– Сгинь, демон! Пропади! Благословенны те, кто встаёт против зла и скверны и не отступает! Благословенны хранители мира… – зачастила она слова Песни Света, искренне веря, вернее, желая, чтобы от этого меня стало корёжить и обращать в пар.
– Да успокойтесь вы, вашей дочери ничего не грозит, поверьте, если бы я хотел навредить, я бы уже навредил, но вместо этого я сделал так, чтобы мы могли поговорить, дав вам возможность мыслить во сне здраво и бодро.
– Тебе не обмануть меня своими лживыми посулами, демон! – реальность сна дрогнула, повинуясь желанию женщины вырваться в материальный мир, но мы уже были не в её, а в моём сне, потому пришлось лишь скрипнуть зубами от неприятного ощущения и влить в стабильность образов ещё больше энергии, дополняя это концепцией удержания гостьи во сне. – Ты не используешь меня, чтобы добраться до Нерии! Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня! Мне не суждено скитаться по неверным дорогам… – зажмурив глаза и сжав руки в кулаки, женщина обрушила на мои уши новый речитатив, из так опостылевших ещё в бытность учёбы в Башне, когда нас гоняли на службу в часовню по три раза на дню.
Ох, и я ещё считал, что от Морриган тяжело добиться доверия и заставить пойти на контакт в разговоре… Да Морриган — лапочка и душка по сравнению с истерящей матерью, беспокоящейся за ребёнка и накрученной церковниками об опасности магов и магам! И ведь я знал, что когда ребёнка забирают в Круг, к его семье присылают какую-нибудь ответственную послушницу, задача которой — застращать родителей жуткими байками о том, сколько опасностей магов ждёт без надзора церкви, чтобы те не поднимали шума и своим плачем об отобранном ребёнке не смущали умы черни, несущей в ближайший приход пожертвования. И, видимо, здесь послушница оказалась не слишком предвзята к эльфам, потому как выполнила свои обязанности на совесть, действительно убедив, а не формально перечислив предупреждения.
– Да послушайте вы, Талия, я вам не враг. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, церковь отобрала вашу дочь, вас всю жизнь учили, что магия — это угроза, а обитатели Тени жаждут принести только зло и разрушение, но поверьте мне — я добрый дух, который хочет помочь вашей семье, а не искусить её. Я не хочу, чтобы вы меня пускали в свои тела, отдавали души или ещё что-то, я хочу, чтобы вы меня просто послушали. Я предлагаю рассказать вам, как добраться до долийцев, у которых вы будете в безопасности и где вас не тронет никакой пьяный шемлен. Вашей дочери будет спокойней, знай она, что вы живёте под защитой клана, вдали от людей, чем если она будет знать, что вы каждый день рискуете расстаться с жизнью в Денериме.
– Прекрати смеяться надо мной, демон! – измождённое лицо, так похожее на лицо моей собственной матери, вспыхнуло гневом. – Бросить дом, работу, общину?! Идти куда-то без денег, без еды, без вещей?! В лес?! Кому мы там нужны?! Что за бездумная попытка?! Вас, мерзких демонов, совсем не учат заманивать несчастных жертв в трясину и под когти диких зверей?! Оставь меня! Пропади! О Создатель, услышь мой плач! Направь меня сквозь чернейшие ночи. Закали моё сердце от искушений зла. Даруй мне отдых в теплейших домах…
– Да хватит уже! Никакого Создателя не существует, Андрасте просто переиначила эльфийскую легенду о Первенце Солнца, придав ему образ абсолюта и исключив из религии других богов, чтобы создать противовес тевинтерской вере в Богов-Драконов, которую тоже содрали с легенд древнего Арлатана. Даже Золотой Город, который сейчас Чёрный, — это не город Создателя, а резиденция эльфийского пантеона, которую перенесло в Тень в момент создания Завесы, и почернел он от ритуала Фен'Харела, обманувшего других богов, чтобы править миром единолично, а не по вине каких-то там магистров! – неожиданно для самого себя взорвался я от всколыхнувшихся на раздражитель воспоминаний Уртемиэля.
