– Ну-у… оно теперь не монолит, а… густое и вязкое. Тянуть? – спросил Мар и в глаз мне глазом заглянул.

Холин был теперь по ту сторону стола у меня над макушкой, и я только его макушку и видела или глаз, если он голову чуть приподнимал.

– Тяни, – согласилась я, – только потихоньку и нежно.

– Нежно. Конечно. Очень… Очень…

Ы-ы-ы-ы-ы…

– Очень медленно. У-у-у-у меня уже вся спина-а-а-а болит и голова, и… И-и-и… О-о-о, Хо-о… Хо-о-олин, – простонала я. – М-м-м… Я тебя… Нена!... Нави!.. О, Тьма! – И тихо и обреченно добавила: – Хватит. Режь.

Марек присел на край стола рядом. Аккуратно и сосредоточенно, будто тело вскрывать собрался, развернул мою голову на бок, и я уткнулась носом в его ногу. Сквозь вонь растворителя и шершавую плотную ткань пробивался родной запах. Я потянулась, погладила и оставила руку, подобралась ближе, обняла, просунув пальцы под бедро. Ладонь накрыла запястье, подушечка пальца прошуршала по костяшке.

Упрямая… моя…

Маньяк.

Ведьма… Люблю тебя… Пустишь обратно?

Обойдешься.

Он улыбался. Я слышала внутри. Видела. Так же как и он, что моя злость не настоящая. Но делал вид, что впечатлен, расстроен, подавлен… Клацнули ножницы, нашедшиеся, как я подозреваю, в то же время, что и растворитель, и ждавшие своего часа на столе.

Марек подставил согнутую в локте руку, чтоб я поднялась. Голове стало легко и… непривычно. Я была свободна и меня давила жаба. Теперь Холинская шевелюра длиннее моей.

15

Мареку пришлось одолжить мне куртку, поскольку молния на платье не застегнулась. Зато теперь мне ничего не мешало дышать и в груди не спирало. Я сама достригла себе то, что не попалось под ножницы на столе, создавая хоть какое-то подобие прически. Торчит и торчит. Поделилась радостью, называется…

Остриженные волосы распались прахом по щелчку Марека, а те что приклеились к столу, вместе с частью столешницы.

– Не смешно, – сказал Холин, удрученный видом, но тут же повеселел, когда его взгляд упал на сползший ниже, чем было, вырез платья. Я быстро застегнула куртку. Ушла не прощаясь. Некромант я или зачем? Все равно ведь явится имущество обратно требовать, и чувствую – скоро, слишком уж хитро смотрел.

В кармане нашлось несколько чаров и ключ-активатор от магбайка. Он на надзоровской стоянке? Полминуты мучительных раздумий, и я решила, что нет, довольно приключений, и так лысая. Поеду на магбусе.

Согласно народной мудрости, прямо пропорционально связывающей длину женских волос и женский же ум, я должна была мгновенно поумнеть. Это уже оно? Проверить не удалось. На площадке перед зданием Управления я наткнулась на хищный черный “мартон астин” самой последней модели, Лайэнца Феррато и предложение подвезти.

Жуткого телохранителя не было. Сопровождаемый им Лодвейнов дядюшка уже побывал у меня под домом, никого там не нашел, кроме Копатя, который, по словам ана Феррато, нахально глядел с другой стороны запертых ворот. Глава клана оставил Эверна подождать, и тот, на удивление, согласился. Сам же Лайэнц поехал к Управлению, спросить у Холина, где меня можно найти.

Я удивлялась своей внезапной востребованности у малознакомого вампира уже сидя в салоне. Мы ехали. Низом. Оказывается, Эверна укачивало в воздухе, и Лайэнц, когда был с ним, привык передвигаться так. Водил Феррато мастерски, будто родился за рычагом управления. Впрочем, что это я, это же как раз он, можно сказать, все эти рычаги и движители и “родил”.

Глава и на дорогу поглядывал, и на меня. На меня – чуть смущенно, чем тоже слегка смущал. Я как могла натягивала край платья пониже, стараясь создать видимость приличий, но дело было не в коленках.

– Митика, я хочу выкупить у вас тот старый “маард”. Он мне невероятно дорог, понимаете. Бесконечно дорог. Столько… всего связано с ним. Я заплачу сколько скажете. Это дорогой магмобиль, очень, даже в таком ужасном состоянии.

