– Отнюдь нет, – глядя на плечистых бобби, покачал головой детектив. – Просто я хочу, чтобы завтра, когда Искандер нам понадобится, он был жив и здоров. Так что потрудитесь, сэр, приехав в Лондон, прислать еще пару человек для его охраны.

Глаза Сэма Смита резко сузились. Он явно подозревал, что отставной лейтенант, пользуясь ситуацией, просто глумится над старшим по званию.

– Вы это серьезно?

– Да уж куда серьезнее. И еще к завтрашнему утру мне понадобится команда плотников. Лучше всего корабельных, они умеют работать быстро.

В тот день посетители цирка Барнума с большим разочарованием увидели на дверях «Замка иллюзий» табличку «Закрыто». А если бы они могли проникнуть взором сквозь двери увеселительного заведения, то с удивлением бы обнаружили, что большая часть кривых зеркал, составлявших диковинные хитросплетения отражений внутри замка, исчезли со своих мест. Однако еще больше они бы удивились, узнав, что зеркала находятся неподалеку от Лондона, в поместье Оукбридж, принадлежащем столь почтенной и серьезной организации, как Форин-офис.

К тому моменту, когда кэб вернул мистера Шейли-Хоупса и его помощника к месту преступления, там уже вовсю кипела работа. Корабельные плотники собирали деревянные конструкции по нарисованному для них образцу, устанавливали в специально заготовленные рамы короба, собирали диковинные механизмы, весьма похожие на средневековые метательные орудия, а затем расставляли их вокруг дома, аккурат напротив окон.

Возле импровизированных катапульт в ожидании приказа переминались с ноги на ногу растерянные полисмены. Неподалеку бродил Мак-Кензи, который опасливо поглядывал на собравшихся и недовольно бубнил, что этакая орава непременно вытопчет газоны и вообще разнесет усадьбу, как вражеский редут. Завидев сыщиков, он разгневанно бросился к ним:

– Что это вы такое задумали, джентльмены?

– Не стоит шуметь, капрал. Мы же все тут заинтересованы в установлении истины, не так ли?

– Я обязан следить за этой усадьбой и беречь ее от разрушения. Вот моя истина. – Мак-Кензи поднял к небесам указательный палец.

– Только в этом? – усмехнулся Раджив. – Жаль. Вчера вы проявляли куда больше рвения. И не только рвения, но и истинной ловкости. Признаться, меня восхитил тот вчерашний бросок, когда вы подхватили кадку с пальмой и, как ни в чем не бывало…

– Ерунда, – заметно добрея, отмахнулся бывший капрал. – У нас, шотландцев, подобные броски – одно из любимых развлечений по праздникам. Метание бревен на дальность. Так они и потяжелее будут. В полку хайлендеров я пять лет был самым лучшим.

– Весьма почтенно, – склонил голову Раджив.

– Благодарю. Но, может, вы все же потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит?

– Видите ли, почтеннейший мистер Мак-Кензи, мы намереваемся допросить жертву преступления. А у него, как вам известно, на редкость паршивый нрав.

– Но-о… он же мертв, – оторопело напомнил шотландец.

– Однако это не мешает ему демонстрировать весьма заметную активность. О, а вот и Искандер. Сэр, надеюсь, вас не затруднит перевести вашему бывшему хозяину наши вопросы?

– Но-о…

– Сэр, просто выполните свою работу, – жестко пресек возражения Шейли-Хоупс.

– Как скажете, – неуверенно согласился переводчик. – Хотя это очень страшно и странно.

– Уже сказал. А пока дышите свежим воздухом. Он здесь чистый и душистый, не то что в Лондоне.

Раджив внимательно смотрел на Стивена Шейли-Хоупса, который энергично объяснял полисменам их задачу. Чуть поодаль, недовольно поджав губы, стоял майор Керстейн, всем своим видом недвусмысленно выражавший негодование и категорическое несогласие с происходящим. Наконец, удостоверившись, что все должным образом уяснили задачу, детектив взглянул на часы, сверяясь со временем начала очередного намаза, и скомандовал:

– Начали!

Дюжие полисмены, взявшись за тросы, сорвали с окон ставни и вслед за этим выбили стопорящие клинья импровизированных «катапульт». Те взметнули вверх короба с кривыми зеркалами, и стеклянное великолепие «Замка иллюзий» моментально встало на место ставень, полностью закрыв оконные проемы. В доме раздался отчаянный негодующий вопль.

