Так что первые два года я лазал в обычной обуви преимущественно в горах Лекезе, от Гринья до Медале, от Корно дель Ниббио до Интробио, не забывая и о стенах в Бергамо, когда, например, у нас было не так много времени. Тогда мы отправлялись на Корнагеру или в Презолана, или в Пинаколо ди Маслана. Альберто постоянно чередовал маршруты, мы проходили и мультипитчи, и классические маршруты на скалодромах высотой от пятнадцати до пятидесяти метров. И я беспрекословно следовал за ним, пытаясь применить на практике все, чему научился, и следуя советам.
Вскоре уже вопроса, где проводить летние каникулы, не возникало: для меня существовали только горы. Отец стал искать компромиссные решения, которые бы удовлетворили всех членов семьи. Мои братья (особенно Маттео) увлеклись виндсерфингом, и, хотя нас объединяла любовь к природе, соблюсти интересы альпиниста и серфингиста непросто. Вода и горы – стихии, сочетание которых нелегко найти, поэтому когда мы обнаружили местечко под названием Торболе, оно оказалось идеальным. В Торболе, расположенном на северном побережье озера Гарда, мы проводили и выходные, и каникулы, потому что там всегда дул ветер – как раз для Маттео – и было полно скал для вашего покорного слуги.
Забавно, что Торболе расположен всего в шести километрах от городка Арко, который сегодня считается меккой для скалолазов, но тогда я ничего не знал об этом. Когда я не пытался осваивать с братьями виндсерфинг, то брал снаряжение и отправлялся самостоятельно прокладывать маршрут на горе Монте Брионе, откуда открывался отличный вид на город. Этот небольшой массив не лучшее место для тренировок, поскольку скалы его слишком слоисты и разрушены, но мне, чтобы почувствовать себя счастливым, достаточно было взбираться по веревке на небольшой склон под палящим солнцем и с озером за спиной.
Однажды, пока братья резвились в воде на ветру, а я, как обычно, висел на скале с молотком и пробойником, делая отверстия для скальных крючьев, меня окликнули двое парней. Они услышали стук молотка и подошли к подножию скалы, по которой я медленно продвигался вверх. Они поинтересовались, чем я занимаюсь, и я объяснил, что тренируюсь и пробую освоить самостраховку.
«Так отправляйся в Арко, а не торчи на этой ужасной скале», – сказали парни. Услышав вопрос, где находится Арко и хорошее ли это место для тренировок, они поняли, что перед ними настоящий желторотик. Мне не только объяснили, что Арко всего в четырех километрах, но и пообещали, что сразу увижу разницу.
Не стоит и говорить, что на следующий день, взяв рюкзак со снаряжением, я сел на велосипед и поехал к Арко ди Тренто. Уже на подъезде стала видна Рупе дель Кастелло – отвесная стена около ста пятидесяти метров высотой, возвышающаяся над поселением.
После тренировок на гнилой породе Монте Брионе эта громадная скала показалась самой прекрасной в мире. У ее основания есть несколько больших валунов, на которых можно было тренироваться лазать без веревки, то есть заниматься тем, что сейчас называется боулдеринг, он уже тогда практиковался в Италии (особенно в районе Валь ди Мелло), но именовался просто лазанием по камням.
С тех пор я неоднократно приезжал в Арко ди Тренто и продолжаю делать это до сих пор, влекомый разнообразием активных видов отдыха, которыми тут можно заниматься, и красотой места, неизменно напоминающей о юности.
Арко всего в двух часах езды от Бергамо, но на тот момент у меня не было прав, так что ездить туда можно было только во время семейных каникул. Стоило найти место для тренировок поближе к дому. Страсть к скалолазанию уже стала всепоглощающей и занимала все мои мысли и все свободное время. Пожалуй, не припомню ни одних выходных без занятий скалолазанием. Я почти не гулял с друзьями, вместо этого разбирал снаряжение, читал книги Месснера, Вальтера Бонатти и других альпинистов. Я не был тусовщиком: никогда не ходил на дискотеки, не курил и не пробовал алкоголь. Меня привлекал здоровый образ жизни на свежем воздухе. Поэтому то, что кому-то могло казаться лишениями, для меня было базовыми составляющими для становления альпиниста и настоящего профессионала.
