М. начала кокетничать, говоря в стиле: «Она что, прям [ЦЕНЗУРА] меня? Она что, прям и [ЦЕНЗУРА] меня хочет?» На вопросы моя голова утвердительно моталась, внимание же следило за её пухлыми губками. Тут она неожиданно вытащила из моего рта сигарету, начав целовать. Неожиданно так впилась в меня, запустив язык глубоко в рот. Я потерял бдительность и стал жертвой. Хотя, если подумать, этого только я и жаждал — сексуального сближения. Мы ещё долго разрывали друг друга, я давно словил эрекцию, и эта стерва посмела нежно поглаживать мой hui, да так, что я чуть не закончил в трусы.

Вот вам личное наблюдение: мне кажется, М. возбуждалась на противопоставленных пороках. Ей нужен был постоянный бунт с искрой.

За неделю такого общения я достиг больших успехов. Чем больше я говорил про свою подругу, тем больше она лезла ко мне в трусы. Мы начали с петтинга на балконе, а закончилось тем, что она брала в рот, пока я читал ей стихи собственного сочинения.

В какой-то момент мотивация в виде одной [ЦЕНЗУРА] пропала (к слову, они действительно начали [ЦЕНЗУРА]), но мы не переставали видеться. Для получения желаемого разрушительного кайфа, я придумал крайнюю меру: сказал, что [ЦЕНЗУРА] в одного парня, и что он учится у нас.

Да, дорогие присяжные, на что не пойдешь ради потрясающей ebli с роскошной девушкой! После заявления интерес ко мне снова разжёгся. Когда она узнала кто это — то сразу же схватила меня за din-don. Мы заперлись в комнате её бабушки и viebaly друг друга до полубессознательного состояния. Дальше уже она примерила на себя роль связной, начав налаживать общение с тем [ЦЕНЗУРА]. К моему сожалению, он оказался заинтересован, и мне предстояло более личное общение. Я продолжал играть роль [ЦЕНЗУРА]. Ситуация становилась всё сложнее.

Pidorok отвёл меня в кино, прихватив при этом своих взрослых друзей натуралов.

Пока шел фильм, он [ЦЕНЗУРА] моё бедро. Я молился, чтобы он не [ЦЕНЗУРА] меня между ног. Пришлось отыгрывать роль скромняги, который стесняется [ЦЕНЗУРА], но только ради будущего пересказа М., пока та будет полировать мои яйца.

У нас четверых сложились странные отношения. М. trahalas’ со мной и [ЦЕНЗУРА], товарищ [ЦЕНЗУРА] меня, но trahalsya с моей подругой, а я trahalsya с М. и подругой. И каждый не знал про другого, клянусь. Это был глухой телефон, с которого я дико угорал!

Должен признаться, мне все-таки пришлось [ЦЕНЗУРА], да. В целом ничего криминального, но достаточно мерзко. Я вошел в роль, заигрался, был романтичный вечер. Многие нормальные люди (под словом «нормальные» я имею ввиду гомофобов), услышав это — начнут плеваться, называя меня ebanutym авантюристом. Хорошо, пожалуйста. Зато знайте, что я получил взамен такой маленькой уступки? Я получил двухчасовую eblyu с М. сразу в три дырки в последовательностях, которые определялись случайным образом. После того [ЦЕНЗУРА] свидания М. позволяла делать с собой все, что я только захочу. После подробностей, которые я ей предоставил, она готова была отдаваться сутки напролёт. Больное общество сумасшедших малолеток, взращенное на фанфиках.

Так долго не могло продолжаться. Очень быстро я начал уставать от сложившейся лжи. Начал игнорировать [ЦЕНЗУРА], хоть нечаянно уже и [ЦЕНЗУРА] его в себя. Плевать. Из-за этого М. очень быстро потеряла ко мне интерес, найдя потом мнимый повод для нашего расставания.

В какой-то момент вся правда вылилась наружу. Каждый узнал про третьего и все мы дружно рассорились. Только я и подруга нашли быстрый способ примирения. Мы встретились для разговора и вместе пришли к выводу, что у нас такая природа — быть blyadyami.

Отсмеявшись и обсудив хитросплетения, где теперь виднелась картина целиком — мы расстались добрыми товарищами, пообещав больше никогда о подобном не утаивать. И хоть главным зачинщиком считаюсь я, мне pohui, я очень рад, что всё закончилось хэппи-эндом. Ещё я был рад, что теперь могу хоть какое-то время пожить спокойно без интриг.

