— Играем в молчанку? — Начал писатель.

— Извини. Просто не могу свыкнуться с мыслью, что ты убийца. Привет, Марк. — Теперь она смотрела в глаза.

— Привет. Отлично выглядишь.

— Спасибо. Ты не очень.

— Стараюсь.

— До чего ты докатился? Как ты мог? — Ее очаровательные глаза стали блестеть от наступивших слез, но девушка старалась держаться изо всех сил.

— Случайность. Я не хотел. Поверь мне, у меня не было желания убивать.

— Как ты мог бросить меня?!

— Ты сама отказалась от меня…

— А ты думаешь, что можешь внезапно подкатить ко мне, когда я тороплюсь и сделать предложение? Для меня это было шоком, нужно было всего лишь время, чтобы прийти в себя, вот и все. Если бы не твои скоропостижные решения, то все сложилось бы иначе!

— Получилось так, как получилось. — Опустошенным голосом ответил Марк, осознавая, что невольно влюбил в себя хорошую девушку. Но что самое ужасное, он к ней ничего не чувствовал. Он вообще ничего ни к кому, кроме Мэри, не чувствует. Его вина была очевидной, но он не собирался ей это говорить. Зрители ушли, но спектакль продолжается.

— Мы бы сыграли свадьбу, обзавелись карапузами… Но ты взял, уехал и испортил себе жизнь, опечалив мою! О Марк…

— Слушай, ты молодая, роскошная и очень умная девушка. Я благодарен тебе, что ты вытащила меня из того дерьма, в котором я был. То было лучшее время, после смерти Мэри. Я к тебе привык и… влюбился. Да, я сделал глупость, что уехал, но с этим уже ничего не поделаешь. И ты должна жить дальше, не думая о прошлом и о том, что могло бы быть. Ты еще найдешь того единственного, с которым будешь счастлива. Но про меня лучше забудь, со мной уже все и так ясно. — Писатель достал сигарету, закурил.

— Но я люблю тебя и только тебя… Марк. Я чувствую свою вину за все, что с тобой случилось после отъезда.

— Ты ни в чем не виновата, слышишь? Дело случая. Как ты вообще поживаешь? Как работа?

— Нормально все. Знаешь, про тебя сейчас все газеты пестрят. Такой ажиотаж вокруг этой истории. Ты поверг сотни тысяч своих поклонников в шок.

— Переживут, к тому же, перед этой историей я успел дописать книгу.

— Замечательно… Сколько тебе дали?

— Ты про срок? Десять

— Десять лет за два убийства?!

— В деле есть определенные обстоятельства, которые смягчили мне наказание. Убийство не по осторожности и плюс убийство при самообороне. Плюс повинная и полное повиновение.

— Марк, я буду ждать тебя. Я люблю тебя и хочу быть с тобой…

— Слушай, это очень здорово, но ждать меня десять лет — это сумасшествие. Не будь ты такой дурой, найди себе нормального мужика и все!

— Но зачем мне другой, ты мне нужен, дорогой… — Две полоски слез текли по щекам.

— Мне пора, прощай. — Марк погасил окурок, встал со стула и направился было к выходу.

— Стой!

— Что?

— Есть призрачный шанс, что мы будем вместе?

— Нет. Леа, милая, со мной уже давно все кончено. Я умер еще тогда, когда раздался звонок, который сообщил о трагедии. Я просто никчёмная оболочка человека, у которого одна дорога: алкоголизм, самобичевание, никчемность, смерть. И я уже близок. Скоро я стану совершенно свободным…

Писатель зашагал к выходу. Леа смотрела на удаляющийся затылок любимого и потихоньку осознавала, про какую свободу идет речь. С каждой секундой понимания её страх возрастал, ужас сковывал горло, а для Марка, мысль о свободе придавала только мрачную радость и чувство скорого умиротворения.

26

Последующие дни протекали как по расписанию. Подъем, завтрак, библиотека, прогулка, обед, отдых, работа, душ, сон. Разбавлял всю эту повседневность тюремной жизни только верный друг Скотт, с которым Марк проводил большую часть свободного времени. Влиться в общество убийц, грабителей и мошенников было проще простого.

В один из дней в камеру наведался надзиратель:

— Скотт Галахе, с вещами на выход.

