— Итак, приступим. — В правой руке оказался блокнот с ручкой, который Марк сразу и не заметил. Леа взглянула на чистый лист блокнота, затем на пациента. — С чего начнем, как считаешь? Может, с самого твоего детства? Не против? Это позволит лучше узнать тебя.
— Да, конечно, я хотел бы начать с того момента, когда впервые написал своё первое сочинение. — Стоило Марку немного вспомнить этот момент из жизни, как он начал проноситься у него перед глазами, словно наяву.
— Когда это было?
— В третьем классе. Мы пришли в школу после каникул, и наша преподавательница задала на дом написать сочинение: «Как я провел своё лето». Я не очень хотел писать, но все же пришлось. И я отдаленно помню это чувство, когда поставил последнюю точку. Я получил такое удовольствие. Именно в тот самый день я понял, кем хочу быть. — Писатель, смотря в потолок, погрузился в воспоминания.
— А как обстояли дела с друзьями? Ты любил общение со сверстниками, новые знакомства? — Леа уже начала записывать заметки в свой блокнот.
— С первого по четвертый классы я был очень общительным веселым мальчишкой, но как стал немного постарше, то круг друзей резко снизился. Мне больше нравилось молчать, рассуждать самим с собой, анализировать людей, рисовать. Я считал, что молчание — золото.
— А как дела обстояли с девушками? Отношения были серьезные? Секс?
— В пятнадцатилетнем возрасте у меня появилась подружка, мы любили друг друга искренне. Через полгода у нас началась половая жизнь. Мы были вместе около двух с половиной лет, но она меня бросила после дня Святого Валентина. — С ностальгической ухмылкой закончил Марк.
— Ага. А ты не поинтересовался, какая причина послужила разрыву? Почему она так поступила?
— Хм, знаю, конечно. Я всегда был склонен к депрессивному состоянию, был апатичной скотиной, вот девчонка и не выдержала. Я мало куда ходил, вечно сидел дома, писал что-нибудь или рисовал.
— А после нее девушки были?
— Да, были. С восемнадцати лет я встречался с девушками только ради секса, да и мало я кому нравился в долгосрочной перспективе. В двадцать четыре напечатали мою первую книгу, которая стала бестселлером. Я должен был дать интервью в один журнал, тогда и познакомился с журналисткой Мэри Катранзу. Прекрасная Мэри. Очень хорошо помню тот момент, когда наши взгляды столкнулись и пролетела не искра, а молния, которая дала смертельный заряд любви.
— Хорошо, что в твоей жизни были такие моменты. Что тебя терзает? Вы с Мэри и по сегодняшний день вместе?
— В том то и дело, Леа. Она пропала, уехала и бросила меня. Вся жизнь пошла коту под хвост. Не знаю, как и жить. Ладно, если бы она объяснила причину, сказала в лицо, что якобы так и так, не люблю больше, прощай. Я бы пережил, но просто взять и исчезнуть, это жестоко по отношению ко мне, просто невыносимо!
— Неужели просто взяла и исчезла? Странно как-то, знаешь ли. Обычно при расставании происходит ссора или же объяснение, ну или на худой конец записка, но что бы просто исчезнуть… — Рука врача начала плавно скользить ручкой по бумаге.
Следующий час Марк рассказывал все в подробностях, Леа, внимательно слушая, заносила услышанное в свой незаменимый блокнот. Вспоминая моменты с Мэри, писатель смеялся, а вместе с ним и врач. Ей было приятно слушать такие замечательные воспоминания. Возможно, она испытывала симпатию к Марку, но не признавалась в этом даже себе. Они потеряли счет времени, вокруг этой парочки образовался пузырь, где они никого и ни что не замечали, и могли бы так проговорить миллион лет, но резкий шум открывшейся двери разорвал связь. Показалась голова секретарши.
— Марк, ваше время вышло. На сегодня все приемы закончены. — Уставшим голосом пробормотала она.
— Спасибо, София, можешь собираться и идти домой. — Растерявшимся голосом ответила Леа, трогая волосы и фальшиво улыбаясь.
— Хорошо, до свидания, Леа.
— До свидания, София.
С Марком секретарша не попрощалась, видимо усталость выбила из нее всю воспитанность. Дверь захлопнулась, послышался стук каблуков.