Взорвался и замер в потрясении, переваривая то, что только что всплыло из глубин сознания. Талия ещё что-то кричала и продолжала декламировать один стих Песни за другим, но я уже не слушал. Слова, сорвавшиеся с губ, породили целый сонм разрозненных воспоминаний Архидемона Пятого Мора, а моё изменившееся сознание впивалось в них, выхватывая каждую крупицу со скрупулёзностью ювелира, собирающего обрывки золотой нити после работы.
Джун… Творцы… Древние Боги Тевинтера… Боги Арлатана… Эванурисы… Они далеко не были теми благими и добренькими няньками, которыми их рисуют современные долийские предания. Это были жестокие и любящие только себя драконы, видевшие Народ лишь своей прислугой и домашними питомцами. Они могли любить эльфов, заботиться… но чаще были безразличны, а то и раздражительны на мелкую возню букашек. Они принимали облик прямоходящих, наслаждались радостями и ощущениями подобных тел, но жили в своей стихии — в своём кругу. Их место было в высших эмпиреях колдовства, в вышине небес, в войнах с себе подобными и равновеликими существами из глубин подземного мира, а дела эльфов редко трогали их сердца. Они наигрались во власть и наставничество во время создания Арлатана, а потом им надоело, и всё реже и реже они проявляли себя как мудрые и милосердные правители, всё больше погружаясь в негу самодовольных тиранов. А потом Владыки Небес решили прекратить и извечную войну с Повелителями Подземелий, устав от бесконечной вражды и необходимости напрягаться. Тут-то и случился их конец.
Фен'Харел… В доставшейся мне памяти не было его имени, только это прозвище, рождённое как презрительная кличка для буйного дурака — мелочного и тщедушного задиры, позорящего всю Стаю. Вечно недовольный мальчишка, пытающийся показаться важным, играя в игрушки, которые все остальные давно переросли. Он постоянно суетился, пытался что-то доказать, влезал в дела «детей», уча тех новой жизни, при которой старую положено было разрушить… Он раздражал не только равных, но даже преданный Народ, который до того не мог помыслить затаить злобу на Владык. Пестуя смутьянов, он учил эльфийских чародеев принимать обличье драконов, говоря, что так те станут равны Стае… И тут же прятался, едва подначка «бросить вызов» достигала цели, смотря уже со стороны, как кара настигает обманутых глупцов. Он был ничтожен и смешон, но этим, как ни парадоксально, многих радовал и покорял, внося в их жизнь свежую струю. И никто из Богов до самого конца так и не верил, что хилый родич — привычный безобидный дурачок — окажется им настоящим и неподдельным врагом.
Там был какой-то мирный договор… Какой-то путанный и завлекательный мотив… Сложнейший ритуал, что должен был открыть границы и дать скучающим богам расширить свою власть на новые миры. Но всё это обернулось обманом. Создание Завесы, Фэйд… Их души вырвало из тел и запечатало в пространстве снов, опутав разум кандалами пелены. Магический фон мира исказился — всю силу вымыло в рождённое пространство Тени, а там её наполнило мечтами, кошмарами и мыслями живых, смешав одновременно с мириадой красок, оттенков и посылов и получив на выходе извращённую грязь, в которой вскоре родились и паразиты. Настоящие духи искажались и увядали, новые были пустышками — вечноголодными, но не способными обрести полноценную личность фантомами. А после в это всё вошли и смерти…
Катаклизм открыл в мир дорогу людям, а те сумели докричаться до неспособных толком мыслить запертых Богов. И вот — из мутных снов провидцев и первых магов шемленов родился культ Драконов, ведь, даже пребывая не в себе, лишённые свободы мысли и пребывающие в вечной мути сна, эванурисы могли и обучить, и рассказать. Тедас залило кровью, с призывами к одним и тем же покровителям по обе стороны конфликта, но там, где эльфы по привычке ждали чёткого ответа, шемленам хватало и намёка в смутном сне. Шемлены победили, а Боги только начали осознавать себя и делать первые попытки пересилить пелену. Потом… Потом была идея. Рваная, почти без проработки. Рождённая упрямством, но без критического мышления. Связавшись друг с другом в Тени, пользуясь краткими моментами просветления, Боги-Драконы решили, что можно снять оковы, если повредить цепи извне… Проникнуть прямо в Фэйд… на место ритуала… сломать его основу там, где он был порождён. Именно так магистрам Тевинтера пришёл приказ Думата пробиться во плоти в Золотой Город.