Скалодромов тогда не существовало, и выбор был небольшим: либо заниматься дома, тренируя мышцы рук на фингерборде, либо лазать как можно больше. Ближе всего к дому была Венецианская стена Бергамо, ныне внесенная в список всемирного наследия ЮНЕСКО. На ней получалось заниматься на высоте метра, максимум двух от земли, делая траверсы влево или вправо и не рискуя, таким образом, разбиться при срыве.
Однако эти тренировки таили в себе другую опасность: видевшие меня местные жители не испытывали восхищения и не одобряли такое занятие. Они считали, что я не в своем уме, и всегда существовал риск, что кто-то позвонит в полицию. Поэтому я выбирал самые дальние участки стены, как правило, самые заросшие и самые грязные. Приходилось постоянно искать компромисс. Довольно быстро невозможность вертикального движения вынудила найти нечто более соответствующее потребностям. Именно тогда в разговорах с другими альпинистами я услышал о пещере Нембро.
Это старая заброшенная каменоломня примерно в тринадцати километрах от моего дома, куда можно добраться на велосипеде. Я был поражен, оказавшись в ней впервые: огромный грот размером с три или четыре теннисных корта. По правде говоря, эхо и тени были жутковаты. Но у пещеры имелось одно неоспоримое преимущество: здесь можно было заниматься в любое время вне зависимости от погоды. Когда, например, дождь не позволял тренироваться на открытом воздухе, пещера становилась раем для тех, кто жить не мог без скал. Некоторые скалолазы, в частности, Вито Амигони, Серджо Далла Лонга – легенды тех лет, занимавшиеся в пещере, придумали, как решить проблему освещения. Они подъезжали на машинах ко входу и включали фары, чтобы высветить участки стены. В общем, приспосабливались как могли, лишь бы тренироваться.
По окончании средней школы я подружился с Эмилио Превитали, моим одноклассником. Его отец тоже увлекался спортом и привил сыну любовь к горам. Мы почти случайно стали вместе ходить в Нембро, и вскоре поездки туда и обратно вылились в целое велосоревнование: каждый старался как можно быстрее добраться до цели. Получалась двойная тренировка: аэробная, пока ехали на велосипедах, и непосредственно занятия скалолазанием. Когда наконец мы с братьями купили мопед – потрепанный старый «Томос», я стал возить Эмилио на буксире – он ехал на велосипеде и держался за мою руку.
Несмотря на эту дружбу, учеба в старших классах была настоящей пыткой. Постоянное желание заниматься скалолазанием боролось с необходимостью сидеть за партой, и примирить эти вещи не удавалось. Если быть откровенным, проблема заключалась в том, что мне было плевать на учебу. Только уступая настойчивым просьбам отца и матери, которые, надо сказать, поощряли мое увлечение горами, я продолжал учиться, но результата это не давало. Я провалил экзамены сначала в первом классе старшей школы, потом дважды в четвертом. С трудом окончил бухгалтерский колледж. И хотя в дальнейшем я поступил в университет на факультет физкультуры и, вопреки всем ожиданиям, закончил его с отличием, в старших классах школы единственной задачей было ни при каких обстоятельствах не переносить экзамены на сентябрь. Если возникал риск сдачи экзаменов в начале осени, к чему, соответственно, требовалось готовиться все лето, я честно делал все, чтобы быть отчисленным. Можно считать меня глупцом, но я не собирался все лето корпеть над учебниками вместо того, чтобы лазать.
Постоянно думая о горах, я вскоре захотел подражать тем, кто считался эталоном скалолазания: Маноло, он же Маурицио Занолла, Патрику Эдлинджеру, Джону Бакару[4]. У этих скалолазов были несколько отличительных черт, в том числе белые штаны. Конечно, белый цвет совсем не подходит для занятий скалолазанием, ткань пачкается быстро – не успеешь и глазом моргнуть. Несмотря на скептическое отношение моей мамы (которая, конечно, хотела, чтобы я носил черные или темные штаны), я приобрел пару белых – отличительного признака сильнейших, демонстрируя серьезность своих намерений.
