– Было дело. Хотя и не ведаю, как вы про это узнали. – Старый вояка негодующе сжал кулаки. – Но должен вам сказать, что подобные россказни о нас – гнусный поклеп!

– Судя по вашей реакции, мое предположение верно. Это было нетрудно подметить: вы имеете обыкновение перед выдохом надувать щеки, как это делают волынщики. Это и навело меня на мысль о вашей профессии в армии. В целом же я вполне разделяю ваше негодование, – согласился Раджив. – Но в остальном… Огонь, который подхватил Алаяр-хана и бросил его на скалы, – это вы. Не так ли? Именно ваши рыжие бакенбарды и шевелюра вселили в его расстроенное наркотиком сознание образ огня. Остальное вы поняли не хуже меня. Если желаете, могу рассказать, что было дальше.

– Сделайте милость, – бледнея, проговорил хайлендер.

– Расправившись с ханом, вы опомнились и бросились вон из залы. Но именно в этот момент в здание вошел Искандер. Однако у вас было преимущество: лестница расположена таким образом, чтобы обороняющийся на верхней площадке мог видеть входящего и целиться в него, а тот – нет. Так что там, на лестнице, вы моментально оценили позицию и приняли верное решение.

Путь к выходу был отрезан, однако ничто не мешало подняться этажом выше, а затем, пропустив в залу переводчика, незаметно выскочить из дома. Однако мистер Искандер не стал заходить внутрь и, увы, не видел вас. От женского крика и визга молодой человек выронил драгоценные четки и искал их на полутемной лестнице. Но он слышал, что кто-то выскочил из залы до того, как на лестнице появилась Амала. Быстро сообразив, чем лично ему грозит смерть высокого гостя, он бросился наутек, не слишком, впрочем, отдавая себе отчет в том, куда и зачем бежит. Он, как вы сами могли заметить, человек отнюдь не храброго десятка. В свою очередь вы своевременно пришли «на помощь» и, как положено ревностному служаке, вызвали офицеров тайной службы. Я в чем-то ошибся?

– Никак нет. Так все и было, сэр, – с нескрываемым уважением пробасил хайлендер. – Но, клянусь, я был доведен до крайности. Эта музыка не смолкала ни на минуту, а гнусные завывания довели меня до белого каления!

– Охотно верю.

– Ну что, переговорили? – спросил Стивен Шейли-Хоупс, подходя к Радживу. – Я пока спровадил майора распорядиться о транспорте и вернуть зеркала в «Замок иллюзий». Думаю, капрал, вам лучше признаться до того, как он вернется.

– И что меня ждет? – пригорюнился ветеран. – Я же верой и правдой… Я был трижды ранен! Однажды в Афганистане мне пришлось отлеживаться в пересохшем арыке, полном сколопендр и скорпионов, а такие вот дьявольские завывания разрывали мою несчастную голову так, что я сам готов был разбить ее о камни. Поверьте, если бы не стрелки полковника Тротена, которые отыскали меня, уже чуть живого, без сознания, я бы, верно, так и сделал. Прости меня, господи, за такие мысли! А этот мерзавец приехал сюда, в мой дом, и сразу начал изводить меня. Я не хотел, право слово, не хотел.

– Охотно верю. Более того, я уверен, что если заставить присяжных в течение хотя бы нескольких часов слушать эту музыку, они сочтут, что вы действовали в рамках необходимой обороны и потому невиновны. Вот только принимать какие бы то ни было решения не в моей компетенции. Но рекомендую сознаться добровольно. Я расскажу, как лучше написать заявление о явке с повинной. Полагаю, у Форин-офиса найдется достаточно причин не афишировать столь пикантное происшествие, и ваше наказание не будет чересчур суровым.

– Тем более, что необходимо еще избавить Британию от призрака, который и при жизни имел гнусный характер, а после смерти вообще пошел в разнос, – напомнил индус, снова придавая лицу почтительное выражение. – И только вы можете помочь в этом.

– Я-то с радостью. Только скажите как?

– Ваша волынка при вас?

– Да, лежит у меня комнате.

– Тогда поспешите за ней.

– К следующему намазу, капрал, – пустился в разъяснения Шейли-Хоупс, – возьмешь ее и придешь сюда играть. И еще, напиши-ка всем известным тебе волынщикам, чтобы они приехали сюда как можно скорее. Вам надлежит играть тут без остановки девять дней. Это обязательно должно сработать! Ишь, как его скрючило от девонширского марша! Так что уж вы постарайтесь.

