– Лена, тебе налить чаю?! – крикнула мама из кухни.

– Нет, Ма. Я пока занята, я попозже.

– Вадику звонила?!

– Рано ещё!

Лена перевернула страницу.

На картинке были изображены Асина мама и Римма Ивановна в подвенечном платье. Они о чём-то спорят, а Ася выглядывает из своей комнаты.

“Неужели это тот день, когда её бабушка выпрыгнула из окна?” – подумала Лена.

Подпись: “Бабушка собралась замуж, ей сделали предложение”.

Осталось только поднести лампу и понять, что же произошло на самом деле. Лена не стала этого делать и просто перевернула страницу. Там она увидела Асю в больничной пижаме сидящую на кровати. Обстановка скудная, только кровать, окно с решёткой и тумбочка.

Подпись: "Я в больнице. Болею. Скучаю".

Лена смахнула слезу. Значит, Асю действительно увезли лечиться после случившейся трагедии. А после этого она сошла с ума. Всё же сходится, любой сойдёт с ума поживи он с сумасшедшими. Она не верила ни в какого чукотского злого духа. Она сама училась на преподавателя, это Асино творчество больше всего походило на творчество душевнобольных. На всякий случай, она посветила ультрафиолетовой лампой и прочитала появившийся текст.

“После смерти бабушки и мамы – злой дух затаился. Он ждал, пока я созрею. Он одолел меня в день моего рождения. Когда мне исполнилось тринадцать лет и у меня начались первые месячные – он вошёл в меня. Я каталась по больничной койке несколько дней и не могла спать от жжения в желудке, походившего на сильную изжогу. Но это была не изжога. Это был он. Кан-Килви. Мама жестоко расплатилась за право узнать его настоящее имя. Я тогда не выдержала и спросила его. Я была первой, кто обратился к нему по имени. За это он вознаградил меня, он помог выйти из больницы, сообщив мне, что отныне я буду его жрицей. Я очень жалею, что согласилась и приняла его предложение, но мне было так больно, что я не выдержала. Никто бы не выдержал”.

“Всё сходится, – подумала про себя Лена, – она сошла с ума”.

Уже несколько успокоившись, девушка перевернула страницу. Снова милая картинка. Асю выписали из больницы, и она доучивается в частной гимназии. У неё много подруг и друзей, и она пользуется большой популярностью среди мальчиков. Лена поднесла другую лампу и начала читать появившийся текст.

“Кан-Килви наградил меня неудержимой похотью. Я трахалась со всеми. Я отдалась врачу на его столе прямо во время выписки. Отец ничего не знает или делает вид, что не знает. Мне всё равно с кем – лишь бы удовлетворить волю Кан-Килви. Так он думал. Я специально усыпляла его бдительность бесконечными потрахушками. Он хотел, чтобы я залетела и родила, а я всеми силами стремилась ему этого не позволить. Пока я училась в гимназии, у меня было восемь выкидышей. Каждый раз, стоило мне залететь, как я делала вид, что съезжаю с катушек и совершала насилие над собой. Однажды я даже выпрыгнула со второго этажа, чтобы у меня наверняка был выкидыш. Заодно, я сломала себе ногу”.

“Не верю! – подумала Лена. – Ты всё наврала, Асенька”.

Она проверила сколько осталось. Три страницы. На первой Ася в институте, у неё новый имидж. На второй Ася начинает заниматься музыкой, у неё своя Рок-группа и на третьей она приезжает на день рождение к своему отцу. На всех трёх она улыбается и комментирует картинки короткими сообщениями. Читать стало неинтересно. Наверняка там, в скрытом тексте настоящая психушка. Чем она может удивить Лену? Куда уже хуже мнимых выкидышей. Не может быть у человека, столько раз такого. Только у чокнутого в голове. Сидит, наверное, со своими воображаемыми детьми в изолированной палате и подушку нянчит. Она позвонила Вадику и пригласила его на ужин. Он пообещал прийти через час.

Лена вздохнула и решила дочитать альбом, а потом уже идти помогать маме. Всего-то три страницы осталось.

Она навела лампу на первую, где Ася поступила в институт.