— Можно мне минутку? Попрощаться с другом. — Скотт и сам уже забыл, что выходит сегодня. Эта была приятная неожиданность. Душа трепетала от счастья, хотя и чувствовала, что еще ни раз вернется в подобного рода заведения.

— У тебя минута, сынок.

Скотт соскочил с верхнего яруса. Марк поднялся на ноги. Мужчины стояли друг от друга на расстоянии чуть меньше вытянутой руки. Оба чувствовали грустный и неловкий момент, ведь за эти дни простое сокамерничество превратилось в дружбу людей, которым есть о чем поговорить. Первым начал Марк так как Скотт превратился в каменную статую.

— Ну, вот и настал твой счастливый день, Скотти.

— Да, пойду первым делом сниму девочку и отымею её за все два проклятых года. А ты, мой друг, и дальше штукатурь свой болт рукой.

— Ладно, на этот раз ты меня уделал, ублюдок. — Дружеский толчок последовал моментально. — Ну, а если серьезно, то удачи тебе брат, будь осторожней. И завязывай с этим дерьмом — грабежами. Найди лучше работу и устрой свою жизнь.

— Я больше ничего не умею, но все равно спасибо. Попробовать, наверное, стоит. Ты тоже не пропадай и не падай духом.

— Скотт, у меня один вопрос. Тут в стенах есть парень, который может достать кое-что? — Марк автоматически повернул голову в сторону надзирателя, тот никак не отреагировал. Возможно потому, что некоторые влиятельные заключённые имели неписаный договор с местной охраной, чтобы те, в свою очередь, таскали им из внешнего мира всякий нужный хлам.

— Опля, вот это вопросик. Ну, вы удивили меня, Марк Фаст. Почему вы меня такое спрашиваете? Вам понадобился порно-журнал с кисками? — Скотт не стал исключением и тоже повернул голову в сторону стража, затем взгляд сосредоточился опять на собеседнике.

— Даже если и так. Ну так что?

Скотт только открыл рот, как охранник прервал его:

— Минута закончилась. На выход.

— Уже иду. — Мужчина обнял писателя в последний раз, он чувствовал, что больше им не суждено увидеться. Неожиданно он шепнул на ухо. — Ищи Шустрого.

Отпрянув от Марка, Скотт двинулся на выход вслед за охранником, перед тем как скрыться, мужчина выкрикнул:

— Шустрого, Марк!

Мужчина вышел из камеры и отправился на очередной завтрак. Затем ноги закинули его в библиотеку, где, как ни странно, появилось много клиентов. За дневную смену алтарь знаний посетило аж шесть человек, это был прогресс. Отсидев положенные часы, Марк отправился на прогулку, где и собирался выловить Шустрого. Прогулочный двор был как всегда полон. Это было самое любимое время у заключенных. Очередная группа чернокожих играла в баскетбол, в углу толпились заключенные в возрасте, которые что-то яростно обсуждали. Вся картина в целом состояла из десяти-пятнадцати кучек. Медлить мужчина не собирался. Свой выбор он остановил на полноватом мужчине, который находился в центре внимания своих друзей. Стояли ребята с правой стороны баскетбольного поля, рядом с тренажерами. Мужчина обогнул «поле битвы» по правую сторону. Никто не обращал на Марка внимание, пока он не заговорил:

— Подскажите, где мне найти Шустрого?

— Слышь, Шустрый, у тебя походу новый клиент. — Парень, стоявший рядом с полным, подмигнул ему.

— Ну, допустим я Шустрый. Что дальше?

— Можешь достать мне две вещи?

— Какие?

— Лезвие и мелок. Только не спрашивай зачем, все равно не скажу.

Повисла трехсекундная тишина, затем раздался оглушительный всеобщий смех. У этих ребят текли слезы, один начал задыхаться. Просьба звучала ужасно нелепо. Марк это понимал, но делать нечего. Он без капли возмущения ждал, пока приматы успокоятся. Но они даже и не думали, чуть ли не каждый повторил просьбу писателя. Спустя пару минут они смогли остановиться. Еще посмеиваясь, самый главный простонал:

— Парень, я понимаю лезвие, но мелок то зачем? Собираешься нарисовать на асфальте квадратики и прыгать по ним?

— Я, по-моему, ясно сказал, что не твоего ума это дело. Достанешь или нет?

Разразился опять смех, но уже не такой ярый. Марк устал смотреть на этот цирк.