— Ну что, Марк, на сегодня мы закончили. Продолжим на следующей неделе. — В её голосе чувствовалась та же самая усталость.
— Да, конечно. Спасибо Леа, общение с тобой — лучшее, что со мной было за последнее время. Приятно снова с кем-то поговорить…
— Мне тоже очень приятно с тобой говорить. Марк, можно тебя кое о чем попросить?
— Разумеется, всё, что угодно.
— Ты на колесах? Не подбросишь до дома?
— Без проблем.
— Тогда подожди меня у главного входа, я быстро.
Ждать пришлось недолго, через две минуты Леа появилась в поле зрения. Рабочий персонал прощался с ней до завтрашнего дня, врач всем отвечала взаимностью, мило улыбаясь. Спустя четверть минуты Леа почти вплотную стояла к Марку.
— Ну что, в путь?
— Так точно.
Они вышли на улицу, направившись к машине Марка. Тени окутали весь город. В легкие поступал прохладный свежий воздух. Ветра не было. В поле зрения писателя попали кусты, уже аккуратно подстриженные. Мало встретишь людей, которые работают на совесть. Марк мысленно отдал дань уважения тому старику-садовнику.
— Хорошо на улице, не правда ли? — Вдруг сказала Леа, держа перед собой в обеих руках сумочку, которая, покачиваясь, стукалась об стройные ноги.
— Это точно. Тишина, прохлада, свежий воздух…
Писатель, как и всегда, начал блуждать в своей голове, глаза его смотрели в бесконечность. Он отключился всего на пару секунд, но Леа это заметила, нежно улыбнувшись. Дойдя до машины, Марк открыл переднюю дверь пассажирского места, приглашая доктора сесть. Затем прошел на водительское место, через полминуты они тронулись с места.
— Итак, куда едем?
— На New Port Street, напротив фотогалереи.
— Будет сделано.
— Бывал, кстати, в ней? Хотя, глупый вопрос.
— Да, бывал, знакомый приглашал пару раз посмотреть на его работы. Когда ты поняла, что хочешь стать психиатром?
— Я всегда любила помогать людям, распутывать их ниточки разума, направлять на верный путь, да и зарплата хорошая. Каждому человеку, которому плохо, нужно, чтобы кто-нибудь выслушал его. Каждому нужно выпустить накопившуюся злость и отчаяние. Оставшись совсем один, человек начинает деградировать, угасать, так и сходят некоторые с ума. Хотя, что я говорю такие банальные вещи, это и так всем известно.
— Нет-нет, продолжай. — Смотря на дорогу, сказал Марк, выруливая на Joseph Grimaldi Park.
— Да в принципе больше нечего добавить. Ты работаешь над новой книгой? Я сейчас повторюсь, но мне нравится, как ты все излагаешь.
— Спасибо, очень приятно слышать такие слова, особенно от тебя. Да, работаю, но как уже говорил, творчество в тупике.
— Ничего страшного, я распутаю клубок твоих проблем, и в благодарность ты посвятишь эту книгу мне. — Леа мило посмеялась. — Я шучу, если что, на счёт посвящения.
— А знаешь, хорошая идея. Поможешь, и я посвящу рассказ тебе. Договорились? — Писатель мельком перевел взгляд на врача, отвлекаясь от дороги. Она смотрела на него, а он в свою очередь на нее. Затем Марк опять перевел взгляд на дорогу.
— Нууууу, хорошо, договорились. Я думаю, пожимать нам друг другу руки необязательно.
— …
Улицы освещали фонари, дороги не были пустыми, все ехали с работы. Через полчаса тёмно-зелёная BMW подъезжала к New Port Street. Остановилась у дома неподалеку от фотогалереи напротив. Мотор заглушился, фары потухли.
— Вот мы и на месте. — Голос Марка был утомленным.
— Большое спасибо, Марк.
— Не стоит. Когда мне приходить на следующий прием?
— Следующий приём будет у тебя дома Марк, если ты не против. Как будешь готов, позвони.
— Я не против. — Тут писатель вспомнил весь бардак, что творится у него в квартире. В какой-то степени ему становится стыдно за себя. «До прихода Леи успею прибраться».
— Вот и отлично, буду ждать звонка. До свидания, Марк. И не наделай глупостей.
— До свидания, Леа, еще раз спасибо.
