Под словом «больница» подразумевалось не привычное медицинское учреждение для всех, а полусекретная клиника неподалёку от основного штаба, спрятанная в глубине леса, ограждённая великим забором, бонусом напичканная головорезами.

Кроме стандартных услуг п-м г-м и ближайшему их окружению, здесь занимались неофициальными разработками новых биологических добавок для улучшения жизни, а также тестированием химоружие. Одним словом — объект являлся многозадачным. Фёдору было известно далеко не всё. Доступ он имел только на два верхних этажа, плюс один нижний. Но и этого было достаточно, чтобы верить в великую силу ума своих яйцеголовых. Как издавна говорят: меньше знаешь — лучше спишь. И это святая правда.

На пропускном пункте Фёдору доложили: В-ь уже прошёл все обследования. Секретаря было велено спустить на минус первый этаж к Федотову Славе.

Федотов заведовал отделом по клонированию. Абсманов знал этого молодого таланта не понаслышке. Со Славой он дружил ещё с детства, когда папин друг (некогда большой человек в г-й иерархии) приходил к ним в гости, притаскивая толстенького парнишку в очках, который очень сильно картавил. Главной скрепкой их дружбы послужила скрытая «чертоватая» натура Федотова, который став чуть старше, пошел в полный разнос. Именно он познакомил Федю с отцовским [ЦЕНЗУРА], синтезированным [ЦЕНЗУРА] и проститутками всех цветов и возрастов. Сейчас Абсманов фактически не общался с Федотовым, но воспоминания о былом поднимали спектр его чувств к этому человеку до благих небес.

Секретаря очень сильно беспокоил факт, что Женю перевели на минус первый, да ещё в таком оперативном режиме. Вождь хоть и рассказывал поверхностно про клонирование в штабе, но в детали совсем не посвящал. Говорил, рано ещё такое знать, что, мол, как будет свободная минутка, так и расскажу тебе, [ЦЕНЗУРА]. Но свободные минутки тратились на более важные манипуляции. Это «как-нибудь» сдвинулось на неопределённый срок, забывшись до сегодняшнего дня.

До лифта его проводил человек в чёрной спецовке. Федя поблагодарил служащего сказав, что спустится на лифте сам. Дорогу знает.

На минус первом, как и во всем здании, мужчину встретили белые стены с высокими потолками, с нарочито доминирующими стеклянными перегородками. Стекло и зеркала за последние пятьдесят лет приобрели статус «нового стиля». Теперь каждый богатый персонаж или юридическое лицо пытались понапихать в своих домах и офисах как можно больше хрупкого материала.

Пока Абсманов бежал трусцой по окружности коридора ища нужную дверь, он поймал себя на мысли, что руки его подрагивают, а в голове роится целый улей плохих мыслей. Ещё чуть-чуть, и слёзы побегут по его глазам. Стало немного тошно от собственной мягкотелости.

Показалась табличка со знакомой фамилией. Федя как мог успокоился, пригладил волосы. Последовал вежливый стук. Ему никто не ответил. Он хотел было постучать громче, но вовремя вспомнил, Женя рассказывал про звукоизоляционные двери во всём здании, и не только в этом. П-е притоны вообще любят такие фишки. Фёдор быстро нашел маленькую сенсорную кнопку, нажал на неё. В открывшейся клавиатуре клацнул кнопку вызова. Дверь положительно запищала, на секунду осветившись по контуру зелёным цветом. Абсманов толкнул её.

Осматриваться времени не было. К нему навстречу вышел Слава. Волосы у него поредели, зато бороду отрастил вполне красивую. Всё те же очки с толстым стеклом комично увеличивали мужчине глаза. А лёгкая улыбка свидетельствовала о некоем подобии радости встречи, хоть и не в самый счастливый отрезок жизни.

Наспех пожав руку, Фёдор бестактно перешел к главному:

— Как он и почему сразу в твой отдел?

— Фёдор. Федька. Ты в какое время живёшь? Да успокойся ты, дружище! У нашего г-о случилось внутреннее кровотечение. Чем это было вызвано — сказать сложно, но пошло с лёгких. Есть, конечно, у меня одна догадка, но она не так, чтобы сильно разглашаемая…

— Это всё потом, Слав! Увидеть его можно?

— Увидеть?

— Да, да!

