Дина и ведущий прыснули слюной. Гриша, в свою очередь, так обалдел, так обалдел, к слову, что начал просто смотреть в одну точку, пытаясь что-то сообразить. Рядом, со спокойной миной, подсел второй и, видя, как его друг нарочно задел Гришу, спокойно обратился:

— Миша, вот зачем ты так? Не видишь, человеку неприятно. — Сказал он, переведя взгляд на подростка. — Молодой человек, вы извините моего друга, он слегка вне себя от радости, что этим прекрасным вечером его яйца не вздёрнут на плахе правосудия.

— Угу. — Промычал Гриша, только кулаки побелели от напряжения, но перебранки не последовало. Походу парень настроился на взрослую волну, решив сперва получить обещанное, а уже потом уладить личные вопросы. Да ещё эта сучка Дина, слишком много знает для шлюхи. Нужно будет с ней разобраться…

Наконец вошел закадровый голос. Он так элегантно захлопнул дверь, а после прокрутился на каблучке, что никто сразу и не увидел его лица. Только широкая спина красовалась в дорогом костюме королевского синего цвета с маленькими крапинками орнамента иностранного бренда. А ещё эти чёрные такие туфли классической формы на, скорее всего, ногах с идеальным маникюром, аж тошнит от того, насколько всё идеально. Снова раздался звук поворачивающегося ключа.

«Костюм» развернулся на сто восемьдесят градусов. Присутствующим открылось прекрасное лицо мужчины. Средний естественный загар (на родине так не получится подгореть), аккуратно выбритое лицо, большие глаза, пухленькие губы (ботокс?) А ещё вон мужественная челюсть, острая, что аж режет глаз. Очень ухоженные брови. Одним словом — мужчина модель.

Смотришь на такого, и невольно начинает вырабатываться слюна как при запахе съестного на пустой желудок. У Дины сразу намокли трусики, да засосало под ложечкой. Щёки «мамаши» раскраснелись, а Миша завороженно смотрел в район ширинки, прикидывая в уме, что там, да как?

Мужчина обвёл всех взглядом. Каждому он подарил свою дружелюбную улыбку. В руке у него нарисовалась толстая папка скоросшивателя, помеченная на обложке как: «Xdirect734».

— Приветствую собравшихся. Очень рад видеть, что все пришли на это небольшое, так сказать, собрание. Меня зовут Фёдор Абсманов, и я пред…

Его перебила Дина:

— Вы считаете нормальным называть кражу человека и перевозку в чёрном фургоне под угрозами словом «пришли»?

— Ах, что вы, разумеется, нет, но вы не оставили нам выбора. А впрочем, давайте лучше решим все вопросы по порядку и…

— Вы сразу скажите, сколько мне зелени отвалят?! — Встрял Гриша.

— Хм. Молодой человек, не переживайте. Учитывая, что вопрос государственной важности, никто вас не обидит в финансовом плане, можете быть покойны. Но всё же мне хотелось начать наш диалог не в такой хаотичной форме, а всё же выйти из пункта «А», затем дойдя в пункт «Б» со всеми вытекающими. Согласны? — Фёдор ещё раз улыбнулся своей потрясающей улыбкой, обведя каждого своим дружелюбным взглядом.

— А, а зачем вы дверь закрыли на ключ? Зачем вы нас заперли? — Нервно поинтересовался зашуганный, сидевший рядом с Диной.

— Не беспокойтесь. Дверь закрыта, потому что так прописано в нашем уставном кодексе. Если вдруг вам понадобится выйти в уборную или ещё по каким-либо причинам, вы беспрепятственно сможете это сделать. Ещё вопросы есть?

Гриша поднял руку.

— Кроме вопросов о сумме вознаграждения.

Гриша убрал руку.

— Отлично. Тогда предлагаю нам для начала познакомиться. — Фёдор занял последний свободный стул и, положив свою папку на стол, открыл первую страницу.

1. Дом и.д.и.о.т.-а

— Федя… кхм-кхм, Фёдор! — Невысокий дядечка в докторском халате, с присущей ему тихой манерой пытался дошептаться до своего любимого пациента, который неспешно шел по коридору о чём-то думая. — Фёдор Михайлович!.. Мышкин! — Наконец чуть громче окрикнул он парня и тот, наконец, нежно обернулся в профиль, выставляя напоказ свои большие глаза на очень худом лице.