– Что здесь происходит? – поинтересовался ошарашенный Сэм Смит.

– Видите ли, майор, – насмешливо ответил детектив, подходя к офицеру секретной службы, – призраки, в отличие от вампиров, прекрасно видят свое отображение в зеркале. Впрочем, и вампиры отражаются, если на зеркале нет серебряной амальгамы. Я этот ньюанс специально уточнил.

Он поманил к себе переводчика.

– И что все это значит? – не унимался представитель тайной службы.

– Очень многое, сэр. Я не знаю, видел ли когда-нибудь Алаяр-хан зеркало, но вряд ли ему доводилось видеть кривые зеркала. Так что сейчас его атакует почти три десятка монстров, от которых невозможно скрыться. Подобраться к ним тоже нельзя – перед каждым зеркалом стоит освященный крест. Так что мы – его единственная надежда на избавление от этой нечисти.

– Мистер Искандер, будьте любезны, сообщите Его Высочеству, что то мы спасем его от шайтанов, если он поможет нам установить убийцу и его мотивы.

– По-вашему, это сработает? – спросил Раджива капрал Мак-Кензи, наблюдавший за диковинной «артподготовкой».

– Должно сработать.

– Чудное дело, – сказал отставной капрал, не сводя глаз со здания. – Вы позволите мне удалиться? Следует распорядиться о ланче для вас и полисменов.

– Чуть позже, господин Мак-Кензи. – покачал головой сикх. – Мне нужны будут ваши консультации.

– Как скажете, – с неохотой ответил ветеран. – Но какже ланч…

Вопрос остался без ответа.

Между тем голос говорившего в рупор Искандера стих и тут же из дома донеслась гулкая, словно он говорил в пустую бочку, речь Алаяр-хана.

– Он согласен нам помочь, – начал переводить Искандер. – Но говорит, что не уйдет из дома, покуда не получит кровавого отмщения. Он жаждет видеть, как убийце отпилят голову и выпустят наружу кишки.

– Вот еще. Что за нелепое варварство, – надменно расправляя плечи, сказал Сэм Смит. – Кто бы ни был убийца, он подлежит британскому суду.

– Я просто перевожу, – напомнил Искандер.

– Пусть опишет момент своей смерти, – перебил их распри Стивен Шейли-Хоупс.

– Я плыл в облаках, услаждая слух божественной музыкой, а взор – танцем гурий, как вдруг огонь подхватил меня, будто пушинку, и швырнул на скалы, лишая жизни и лишая права вознестись к престолу Аллаха, ибо преступил я закон в смертный час и не избыл вину свою в последний миг.

– По-вашему, этот бред может нам чем-нибудь помочь? – скривил губы майор.

– Конечно. – Детектив мельком взглянул на стоявшего в сторонке помощника и чуть заметно кивнул ему.

– Так вот, – вкрадчиво сказал тот, обращаясь к хайлендеру, – я еще вчера хотел спросить, не желаете ли добровольно признаться в убийстве?

– Я?! Но-о с чего вы взяли? Будто я…

– Капрал, у вас осталось очень мало времени, поскольку Искандер вот-вот закончит переводить поэтический бред призрака на безукоризненный английский. Я специально не дал вам уйти, чтоб вы его послушали, а я на вас посмотрел.

– И что же вы увидели? – тяжело вздыхая поинтересовался Мак-Кензи.

– Все, что хотел увидеть. На самом деле, несмотря на кажущуюся бессмысленность показаний Алаяр-хана, он все описал довольно точно. Когда вы напали на него, он курил опиум, совершая, с точки зрения Корана, большой грех, ибо Пророк запретил правоверным использовать одурманивающие вещества. Тем не менее он плыл в облаках, любуясь своим «цветником» и слушая милую сердцу музыку. Замечу, его сердцу милую. Вам, как я вижу, такая музыка не по вкусу. Так ведь? Можете не отвечать, гримаса на вашем лице говорит сама за себя.

– В этом вы правы, сэр, – через силу буркнул шотландец.

– А еще говорят, что волынщики не имеют слуха, и им все равно, что звучит вокруг. Вы ведь служили волынщиком, не так ли?