— Федь, сейчас В-ь как бы мёртв, понимаешь?

— Как мёртв?.. — Абсманов побледнел, ноги его подкосились, а в голове ужасно зашумело.

— Федька, да успокойся ты, всё хорошо! — Федотов подхватил ближайший стул, усадив товарища. — Уже через неделю будет как новенький. Благо я успел взять последний «информационный слепок» головного мозга. Он даже не заметит, что что-то стряслось. Понимаешь? Просто проснётся, как ни в чем не бывало и дальше будет землю топтать.

— Это ведь как?..

— Только не говори, что тебя никто не просветил.

— Не просветил. — Абсманов вперил взгляд в бесконечную точку.

— Тогда твои чувства понятны. Да послушай меня! Давай я объясню тебе, и ты всё поймешь!

— …

Слава начал трясти Фёдора.

— Алё, гараж! Соберись и слушай.

— Слушаю… только попроще, пожалуйста.

— Это я могу. Материал по объяснению уже много раз прокатывал на каждом «избранном», что побывал тут по делам, сам понимаешь. Смысл в том, что наш дорогой В-ь как бы умер, но не по-настоящему. Одной хренью я взял весь биологический материал, да и вообще, скажу тебе так: в библиотеке хранится очень много материала разных личностей. Скажем так, на всякий случай, мало ли что? В случае нашего г-я так вообще всё идеально. Его доставили живым. Я смог взять последние сведения его воспоминаний, привычек. Короче скопировал всего миленького. Теперь дело за малым: взять выращенное заранее тело (у В-я их сейчас три), а затем захреначить в него информацию. И вот он снова живой и здоровый! А ты тут развёл сопли.

— Но это будет уже не то… этот Же… эта личность мертва. Хоть новый В-ь будет всё помнить, всё знать, но по факту — просто клон…

— Во-первых, по всем признакам это будет как раз-таки тот же самый человек. Абсолютно. Поверить в это тяжело, но ты не забывай учения о материи и программировании. Исходный код тот же. Даже тело на молекулярном уровне останется идентичным. А вся информация «намагничивается». Во-вторых, с чего ты взял, что этот В-ь оригинал?

Фёдор резко вздёрнул голову на учёного, вопросительно посмотрев тому в глаза:

— Ты хочешь сказать, что умер очередной дубликат?

— Он не умер. Просто при такой процедуре мне самому пришлось его умерщвлять. Тут много своих тонкостей. А изначальное это тело или дубликат, или дубликат дубликата — я не имею права разглашать. Ты уж прости, но мне за такое башку оторвут. Просто знай, оригинал от дубликата уже невозможно отличить не на одном из этапов проверки. В этой с-е чудес — Слава обвёл свою лабораторию руками, — происходит действительно волшебство. Здесь мы наёбываем природу, аллилуйя! Есть, правда, одно НО…

— Какое же?

— Это неофициальная информация. Говорю сразу, просто моя гипотеза, не более.

— Не томи!

— Полегче… Суть в том, но это только догадка, которую я клинически не проверял, что клонированные личности (если они были гетеросексуальными, и не важно, женщина это или мужчина) могут приобретать [ЦЕНЗУРА] наклонности. Как мне кажется, это побочный эффект самой технологии. Где-то в недрах искусственно выращенного подсознания возникает ошибка, лёгкий эдакий намёк личности, что он что-то потерял. В контексте самой этой чудесной «реинкарнации» происходит потеря частички себя, хоть и воссоздаём мы всё на сто процентов. Потеря своего маленького «я» не очевидна для клонированного объекта. Сознание ничего такого не улавливает, но маленькая заноза сидит глубоко в подсознании, напоминая о себе. Тем самым мозг самой личности начинает неправильно трактовать это лёгкое недомогание, начиная ложно списывать привязанность (в случае мужчины — мужское начало, в случае женщины — женское) на свои с-е предпочтения. Говоря простым языком: человек пытается восполнить недостающий кусок себя аналогичным биоматериалом, но это невозможно. А ещё есть аномалии внутренних органов в двадцатипятипроцентных случаях, но это мелочи. Заново смастерить человека — не проблема.

— Ага, вот оно, значит, что…

— Это только догадка, не более. Не воспринимай близко к сердцу. Такие вещи тяжело доказать. Человек может иметь наклонности и с детства, тут уж никак это не определить.