– Есть, сэр, играть девять дней без остановки! – расправил плечи отставной капрал.

– Действуй!

За окнами дома на Бейкер-стрит гомонил прохожий люд, выкрикивали новости газетчики, а кэбмены свистом предупреждали зевак о приближении экипажа.

Стивен Шейли-Хоупс прикрыл окно, подошел к столу, ловко откупорил бутылку виски «Хайленд-парк» и разлил его по стаканам.

– Угощайся, Радж. Подарок от Шотландской лиги волынщиков.

– Недурно, весьма недурно, – чуть пригубив из стакана, кивнул Раджив. – Интересно, как тетя Агата решит участь бедолаги Мак-Кензи и целого выводка безутешных вдов?

– Затрудняюсь ответить. Как ты знаешь, я настоял на том, чтобы мистер Смит лично доставил беднягу Искандера к воротам российского посольства. А что ждет его там, мы никогда не узнаем. Что же касается Амалы и ее подруг… – Сыщик кивнул на лежавшую на кресле газету. – Вот свежий номер «Таймс». Там черным по бумажному напечатано, что на борту клипера «Тристан», направляющегося в Нью-Йорк и прибывшего вечером в порт Дувра, умер от болотной лихорадки принц Канджута Алаяр-хан. Следовавшие вместе с ним жены будут отправлены на родину после соблюдения всех подобающих траурных церемоний. Так что формально наказывать нашего меломана не за что. Он уж точно не заражал принца болотной лихорадкой.

Внизу тяжелый бронзовый молоток ударил в звонкий чеканный гонг, призывая хозяина открыть входную дверь.

– Похоже, у нас клиенты, – сказал Стивен Шейли-Хоупс, выразительно взглянув на Раджива.

Тот молча встал, застегнул пуговицы на кителе и, придав лицу уважительно-отсутствующий вид, спустился вниз по лестнице. Его не было всего пару минут, а когда обыкновенно невозмутимый сикх снова появился в кабинете, на его губах играла широкая улыбка.

– Сэр, прибыл капрал Мак-Кензи.

– Легок на помине. Чего же он хочет?

– Он просит замолвить слово перед тетей Агатой, чтобы та позволила волынщикам и далее играть в Оукбридже.

– Думаю, мы сможем убедить мою покойную родственницу продлить этот фестиваль до сорока дней, – ухмыльнулся частный детектив. В тот же миг в воздухе с громким хлопком материализовалась пара ладоней, запястья которых были прикрыты рукавами морского офицерского кителя, украшенного коммодорским золотым шитьем.

– Коммодор Улфхерст?! – вскочил с места Стивен Шейли-Хоупс и, словно не веря своим глазам, оглянулся на старого приятеля, но тот сам стоял, разинув рот от изумления.

Вы правы, мой друг, как всегда правы, – сказала появившаяся в воздухе голова. – Поставьте-ка виски поближе, хочу вдохнуть его аромат. Превосходный «Хайленд-парк»! Жаль, не могу отхлебнуть. Но я не о том. У меня есть для вас отличный клиент!

Седоватые бакенбарды коммодора Улфхерста на одиноко парящей в воздухе голове шевелились от дуновения загробного ветра и напоминали паруса линейного корабля эпохи наполеоновских войн. Голова призрака, неспешно, словно покачиваясь на волнах, перемещалась по комнате, занимаемой детективным агентством Стивена Шейли-Хоупса, эсквайра. Будь в распоряжении бывшего морского волка весь изначально задуманный Всевышним комплект рук и ног, он бы просто расхаживал по гостиной, однако после своей смерти коммодору, похоже, так и не удалось собрать воедино все части тела. Вооруженная шпагой рука или нога в тяжелом сапоге то исчезали, то появлялись и действовали сами по себе, отдельно от вышеуказанной головы, однако явно исполняя ее волю.

Не ожидавший появления гостя, сыщик залпом осушил стакан подаренного ему благодарным посетителем виски и уставился на разгуливающего по комнате призрака.

– Налей-ка еще, лейтенант! – потребовал коммодор Улфхерст. – Очень уж он у тебя ароматный.