Возможность поправить прохудившийся семейный бюджет за счет клана Феррато была демонски соблазнительна, но я наступила на горло песне алчности. Рыдван тоже был мне дорог, а дорогих – не продают.

– Берите. Даром.

Ничего страшного, драндулетов в Восточном хватает, а по личной надобности такси можно вызвать или служебный мобиль тиснуть. Не зароет же меня Став за пару-тройку покатушек. Покупать новый мобиль при теперешнем состоянии счета будет некомфортно.

– Только багажник проверить надо будет раз десять, предупредила я. – И под сиденьями. Чтоб кот не пролез.

– Этот? – уточнил глава клана и немножечко поехал крышкой.

– Кс-тк-тк-ш, кс-тк-тк-шис-с-с, – растянув губы ниткой и чуть выдвинув подбородок выдал Лайэнц, косясь через плечо.

– Р-ра? – раздалось с заднего сиденья.

Я развернулась как раз в момент, чтобы увидеть, как черная подушка разматывается в потягивающегося и зевающего кота. Сонный котий глаз, один, смотрел с укоризной. Будто мать смотрел. И я отчетливо осознала, какое на мне мятое платье, куртка на три размера больше и на голове не пойми что при том, что я сама как бы мать.

Дожилась, уже и кот стыдит.

– Это не кот, – огорошил меня вампир.

– Как не кот? Если что-то жрет, спит, портит мебель, лезет везде, выглядит, как кот и ведет себя, как кот, значит это…

– Морф. – Магмобиль въехал по дорожке в сквер и остановился перед воротами. – Шушер, домовой, скрипунец, бесь.

Я уставилась на Копатя. Теперь понятно, куда в него столько лезет. Целая орава в одной мохнатой шкуре.

– Это часть дома, – принялся пояснять вампир. – Симбионт или, когда дом достаточно старый, его, в некотором роде, дитя. Если вам будет понятнее, представьте, что дом – это терминал домашней сети, тогда морф – планшет из комплекта или подключенное устройство. Морфы считались практически исчезнувшими, когда я еще ребенком был. Опасная тварь, если причинить вред хозяевам.

– И кто ему хозяин?

– Точно не вы. Морф еще мал. Думаю, это один из ваших детей.

– Тогда зачем он за мной таскается?

– Возможно, его попросили. Если интересно, можете у Эверна уточнить. Он такие связи лучше видит.

Вот уж с кем мне бы не хотелось контактировать, так это с жутким телохранителем ана Феррато. Но пришлось. Потому что оставленный снаружи Эверн был в доме, и когда мы с Лайэнцем вошли, стоял, преклонив колено, перед моей Дарой.

– Благословите, темна, – донеслось до меня, а дочь протянула руку над макушкой древнего вампира.

Мне на миг привиделась висящая в пустоте комната с камином, девочкой на ковре перед ним, играющей с яркими бусинами звезд. И ощущение бархатной тьмы. Уютной. Мягкой. Так я чувствую, когда Мар обнимает со спины, когда слушаю, как спят дети, как радуется после долгой разлуки дом в Леве-мар и как касается голой кожи под коленками хвост трущегося в ногах Копатя.

Я рванула к ним. Сложно удержать себя в узде, когда рядом с твоим ребенком остро пахнущее кровью и густо замешанной на ней же магией настолько опасное существо, как Эверн.

Он тут же поднялся, отступил, как на стоянке перед Восточным, поднимая руки ладонями вперед, даже без приказа главы. Но остановило меня не это. Дара посмотрела. Взмахнула ресницами. Синь выцвела, сделавшись серой, как щель изнанки, а я увидела одну из комнат Леве-мар и пожилого ведьмака, похожего на моего отца.

…Ведьмак прошел вдоль полки, снял один из стоящих на ней колпаков и повернулся, держа в руках медальон. Раскрыл, протянул. С миниатюры внутри на меня смотрела женщина с гладко убранными волосами, в черном платье, изумительно похожая на Дару и на ту даму, что явилась мне в видении в кабинете. Сходство было нереальное.

– Кто это? – прозвучал голос, похожий на далекое эхо из-под воды.

– Темна Двирен, как светна, только наоборот. Ксилла Рената Двирен. Все старые семьи так или иначе родственники. Двирен – жреческий род. Были. Те, что остались – побочная ветвь, в них капля от былого. Старая семья не получила дар Изначальной тьмы, потому что они как Крево – носители сути и клетка, удерживающая от воплощения в мире живых.