обычное дразнящее прозвище.

— Пожалуйста, Аксель. Я не могу публично унижать свою семью.

Его глаза сузились.

— Я уверен, что твоя семья переживет публичное унижение, увидев тебя с таким, как я.

— Дело не в этом, - прошептала я. — Я замужем.

Аксель проигнорировал это заявление и безжалостно потащил меня за собой, больно

впиваясь пальцами в мои бока.

— Либо ты идешь сама, либо я закидываю тебя себе на плечо. Тебе решать, принцесса.

Я немедленно прекратила борьбу. Вместо этого схватилась за шарф, болтающийся на

затылке, и снова натянула его на волосы и лицо.

Пока мы шли, Леви сообщил Акселю последние новости:

— Я поговорил с организаторами. По периметру были установлены баррикады. Никто

больше не приблизится к вам.

Несмотря на заверения Леви, беспокойство вернулось, когда мы подошли к выходу.

Идти сквозь эту толпу было страшно, с угрозой быть сфотографированными или без

нее. Внезапно до меня дошло, что это и есть реальность Акселя. Каково ему жить так

каждый день?

Поэтому он больше не хочет участвовать в рейвах и фестивалях?

Из подслушанных мной сплетен за кулисами складывалось впечатление, что Аксель

хотел создавать музыку, не находясь в центре внимания. Он предпочитал работать за

кадром.

Дверь распахнулась, вспышки и камеры заработали в полную силу. Как и было

обещано, на этот раз фанаты находились за ограждениями. Я не знала, где Леви

раздобыл их в такой короткий срок, поэтому осталась рядом с Акселем на случай, если

баррикады не выдержат. Это никак не мешало папарацци делать фото. Машина ждала

нашего прибытия, как и было обещано, и Аксель затолкал меня внутрь, прежде чем

обогнуть машину и сесть на водительское место.

Двигатель взревел с оглушительным грохотом. Машина рванула к небольшому

проему, расчищенному Леви и его командой. Когда я поняла, что наш побег неизбежен, мой страх растаял, сменившись облегчением и... волнением.

Словно в скоростной погоне, мы промчались по следующей узкой улочке, пока

фанаты, как маньяки, преследовали машину. Аксель вырвался из толпы, быстро

разогнав BMW до головокружительной скорости. Шины завизжали с пронзительным

воем, пытаясь сцепиться с дорожным покрытием под собой. Я изо всех сил вцепилась

в ремень безопасности, когда в воздухе повисла пьянящая смесь страха и адреналина, а также слабый намек на чертовски пьянящий аромат Акселя. Эта смесь сделала меня

слабой и глупой настолько, что я инстинктивно вдохнула ее, наклоняясь ближе к

водительскому сиденью.

Аксель ухмыльнулся, заставив меня выпрямить спину и уставиться на него. Он

выехал на шоссе в сторону Сэндс-Пойнт. Я выдохнула с облегчением. Этот ублюдок

действительно делал то, что обещал: он вёз меня домой.

— Ну и? - подтолкнула я.

— Что «ну и»?

— Ты обещал рассказать мне, как ты контролируешь свои импульсы, если я выполню

дурацкий пункт из твоего списка, - напомнила я.

В воздухе повисла многозначительная пауза.

— Я фокусируюсь на конечной цели, а не отвлекаюсь на мелкое дерьмо по пути.

Я кивнула, понимая, что он имеет в виду. Он ставил перед собой цели, и это

отвлекало его от первобытного способа реагирования, заложенного в нём.

— Обещание награды в конце пути отвлекает тебя от потери хладнокровия, верно?

Его глаза вспыхнули мрачным возбуждением, язык пробежался по нижней губе.

— Если награда того стоит... Что-то незабываемое, чтобы все остальное не имело

значения.

У меня перехватило дыхание, когда пара темных, горящих глаз прошлась по моему

лицу, прежде чем сосредоточиться на губах. Мой рот автоматически дрогнул в ответ, а

тело напряглось в попытке поджать губы. Я быстро выглянула в окно, чтобы сдержать

себя. Аксель был подобен солнцу: если смотреть на него прямо слишком долго, он

ослеплял.

