— В ваши я точно бы передавать ничего не стала, ни при каких условиях, — огрызнулась на Красовского, Хромцова.
— Я как-нибудь эту неприятность переживу, благо у меня и собственная дивизия имеется, — хмыкнул Александр Михайлович.
— Полудивизия, — напомнила своему собеседнику, Агриппина Ивановна, — и то, только лишь потому, что я в свое время появилась вовремя у перехода на «Бессарабию», а также то, что контр-адмирал Васильков сделал для вашего личного спасения все что только в тот момент мог…
— Я признателен вам и даже Александру Ивановичу за это, — недовольно скривился Красовский, не любивший благодарить, и наоборот, обожающий, когда благодарят его, — но логика продолжающейся войны требует от меня принятия правильных решений. Поэтому-то я и проголосовал за продолжение похода против криптотурок.
— Оставьте свои дешевые оправдания, контр-адмирал, — нервно отреагировала на его слова, Агриппина Ивановна, — знаю я вашу логику принятия решений, и она уж точно далека от правильности…
— Оставим не время препирательства, — развел по углам Хромцову и Красовского, Вячеслав Васильевич Козлов, снова примеряя на себя должность модератора этого затянувшегося совещания. — Вы что-то еще хотели добавить, Александр Михайлович?
— Да, помимо вопроса о легитимности голоса госпожи Хромцовой, хочу напомнить вам, господа, — Красовский при этом перевел взгляд на Белова. — Что и голос Кондратия Витальевича, как человека, только что совершившего тяжкое преступление, а именно, покушение на убийство своего командира, также находится под большим вопросом. В связи с этим предлагаю, общие цифры голосования должны считаться, как три к двум в пользу продолжения военных действий против флота султана Селима.
— Согласен с вами полностью, — безапелляционно заявил Дамир Хиляев, смерив недобрым взглядом Белова, с которым у него были постоянные стычки, и которого Дамир Ринатович в этот самым момент хотел еще раз наказать. — Не знаю, зачем вообще я согласился на предложение Василькова прийти сюда… Итак, если правильно посчитать голоса собрания, то Черноморский космический флот в ближайшее время должен пуститься в погоню за отступающими эскадрами адмирала-паши Бозкурта и атаковать их, не дав переправиться в соседнюю систему. Надеюсь, никто не возражает? Я, конечно, прежде всего, спрашиваю это у «черноморцев», — Хиляев многозначительно посмотрел на Хромцову еще раз демонстративно показывая, что она здесь, несмотря на весь свой авторитет, ни на что не влияет.
— Тогда, нам пора выступать, — подытожил Вячеслав Козлов, первым направляясь к дверям. — Корабли Бозкурта через несколько стандартных часов достигнут «врат» на «Эдирне», мы не должны позволить османам просто так им туда уйти…
Дамир Хиляев и Александр Красовский последовали за Козловым к выходу.
— Постойте, а меня никто из вас не хочет спросить? — возмутился поведением своих товарищей вице-адмирал Козицын.
— Василий Иванович, собрание решило, — повторил Хиляев, останавливаясь.
— Черт, да как-то неправильно все это, — качал головой Козицын, у которого сердце и разум сейчас боролись внутри между собой.
— Лично моя 27-я «линейная» не двинется со своих координат ни при каких условиях, — смело заявил Аркадий Эдуардович Гуль, по-прежнему настойчиво желающий возвращения под крыло императора.
— Черноморский космический флот не сильно потеряет в своем боевом потенциалье в ваше отсутствие, контр-адмирал, — огрызнулся на него, Красовский.
— Я также не смогу вас поддержать, — напомнила о себе, Агриппина Ивановна, — потому, как возвращаюсь в «Тавриду»…
— При всем уважении, вице-адмирал, — ответил ей, Хиляев. — На 5-у «ударную» мы и изначально не рассчитывали, так что — тоже невелика потеря. Счастливого пути…
— Два часа тому назад, окруженные стаями османских галер, вы пели по-другому, — усмехнулась Хромцова, смерив Хиляева презрительным взглядом.
