Впрочем, выбирать не приходилось, и я поспешила ответить:

– Хорошо. Палки так палки. Когда?

– На следующем совете. – Император снова откинулся на подлокотник. – Бить будет канцлер. Ты все еще согласен?

М-да, все интереснее и интереснее. Но лапу в бутылку я уже сунула, поэтому…

– Я действительно был с ним непочтителен, вы правы, отец. И если таково мое наказание… Где Ванъян?

– Да, таким ты мне нравишься больше, – пробормотал император и позвал слуг.

Ванъяна привели в покои принца сразу после того, как я вернулась от императора. Ли по-прежнему валялся на моей кровати, а рядом дежурил мрачный лекарь. Я посмотрела на них и на дремавшего у ширмы слугу с чашкой отвара у ног, вздохнула, но ничего говорить не стала.

Вообще, это форменное свинство: сначала Ли меня использовал, а теперь еще и кровать занял. Нет, мне не было жалко этого телохранителя, пусть он мне все еще нравился. Но как же я злилась! На себя, конечно, сама виновата: влюбляюсь непонятно в кого.

Ванъяна привели, и выглядел он не лучше, чем ночью: обнял мои колени и испуганно что-то забормотал, тычась в мои ноги лбом, словно собака. Мы с Рен одинаково задумчиво посмотрели на него. Я размышляла о том, что способны сделать с человеком пытки. А еще – не сглупила ли я. Что теперь с этим сумасшедшим делать?

О чем думала Рен, не знаю, но помолчав, она спросила:

– Господин, это кто?

Я наклонилась, изучая спину Ванъяна. Казалось, она сплошь состояла из шрамов.

– Это мой брат.

– Что?! – ахнула Рен и тут же закрыла рот руками.

– Поэтому он мой гость, – добавила я. – Пока что. Найди ему комнату. И… займитесь им, в общем.

– Конечно, господин, – отозвалась Рен, думая вроде бы совсем о другом.

Впервые я радовалась титулу принца: махнул рукой «займитесь» – и все, можно быть свободным, пока Ванъяна купают, одевают и устраивают. Можно вообще о нем забыть.

Император сказал, что следующий совет через три дня. Интересно, у них тут есть обезболивающее? Мне ж, поди, придется еще и достоинство принца беречь. Ну, там, кричать нельзя и все такое… Бред.

Полдня я честно стреляла в мишень и отрабатывала движения с мечом. Заниматься этим в одиночку было скучно.

Ли определился с тем и этим светом на закате. Лекарь продиктовал Рен, что больному можно есть, а что нельзя, и заверил меня, будто угрозы жизни больше нет. Хотя вид Ли совершенно опровергал это утверждение: он казался слабым и беспомощным, как младенец.

А после ухода лекаря телохранитель так на меня посмотрел, словно я ему крупную сумму задолжала. Смех и слезы.

– Пытать… будете… господин? – Ли с трудом выдохнул и стиснул зубы.

Я обиделась.

– Пытать? Ты весь день провалялся в моей постели! Какие пытки? Если бы я хотел, тебя бы давно подбросили в покои императора. Пусть забирает свой гнилой подарок.

Ли промолчал, но взгляд был очень красноречивым.

«Ну погоди», – подумала я, усмехнувшись, и пошла за Ванъяном.

Даже после мытья он выглядел страшно, и дорогая шелковая одежда делала только хуже: сразу становилось понятно, что этого человека плохо кормили и долго, с наслаждением били. Тот еще видок, в общем. Я изучающе осмотрела это жалкое существо и запоздало усомнилась, что оно способно хоть кого-то вдохновить на верную службу мне, но делать было нечего.

Когда мы зашли в спальню, Рен упрашивала Ли поесть. То есть как упрашивала… скорее, угрожала. Рядом с кроватью стоял столик, уставленный чашками, у ширмы собрались слуги. При виде меня Рен торопливо встала с кровати и поклонилась.

– Оставьте нас, – приказала я.

Слуги потянулись к дверям, а Рен бросила сердитый взгляд на Ли, но мне перечить не стала.

Ли сидел на кровати чинно, с достоинством, будто это он был принцем, а не я. Кажется, ему и правда стало лучше – во всяком случае, говорил он уже без пауз.

– Ваше Высочество, повторяю: вы впустую тратите время. Если не собираетесь меня убивать, тогда просто отпустите, и я уйду сам.

«Размечтался!» – подумала я, а вслух сказала:

– Как будто я тебя держу.