“…Я добилась своего. Я больше не могла иметь детей. Кан-Килви был в бешенстве, но других женщин, которых он мог терзать, у него не было – только я одна. И тогда он смирил свой гнев, обязав меня приносить ему жертвы. Я стала вроде бабушки, нелюбимая жена и нужная жрица. Сначала я пыталась приносить ему в жертву мелких зверюшек, как это делала бабушка. Я убивала хомячков, тараканов, крыс, мелких птичек, но ему это быстро надоело. Он требовал человеческих жертвоприношений. Видишь мой новый имидж? Я делала пирсинг каждый раз, после очередного убийства. Мои уши проколоты, мой нос, язык и губа тоже, дальше были соски на груди, а потом я просто делала пирсинг на спине, пока из украшений не получилась картина. Я делала это, чтобы помнить. Я должна помнить каждого. Каждого мужчину или женщину. Я не трогала только детей. Отец вытаскивал меня из передряг. Платил огромные деньги, только бы меня не закрыли. Мне наплевать. Всё равно эти деньги прокляты. Да и плевать всем на бомжей и гастарбайтеров.”

Лена спокойно перевернула страницу. Когда такое обилие признаний в убийстве, не только не веришь, но ещё и становишься равнодушным. Ася, а что не тысячу человек? Как ты их убивала? Что ты пишешь, шизофреничка?

На следующей странице Ася играет в рок-группе. Ну-с, почитаем.

“У меня появились последователи. Я стала таким отморозком, что мне самой стали поклоняться. Кан-Килви доволен. У нас, три капища, посвящённых ему. Мы строим их в гаражных массивах, в подвалах и мои слуги притаскивают туда бомжей, которых я затем торжественно убиваю. Иногда это приезжие, иногда это сироты, а иногда, это тот, кого захочет Кан-Килви. Он очень жалеет, что проклятие умрёт вместе со мной и потому бережёт меня. Мои пытки практически прекратились, ибо я сама не могу остановиться. Каждый раз после жертвоприношения устраиваются оргии, и все остаются довольны. Кан-Килви обещает слугам через меня счастливую жизнь и блаженство. Он всего лишь злой дух, который мечтает стать богом. Он жаждет поклонения.”

“Ладно уж, дочитаю. Всего одна страница осталась”, – подумала Лена.

Картинка встречи с отцом. Она навела лампу и отшатнулась. На проявившейся картинке приносили в жертву Асиного отца. Он был привязан к утыканному шипами столбу, а Ася в рваной хламиде лично перерезала ему горло над жертвенной чашей в окружении толп последователей.

“…Это финал. Недавно, я узнала, что мой отец продал нашу квартиру твоей семье. Ты должна знать, что эта квартира краеугольный камень проклятия Кан-Килви. Он нашёл выход, как ему продолжить существовать после моей смерти и подговорил моего отца совершить сделку. Мой отец продал её за сущие гроши. Я не знаю, в курсе ты или нет, но прошу тебя: если ты об этом уже знаешь – беги! Беги без оглядки. Брось своих родителей и уходи из дома. Или срочно выходи замуж. Смена фамилии и семья того, кого ты выберешь, защитит тебя от Кан-Килви. Он начнёт с твоей матери. Он наверняка начнёт с твоей матери, а потом доберётся и до тебя. Он превратил меня в чудовище, тоже самое он сделает и с тобой. Я убила своего отца слишком поздно. Он уже совершил сделку. На этой картине ты видишь, как я убиваю его. Затем я отравила всех своих слуг, кроме одного, который должен доставить моё послание. Верь мне! Я не сумасшедшая! Это всё правда! Тебя не спасут молитвы. Тебя не спасёт крест. Он найдёт тебя везде, как только ты станешь хозяйкой квартиры. Он не отпустит тебя. Умоляю тебя – беги!

Я же, иду топиться.

Сегодня у меня точно получится. Твоя бывшая подруга – Ася. Я догадываюсь, что ты мне не поверишь. Никто бы мне не поверил. Знай! Когда человек одержим им, злого духа очень легко заставить проявить себя. Тебе достаточно позвать его по имени. Запомни: его зовут Кан-Килви”.

Лена захлопнула альбом и включила свет. Ну вот и всё. Прощай подруга. Читать было неприятно и мерзко, но уж лучше страшная правда, чем наивные детские мечты. Ася никогда больше не вернётся и этот страшный альбом самое настоящий предмет искусства, созданный шизофреником. Надо будет его на досуге показать знакомому психотерапевту, может быть из этого получится настоящая диссертация? Она подумала и спрятала альбом среди личных вещей, куда не заглядывала мама, а сама пошла помогать ей на кухню.