— Здравствуйте, Арсен Маркович. Не услышал вас сразу, обдумывал тут кое-что. — Искренне ответил Федя, которому не так давно стукнуло двадцать шесть лет, но ввиду своей серьёзности и наличия щетины, выглядел он чуть старше, да ещё эта не совсем здоровая худоба накидывала годков.

— Здравствуй-здравствуй, дорогой. Как ты себя чувствуешь? Катя, кхм… то есть, Екатерина Сергеевна говорит, что ты стал очень разговорчивым с ней. — Радостно, в свои пол октава, промурлыкал Арсен.

— Неужели?! — Встрепенулся молодой человек, сильно краснея и уводя глаза в сторону.

— Тише-тише, молодой человек. Ну чего вы, в самом деле, так возбудились, будто я сказал какую-то ужасную новость. Екатерина Сергеевна сказала мне это исключительно в положительном тоне, — озираясь по сторонам, успокоил доктор. Он знал, что половина Фединых эмоциональных успехов — общение с Катей. Было очевидным, что он влюблён в эту молоденькую медсестру. Знал бы Фёдор, какая она в жизни… Хотя, может это просто слухи, чего народ не порасскажет из простой женской зависти, особенно когда этот народ уже не так молод и свеж.

— Неужели? А впрочем, я думаю, если бы Екатерине Сергеевне не нравилось моё общество, то она нашла бы повод не сидеть со мной. Впрочем… не знаю. — Ещё больше покраснел Фёдор, но мимика его лица разгладилась, сделавшись не такой напряженной.

— Давайте сменим тему, чего вы, в самом деле? Успел я вчера полюбоваться на ваше новое полотно. Очень впечатляет, молодой человек, очень впечатляет. Вы сейчас куда-то торопитесь? — Уже совсем было непонятно, где врач, а где пациент. Если отбросить «указывающую» униформу, то можно было предположить, что разговаривают два доктора, либо напротив, два пациента. Одним словом, взятый тон походил на общение двух старых приятелей.

И не удивительно, Федя Мышкин попал в стены психиатрического дома ещё в юности, когда ему только стукнуло четырнадцать лет. Тогда он был совсем плох, что аж жуть берёт.

— Сегодня, если я не ошибаюсь, понедельник. В этот день я позволяю себе лениться, вы же знаете. Да и к тому же для вас всегда найдётся лишних сколько угодно минут. — Оживился Федя.

— Тогда вы не против составить мне компанию и спуститься в приёмную? Мне хотелось бы ещё раз взглянуть на картину, только чтобы на этот раз сам автор был рядом. Ты ведь, Фёдор, знаешь, какой из меня неблагодарный бывает зритель. Пока не ткнёшь мне пальцем, и слона не увижу. Вопросы по твоей работе у меня возникли. А сколько интереса в ней! Ой, всё! Меньше слов, ближе к делу! Пойдём.

Фёдор и Арсен Маркович обменялись улыбками, двинувшись в сторону лестницы. Не было смысла спускаться на лифте со второго этажа, но доктор не ездил в металлических замкнутых коробках и по причине боязни, поэтому у себя дома этому пожилому дяде приходилось каждый день (и каждый вечер) карабкаться короткими ногами на девятый этаж. В его возрасте, а впрочем, может и на пользу, кардионагрузка полезна. Арсен по возможности старался скрывать свой недостаток, свой слепой страх. Ещё бы, он всё-таки высококлассный врач, помогающий бороться со страхами и трудностями людям, и какой стыд и позор иметь такой вот очевидный недостаток, да ещё не иметь сил от него излечиться. В любом случае, Федя являлся доктору другом, он знал о такой «особенности» своего врача, поэтому никаких неловкостей (и колкостей) не возникло.

Мужчины очень быстро добрались до приёмной, хоть шли неспешно, ведя отстранённый диалог. Пара ног в туфлях и пара в тапочках остановилась у стены рядом с мягким диваном для ожидающих. Сейчас в приёмной никого не было.

Только за стойкой мелькала женская молодая головка, тихо шепчущая сплетни в трубку. На такие вещи доктор закрывал глаза. Ну а что? Девочки здесь работают небогатые, а на такой усидчивой работе всегда наступает скука, особенно под вечер. Так хоть поболтает с подругой, посплетничает, после чего эмоционально проще пройдёт очередной долгий рабочий день.

Головы Арсена и Феди теперь внимательно изучали свежее полотно, которое Мышкин недавно закончил. Масляные краски ещё не успели высохнуть до конца, поэтому от картины исходил спорный аромат. Оба мужчины спокойно втягивали запах краски, щурясь от удовольствия.