Когда мы добирались до кемпингов Кортины, Канацеи, Валь-Гардены или Фалькаде в районе Чиветты, нас неудержимо манили вертикальные колоссы, которые представали перед глазами. Завтрак в кругу семьи с видом на Мармоладу[1] – удовольствие, от которого сложно отказаться.

До сих пор не могу остаться равнодушным перед величественностью некоторых стен, буквально вырастающих из долин. Каждый раз возвращаясь сюда, я вновь испытываю те же чувства, что и в детстве, – Доломитовые Альпы приковывают взгляд, словно магнит.

Вот так со взора, обращенного вверх, родился в трех братьях интерес к горным маршрутам. Интерес, который затем перерос в настолько серьезное увлечение, что побудило всех членов семьи к освоению первой виа феррата[2]. Мама, правда, осталась в кемпинге.

Она была настоящей поклонницей гор, любительницей такого отдыха, может, даже в большей степени, чем папа. Но мама никогда не ходила с нами наверх, предпочитая выполнять обязанности начальника базового лагеря (как ее назвали бы сегодня в экспедиции) и готовить еду, чтобы мы, голодные, возвращались, совершив наши маленькие подвиги, к уже накрытому столу. Я не возражал, хотя, конечно, хотелось, чтобы мама увидела отвесные стены, которыми любовались мы. Она всегда встречала нас с радостью, и последние метры на спуске мы преодолевали почти бегом, думая о ней.

Эти прогулки поначалу были лишь игрой, одним из веселых видов семейного отдыха. Но постепенно увлечение росло, захотелось найти новые маршруты и открыть новые места, которые мы видели в путеводителях. Появилось стремление проходить все более длинные и сложные виа феррата. Чтобы удовлетворить эту потребность, мы стали искать специализированные издания с описанием различных маршрутов, проложенных по горам района.

До сих пор помню вечерние паломничества в местные библиотеки. Именно тогда я стал замечать, что многие посвященные горам издания принадлежат перу одного и того же автора: Райнхольда Месснера. Я ничего не знал о нем, но чем чаще встречались на обложках портреты этого бородатого улыбающегося южнотирольца, тем сильнее было любопытство. Мне хотелось и найти новые маршруты, и познакомиться с великим альпинистом, имя которого связано с вертикальным миром и который стал легендой.

По прошествии времени страсть моих братьев к лазанию поубавилась: они довольствовались хождением по одним и тем же маршрутам. Я же, наоборот, становился все нетерпеливее и упрашивал отца попробовать настоящие восхождения. Хотелось совершить качественный скачок, выйти за рамки виа феррата, освоить что-то новое. Я стал мечтать о мире, свободном от всего, с единственной привязкой – на талии, веревкой, которая соединяет с напарником, о мире, предполагающем движение по вертикали. Словом, захотелось заняться скалолазанием.

Еще несколько лет я довольствовался семейным отдыхом в горах, считаясь с желаниями родных, но в тринадцать-четырнадцать лет тяга начать свой путь к вершинам стала неудержимой. Я так настаивал на своем, что отец записался в альпинистский клуб в Бергамо и стал учиться азам альпинизма и скалолазания. Он сделал это с единственной целью – чтобы сопровождать меня в новом увлечении, помочь мне ступить на эту терраинкогнита, которая, безусловно, была непривычной и для него. Было куплено все необходимое снаряжение: ботинки, веревка, страховочная система, кошки, каска, ледоруб…

Альпинистское снаряжение хранилось в шкафу в гараже, и я часто тайком проникал туда, чтобы повозиться с этими предметами. Укрывшись от посторонних глаз, я представлял себя висящим на страховке на стене и перемещался так, как, мне казалось, двигаются великие альпинисты, о которых я столько читал. Я представлял маршруты между гаражом, балконом, деревом в саду и другими объектами, по которым можно было карабкаться вверх. Ретроспективно это, наверное, было нелепое зрелище. Но тогда игра со снаряжением позволяла мечтать.