Исходящий от него жар было невозможно игнорировать, но я не позволила ему

отвлечь меня. Я прочистила горло и заговорила снова:

— Но у Поппи есть цели. Так почему же она так легко реагирует?

— Потому что слишком много людей стоят на пути к ее целям, включая тех, кто должен

поощрять ее амбиции. Разочарование часто заставляет людей срываться.

Моя шея повернулась к нему, чтобы встретиться с боковым профилем его лица.

— О чем ты говоришь...

— Ты помнишь, как я описал твою дочь ранее?

Я выдохнула.

— Как я могла забыть? Отстраненная. Целеустремленная. Эмоционально сдержанная.

Не хватает контроля над импульсами. - Перечислила я, размышляя, как заставить

Акселя заплатить за каждое оскорбление, направленное в адрес моего ребенка.

Он прочитал мои мысли.

— Ты говоришь так, словно я оскорбил Поппи.

— Так и есть. - Обвинила я.

— То, что ты считаешь оскорблениями, - одни из самых сильных сторон Поппи.

— Как это?

— То, что она целеустремленная, означает, что она не остановится, пока не достигнет

своих целей. Насколько я понимаю, это хорошее качество. Она не хочет

посредственной жизни и не понимает тех, кто довольствуется малым, вместо того, чтобы полностью реализовать свой потенциал.

Мои плечи поникли.

Было очевидно, что Поппи не уважала меня так же, как своего папу. Джей был

магнатом с ключами от королевства. Что касается меня, Поппи считала, что я слишком

разбалована и ни дня не работала. Она понятия не имела о моей тайной карьере или о

том, что у меня семизначный доход. Я фыркнула от самоуничижения. В прошлом году я

заработала миллион долларов, но моя дочь отмахнулась от меня, как будто я не знаю, что такое тяжелый труд. Поппи думала, что я часами бренчу на пианино, потому что

мне наскучила моя изнеженная жизнь.

— Я уже знала это. - Сказала я Акселю.

— Если ты это знаешь, почему не видишь в этих чертах ее силу? Из разговора, который

я подслушал между вами, мне показалось, что ты хочешь, чтобы её мечты были

меньше. Ты не веришь в свою дочь?

Моя отвисла челюсть от изумления.

— Конечно, я верю в свою дочь. Я просто не хочу, чтобы она была настолько

поглощена своими амбициями, что не заметила, как детство прошло мимо нее. Поппи

на целые годы опережает своих одноклассников и вот-вот поступит в старшую школу. Я

не понимаю. К чему такая спешка со взрослением? Такими темпами она поступит в

колледж в пятнадцать или шестнадцать лет.

— Ну и что? Меня приняли в колледж в пятнадцать.

— Это слишком рано. - запротестовала я.

— Разве это не ей решать?

— Я... я… - заикалась я, не зная, как изложить свою точку зрения на это.

— Я получил аттестат в четырнадцать и подал заявку на стипендию в любой колледж, который бы меня принял. Тогда я был решительно настроен выбраться из своего

захудалого городка. И согласился на первый колледж, который предложил мне полную

стипендию. Но когда попросил у родителей одолжить мне денег, чтобы я мог оплатить

расходы, которые не покрывала стипендия, отец ударил меня по голове. Так что я

работал и копил деньги в течение года, прежде чем поступить в колледж в

шестнадцать.

Слова Акселя повисли в воздухе между нами. Когда-то давно он рассказал о своих

родителях-алкоголиках и о том, как разорвал с ними все связи. Я была рада, что он

исключил токсичные составляющие из своей жизни. Тем не менее, слышать это было

душераздирающе.

Аксель отмахнулся от печали, написанной на моем лице.

— Мне не нужно твое сочувствие. - Сказал он резким тоном. — Я к тому, что к десяти

годам я уже знал, чего хочу, и ничто не могло меня остановить. Если твоя дочь похожа

на меня, она не заботится о том, чтобы прожить свое детство в полной мере. Это то, чего ты хочешь для нее.

В машине больше никого не было, и все же я чувствовала, что на меня ополчились.