Дамир Хиляев ответил Агриппине Ивановне не менее «любезным» взглядом. Впрочем никто Хромцову в тот момент не поддержал, «черноморцы» всегда ревниво относились к всякого рода намекам о превосходстве над ними других космофлотом, поэтому будь сейчас Агриппина Ивановна права хоть сто тысяч раз, поддержки она среди тех, кто присутствовал сейчас в камере, ну, за исключением меня, точно бы не получила…
— Что ж, наши споры в любом случае сильно затянулись, — сказал Вячеслав Васильевич Козлов. — Пора начинать преследование противника…
Трое адмиралов покинули камеру и быстрым шагом направились к стоянке своих шаттлов.
А уже через каких-то полчаса: 9-ая, 15-ая и 10-ая линейные дивизии Черноморского Императорского космофлота сорвались с мест и длинными кильватерными походными колоннами устремились в точку пространства, где по предположению наших адмиралов у «врат» на «Эдирне» сейчас скопилось не менее полусотни вражеских галер и крейсеров, пытающихся поскорей покинуть захваченную русскими систему «Тарс»…
В составе русской эскадры, пустившейся в погоню за османами, находилось почти шестьдесят вымпелов — серьезная сила, учитывая тот факт, что у адмирала-паши Бозкурта, к моменту, когда его космофлот достиг кольца перехода на «Эдирне» под рукой оставалось примерно такое же количество кораблей. Остальные вымпелы «южан» в результате беспорядочного отступления, а скорее, даже бегства из сектора Аданы-3, где несколькими часами ранее происходила битва, оказались далеко от своих основных сил, разбросанные по пространству системы на десятки миллионов километров.
Это был еще один аргумент для Хиляева и Козлова, чтобы продолжить преследования противника, кораблей в данный момент у командующего Бозкурта было не так много и шансы на легкую победу у наших адмиралов, пусть и ведущих на врага не полный космофлот, все-таки были очень даже существенными. Вот почему три русские дивизии, мчались сейчас на «форсаже» по просторам звездной системы в надежде поставить финальную точку в этом затянувшемся сражении за провинцию «Тарс»…
Красовский забрал из нашей сводной с Хромцовой эскадры все свои корабли, плюс — восстановленные корабли Черноморского флота, которые я выпросил у адмирала Дессе, так бессовестно Павла Петровича при этом обманув. А еще Дамир Хиляев и вице-адмирал Козлов умудрились прихватить с собой в погоню остатки дивизии Белова, ни чуть этого не стесняясь и разделив вымпелы 2-ой «ударной» между собой, решив использовать их в качестве усиления собственных подразделений. Причем командиры данных кораблей пока даже не догадывались, что их командующий оказался под стражей, а еще, что он стрелял и ранил Самсонова. Чтобы не сеять панику и беспорядки в экипажах перед предстоящей битвой наши дивизионные адмиралы решили пока не сообщать остальным об инциденте, произошедшем в кают-компании «Громобоя», скрыв и ранение командующего, и арест Кондратия Витальевича. О, если бы Хиляев, Козлов и Красовский знали, чем это для них окончится!
Между тем мы с Агриппиной Ивановной, вице-адмиралом Козицыным и контр-адмиралом Гулем провожали наших боевых товарищей, наблюдая, как корабли трех дивизий постепенно подходят к границе голограммы карты и скрываются за ней, к этому моменту уже не видимые нашим сканерам, передающим на тактическую карту изменение обстановки в ближнем космосе. Мы вчетвером в этот момент находились уже на «Палладе» — флагмане Хромцовой, так как «Громобой», так сказать затрофеил Дамир Хиляев, самовольно временно введя линкор в состав своей дивизии. Никто этому противодействовать не стал, так как мы все знали, что Самсонов изначально был за продолжение похода против криптотурок и точно бы не обрадовался, очнись он через пару дней у Херсонеса-9, а не где-нибудь у центральной планеты системы «Эдирне»…
— Итак, решено, — ударил себя по коленкам Аркадий Эдуардович Гуль, вставая с кресла, — мы возвращаемся назад в «Тавриду».
— Вот человек, кто меньше всего беспокоится о дальнейшей судьбе нашего космофлота, — вырвалось у Василия Ивановича Козицына, недовольно пробурчавшего вслед выходящему из отсека Аркадию Эдуардовичу.