И мягко подтолкнула к кровати Ванъяна.

Ли сначала вскользь глянул на него, потом вдруг зажмурился, словно глазам не поверил, резко выдохнул, посмотрел снова… И бросился ловить руки брата. Он еще что-то бормотал при этом, но тихо, и я не могла разобрать. А если честно, не больно-то и хотела.

Время шло. Ли обнимал Ванъяна, а тот тихо, по-собачьи поскуливал.

– Император отдал его мне, – устав от лицезрения этой идиллии, сказала я. – Если верить лекарю, твое здоровье скоро поправится. Завтра сможешь встать. Я тебя не держу – забирай его и уходи.

Ли отпустил Ванъяна – тот упал на колени и снова пополз к моим ногам. Я уже знала, что поднимать его бесполезно, и даже не стала пытаться.

Повисла напряженная тишина. Я злилась. А Ли… спокойно сказал:

– Я недооценил вас, Ваше Высочество, – и, помолчав, добавил: – Вы знаете, что теперь я не могу уйти.

Я рассчитывала на это, но играть стоило до конца. Ты сделал мне больно, красавчик-колдун. Я бью в ответ.

– Почему же? Ты ведь пришел сюда за братом. Вот он. Все, вы свободны, валите отсюда! – На языке принца прозвучало это немного иначе, но не менее грубо.

Ли с кривой усмешкой посмотрел на меня, а потом сполз на пол, растянувшись ниц. Я только-только хотела приказать ему вернуться в кровать, повредит же рану, как он начал:

– Я клянусь вам, Ваше Высочество. Клянусь служить, хранить и оберегать вас, умереть за вас, убивать за вас и выполнять любой ваш приказ. Я вверяю вам мою жизнь и мою верность. Принимаете ли вы мою клятву?

Я поймала себя на том, что довольно усмехаюсь. Видеть этого Ли не мог, но уверена, он все прекрасно понял.

– Принимаю.

Теперь Ли был моим, действительно моим, ведь его ненаглядный Ванъян принадлежал мне. Интересно, что Ли чувствовал тогда, зная, что недавно обманул меня?

Телохранитель выпрямился и больше не смотрел на меня, только на Ванъяна.

– Вернись в кровать, – приказала я. – И поешь. Ты нужен мне здоровым.

Ли покорно залез на постель и растянулся на ней совсем без сил.

– Как… вам … удалось… забрать его… господин? – Он опять тяжело задышал, но крови я не заметила. Значит, рана не открылась.

Я усмехнулась. Вдаваться в подробности не хотелось совершенно, но Ли смотрел так взволнованно – на Ванъяна, конечно, до меня ему дела не было, – что я ответила:

– Ванъян и мой брат тоже, поэтому здесь ему будет удобно. Я позову слуг. Будь добр, поешь и до завтра приди в себя. Ты мне нужен.

К сожалению, это было правдой.

На этом я его оставила, забрав Ванъяна. Вслед услышала только тихое: «Да, господин».

Так у меня появился один гарантированно преданный – на Рен я надеяться не могла, ее брата у меня в заложниках не было – слуга, ценой унижения и двадцати палок. Плюс я стала обладателем одного испуганного недоразумения, которое предпочла сдать на руки слугам, потому что понятия не имела, что с ним делать.

О да, жизнь налаживалась.

Ура, император подарил мне новый, улучшенный, совершенно чудесный набор для каллиграфии! Наконец-то удобные кисточки! И листы бумаги из какой-то там мицуматы – тонкие, белые и даже от влаги не размокают и не рвутся! А еще у меня появился раб для создания чернил!

Теперь я смогу писать быстрее и уже вот-вот дойду в этом дневнике до сегодняшнего дня. Действительно, ура!

Когда слуга отдавал мне подарок, император сказал: «Расти, Ичи, умный и пиши красиво». То есть он не так сказал, красивее, но смысл был тот же. Этим подарком он унизил меня, но – к черту.

В тот момент я думала только об этих записках.

Если Ли ждал, что я на нем отыграюсь, то он угадал. На следующий день я замучила его тренировками: заставила придумывать полосу препятствий и следить, правильно ли я держу стойку, а еще поправлять меня. Постоянно поправлять. Проклятое тело норовило расслабиться и отдохнуть. Я, конечно, знала, что Москва не сразу строилась, и быстро ничего путного не происходит, но столь медленный прогресс удручал. Просто руки опускались, если честно.