она, только лишь слой,

Только тонкая грань, эфемерный покой.

Вскоре Сигги прослушал анонс новостей.

Обещали, что лава минует теперь.

Устремится на юг, может трубы задеть,

Без горячей воды… С электричеством ведь!

Лето кстати, и трубам с холодной водой

Тоже выстоять должно, хороший настрой.

Да, тревожно, но справиться можно с бедой.

Целый деньим алели вдали небеса

Прямо также и ярче, чем было с утра.

Вале было так страшно… «Поедем туда!»

И поехали глянуть, как лава текла.

А потом он спросил: «Тебе страшно ещё?»

Валя только кивнула, он обнял её,

И огонь его взгляда ожёг бытиё.

Был пронзительней страха пылающий взгляд.

Ветер, море, огонь — ей пригрезились в ряд.

И над горной грядой, над зелёной травой,

Над огнем, что всё лился своей чередой,

В вечной пляске борьбы и единства представ,

Жизнь и смерть отступили, ей вечность отдав.

И она отзывалась, единство признав.

Острое чувство тревоги заставило Вальку разомкнуть глаза. Не очень понимая, что происходит, она посмотрела на часы. Семь утра. Вылезла из уютного тепла общей постели, подошла к окну. Небо на востоке пламенело всеми оттенками алого и багряного. Идею о восходе солнца Валька сразу отбросила. Какой восход здесь в семь утра?

Валька почувствовала, как цепкие когти паники стискивают грудь. Каждый вдох становится для нее чуть ли не подвигом. Сердце глухо тукает по барабанным перепонкам. Вязкие щупальца тревоги всё сильнее липнут к ней и сворачиваются в тугой клубок где-то в области желудка.

Однако Валька сжала в кулаки леденеющие пальцы рук и усилием воли заставила себя справиться с приступом паники.

Сигги тоже проснулся, посмотрел на стоящую у окна Вальку, безмолвно вопрошающую его: «Что это?» Вскочил с кровати, распахнул окно. Валькины ноздри тут же уловили чужеродный привкус, определение которому она подобрать не могла. Лицо Сигги помрачнело, он на мгновение крепко прижал к себе Вальку, ткнулся губами ей в ухо: «Не бойся», а затем отстранился, одним движением натянул штаны и в два шага выскользнул из комнаты.

Завтрак под экстренные новости получился скомканным. Ни одного вопроса Валька так и не задала — телевизионная картинка с фонтанами лавы, огненными волнами растекающейся по обе стороны от трещины в поверхности земли, сказала ей достаточно. В голове у Вальки тут же возникла назойливая ассоциация с картиной Брюллова «Последний день Помпеи, которую она в детстве видела в Русском музее, когда ездила с родителями в Санкт-Петербург.

Сигги уже вышел во двор, и Валька видела, как они с Харальдюром обсуждают положение дел. Лица мужчин выражали озабоченность, однако признаков панической растерянности она не заметила. Скорее, их разговор был похож на рабочее совещание. Харальдюр показал рукой в сторону гор, а Сигги с сомнением покачал головой. Вскоре хозяин фермы вернулся в столовую, где Валька по-прежнему смотрела на телевизионный экран. То, что она видела, было одновременно и безумно красивым, и безумно страшным. Картинка сменилась, солидный полноватый мужчина[1] уверенным голосом что-то говорил, показывая на карту.

Затем его сменила светловолосая женщина средних лет с печатью высочайшего интеллекта на лице. Её голос был спокойнее, чем у предыдущего оратора. И глядя на эту женщину, хоть и не понимая ни одного слова, Валька ощутила, что её тревожный страх постепенно сменяется желанием действовать.

— Извержение началось полтора часа назад. В земле открылась трещина длиной три километра. Но, по мнению наших учёных, — Сигги взглядом показал на экран телевизора, — интенсивность извержения постепенно начинает снижаться. Кристин (Валька поняла, что Сигги имеет в виду интеллигентную светловолосую женщину, голос которой несколько рассеял её тревогу) считает, что потоки лавы в нашу сторону не потекут.

Последняя фраза Сигги принесла Вальке видимое облегчение, однако ненадолго, поскольку Сигги продолжал пересказывать новости:

— Но лава может залить дорогу или повредить инфраструктуру. Например, трубопровод из Свартсенги[2] (это название тут же врезалось Вальке в память). Тогда мы на несколько дней лишимся горячей воды и отопления. Но всё же летом это не критично. Насколько я понял, угрозы остаться без электричества и холодной воды нет. Кабель и холодный водопровод проложены в земле. Должны выстоять. Главное, чтобы магма не столкнулась с подземными водами, а Торвальдюр (Валька догадалась, что речь идёт о корпулентом учёном, выступавшем до Кристин) говорит, что это возможно. Тогда появятся ядовитые газы и пепел. Но тут всё будет зависеть от направления ветра.

Валька сосредоточено внимала самой длинной речи хозяина фермы за всё время их знакомства, а на экране тем временем полыхало бурное море лавы, захватывающее все более обширные участки земли. Однако Сигги эта картина, как ни странно, успокаивала:

— Видишь, лава не в нашу сторону течёт.

Вальке это было совсем не очевидно, но стоящему рядом мужчине она доверяла полностью. Его хладнокровие было заразительным. Сигги подошёл к кофемашине, сделал две чашки кофе, в одну добавил молока, захватил пару булочек с корицей, поставил всё это на стол, подошел к Вальке, которая не усидела за столом и сейчас стояла у окна столовой, безотрывно глядя на пламенеющее небо, и обнял её со спины. Его объятие было таким крепким, что у Вальки на мгновение перехватило дыхание.

— Не бойся, это уже седьмое извержение на полуострове за последние полгода, — сказал Сигги.

Его попытка успокоить была сродни тому, чтобы сказать: «Не бойся, это не хозяйский пёсик, а голодный волк». Но Вальке почему-то действительно стало спокойнее. Ведь шесть предыдущих извержений они как-то пережили.

Покончив со второй попыткой позавтракать, Сигги, Харальдюр, Ауста и Валька сели на осёдланных Харальдюром лошадей и поехали собирать овец. Случиться может всякое, никто не знает, как дальше будут развиваться события, возможно, придётся эвакуироваться с животными.

Эта работа заняла весь день до обеда. К тому времени ситуация с извержением более-менее прояснилась. Нельзя сказать, что опасность для обитателей фермы миновала, но она свелась к стандартной фразе: «Вы здесь находитесь на свой страх и риск», что, в принципе, в любой момент времени справедливо для всех жителей Исландии.

Небо на востоке по прежнему являло собой палитру, где цвет маренго[3] смешивался с оттенками алого и кармина[4]. Из очередного выпуска новостей выяснилось, что извержение локализовалось до двух кратеров, потоки лавы ни ферме, ни дороге не угрожают, а вот трубопровод, подающий геотермальную воду, в ближайшем будущем однозначно будет повреждён. Сигги решил, что это меньшее из зол.

После обеда, более скромного, чем обычно, хозяин фермы, очевидно, решил применить на практике подход «клин клином вышибают». За едой он просмотрел новостные порталы и внимательно изучил обстановку и прогнозы учёных, после чего невозмутимо спросил Вальку:

— Хочешь посмотреть на извержение?