По завершении альпинистского курса отец уступил настойчивым просьбам и привез меня на самый известный скалодром под открытым небом в Бергамо: Корнагера. На бергамском диалекте «корна» означает «скала», а «гера» – «щебень». Нависающие над деревней Сельвино известковые белые скалистые башни стали первым полигоном для многих любителей скалолазания.

Возвращение к этому периоду – когда подросток лезет на страховке по скале – необходимо, чтобы понять, как формировалась моя карьера альпиниста. Именно тогда во мне укоренились и стали неотъемлемой частью ценности и заповеди (с которыми никогда не расстанусь): чувство семьи, небольшие прогулки, поиск грибов, постепенное приближение к вертикали, к виа феррата.

И множество мечтаний и желаний.

И все это постепенно, step by step[3], как говорят американцы. Как счастлив я был, когда смог забраться на двадцатиметровые скальные башни Корнагеры! Такой постепенный подход помогает по сей день, когда берусь за что-то новое, будь то на восхождении или в личной жизни.

Корнагера стала отправной точкой. Идеальная метафора того, сколько пришлось ждать и сколькому научиться, чтобы работать на легком рельефе, прежде чем я смог свободно передвигаться по вертикали.

Отец вскоре понял, что увлечение переросло в нечто большее. Осознавая ограниченность как во времени, так и в навыках, он принял решение, изменившее жизнь его сына: перепоручил меня Альберто Консонни, моему первому учителю. Альберто, работавший на мебельной фабрике в Бергамо, был известен страстью к альпинизму и… терпением. Идеальные качества для обучения подростка с характером вроде моего. Обратиться к Консонни порекомендовал сосед. Так, случайно, возникла связь с человеком, сыгравшим ключевую роль в начале моего увлечения.

Из этого романтического и в каком-то роде ностальгического периода хорошо запомнились тренировки по выходным. Альберто сразу взял меня под крыло и никогда не отменял и не пропускал наших занятий. Встречи проходили регулярно по субботам и воскресеньям, и мы занимались скалолазанием.

Как правило, ранним утром за полчаса до встречи я уже ждал у ворот своего дома в совершенно невероятной тишине пустых улиц, пока она не нарушалась шумом мотора «Ситроена Дайан» Альберто. Я видел, как машина возникала в начале прямого участка дороги, затем преодолевала последний поворот, и мое ожидание наконец-то заканчивалось.

Альберто был жизнерадостным и бесконечно терпеливым человеком. И, как любой хороший учитель, он сразу же обозначил правила, которые требовалось соблюдать. Две догмы, которые могут показаться абсурдными, но которые я в свою очередь передаю молодым людям, спрашивающим, как начать заниматься скалолазанием и какие секреты помогли мне добиться успеха.

Альберто сообщил, что первый год мы будем тренироваться вместе и я всегда буду идти вторым в связке. И что, по крайней мере, в первый год (на самом деле дольше) я буду заниматься скалолазанием только в жестких ботинках.

Короче говоря, мне запретили лазать в специальной обуви.

Выбор моделей тогда был небольшим, самые продвинутые спортсмены использовали обувь марки EB. Все это, правда, было не по карману, кроме того, меня пока не сильно заботило, что носят чемпионы, поэтому я купил пару поношенных скальных туфель Galibier (компании, которая в том числе производила известные двойные альпинистские ботинки) и с нетерпением ждал момента, когда надену их. Я мечтал преодолевать самые трудные скальные маршруты, свободно и непринужденно лазать, поэтому можно представить мое разочарование, когда Альберто запретил эти туфли надевать. Я не мог понять причину и поначалу очень мучился. Но выбора не было. Альберто – учитель, в моей семье было принято слушаться старших и соблюдать правила. Это помогло принять условия и не пытаться искать компромисс. Раз Альберто так решил, значит, это ради моего же блага.