«Блымц» телефона. На часах 23:15. Huli кому надо? Звонит Е… Говорит, что хочет поотвисать, и что у него есть прикольное der’mo. Чтобы вы знали, дорогие присяжные, Е. — мой кореш, а в придачу торгаш [ЦЕНЗУРА]. Он как бы не тот кореш в классическом понимании, мы не так, чтобы близки. Я даже не знаю, где он живёт и все такое. Он никогда не рассказывал мне о своём детстве, никогда не говорил, есть ли у него родители? Это просто chelik со странностями.

Познакомились мы при странных обстоятельствах. Как-то я стоял в подъезде у Р… Мы просто болтали о всяком. Домой к нему заходить я не собирался, батёк Р. опять нажрался, начав качать права у стен.

В очередной раз домофонная дверь запищала. Некто зашедший начал кататься на лифте. Нам это точно стало понятно, так как никто из кабины не выходил, но лифт продолжал гонять, останавливаясь на разных этажах буквально на одну секунду. Нам стало до usrahki интересно. Мы точно знали, что на этаже Р. лифт рано или поздно тоже остановится, так как проглядывалась некая логика остановок. Сначала девятый, затем второй; седьмой-третий, дальше восьмой. И вот, наконец, дверь открылась на шестом этаже Р..

В кабине стоял молодой парень (хотя внешность у него непонятная), у которого в ноздрю была воткнута купюра низкого наминала. Когда он увидел нас, то не струхнул, а просто произнёс: «Да вот пацаны, катаюсь туда-сюда, [ЦЕНЗУРА], и мне ahuenno!» А после нажал очередной этаж. Мы с Р. были слегка в шоке. Дико так орнули в голос, не совсем понимая, что здесь происходит. Ну как, понимали, конечно, но подобная дичь случается не так часто лично с вами, согласитесь. Я было хотел на том и забить, но Р. решил doebatsya до парня.

На следующем круге Р. смог уломать его выйти и побазарить. Парень сказал, что он частично под [ЦЕНЗУРА] и [ЦЕНЗУРА]. Затем, не сбавляя темпа разговора, он начал втирать про то, как он со своей сожительницей подсыпает её дочке [ЦЕНЗУРА] в лимонад. Он сказал, что приучает девчушку быть спокойной и довольной жизнью. Мы смеялись, но понимали, что это полное, не смешное der’mo. В каком-то смысле даже трагичное и до usrachki пугающее, но что мы можем сделать? Ещё Е. рассказал о занимаемой им должности госслужащего в местной конторке. Не знаю, насколько ему вообще можно верить хоть в чём-то.

Пора было двигать домой, Е. мне был сначала не очень симпатичен, но я смекнул, что через него можно доставать лекарство. Мы обменялись номерами, и так он стал моим [ЦЕНЗУРА], а затем и досуговым другом.

Как выяснилось при дальнейших встречах, у меня и Е. много общего. Мы оба считали, что живем в иллюзорном обществе, а раз одни навязали свою иллюзии, то почему нельзя жить по своим? Это вполне логичный и честный аргумент. Как и Е., я любил [ЦЕНЗУРА] за то, что можно просто отвиснуть. Мы не сидели на игле; не занимались варкой мяса. Просто оба любили [ЦЕНЗУРА] всё, что жглось, и глотать [ЦЕНЗУРА] различных свойств.

Сначала встречи были чисто деловыми. Я забирал прикол, кидал на карту деньги, и мы расходились. Со временем же начали завязываться более продолжительные беседы. И вот теперь мы имеем то, что имеем.

Когда Е. позвонил, первым желанием было просто слиться. Уже поздно и pizdecki лениво, но желание проветриться все же выиграло тендер. Когда я спросил, где мы встретимся, этот obdolbych ответил, что уже стоит возле моего подъезда. Отлично. Говорю маме, что пойду прогуляться по аллеи, она не против, а даже если и да, то ничего не может с этим поделать. Я стал слишком большим ребёнком…

Е. встречает меня с улыбкой. Он такой же одинокий, как и я. И это главное наше сходство, которое немного, да роднит.

Сразу покидаем пределы моего проживания. Первое правило для асоциальных mudakov: если делаешь какую-то huynyu, не делай её там, где живешь. Поэтому первым делом сваливаем на несколько кварталов в сторону.

Темно. Люди поредели. В этом городе в такое время можно встретить только определенные группы, к примеру: алкоголиков, бомжей, narikov и подростков-хулиганов. Иногда попадаются персонажи, которые идут на ночную смену или люди с питомцами на вечерней прогулке, но они не считаются. Ночью город наполняется теми, кого не заметишь среди обезличенной толпы.