Литмир - Электронная Библиотека

Лана Мэй

Стигмат

В кромешном мраке виден свет,

Так говорят. Увы, всё врут.

Так почему же света нет

В той тьме, в которой я живу?

Пункт 1

По озеру плывёт лебедь. Чёрный, как ночь, он колышет водную гладь. Другие птицы держатся подальше, потому что свято верят, что в черноте его перьев скрывается истинное зло.

«Я убил своих родителей», – настойчиво звучит голос в голове парня, который очертя голову бежит вдоль пустого переулка. – «Это моя расплата». Умирать ему почти не страшно, но всё-таки хотелось бы ещё немного пожить. Он не думал, что кара будет настолько внезапной. Позади уже слышатся плюхающие и слишком быстрые шаги по свежим лужам.

А ведь ещё утром всё было хорошо. Даже почти отлично. Он в нейтральном, слегка приподнятом настроении выбежал из квартиры. Вроде бы, даже, чему-то улыбался. Навстречу по узкой лестнице поднимался высокий мужчина в чёрном костюме с тяжёлым чемоданом в руке.

– Привет, дядь Вальт. Как жена? – ухмыльнулся парень, перелетая мимо него через ступеньки.

– Привет, шутник, – с невесёлой усмешкой ответил мужчина. – Лифт не работает.

– Вижу, – крикнул парень уже с площадки второго этажа.

На улице возле дома соседи разбили палисадник. Сажали туда ландыши и другую цветочную муть. Парня это не бесило, пока его по весне не запрягли работать на благо всего пятого подъезда. Надо ведь пожилым соседям помогать. И помог, чем смог: рыл ямки под молодые растения и кусты, носил воду, инструменты. Почти не отлынивал. Тут из-за того самого куста, который они всем подъездом торжественно сажали, высунулась седая голова в широкополой шляпе с совершенно не добрым лицом, изрытым глубокими морщинами.

– От необязательный товарищ! – гаркнула бабуля, разгибая вечно согнутую спину. – Кто мне обещал вчера воды в лейки набрать и землю дотащить?

– Извините, баб Люд, на пары спешу. Экзамены скоро, – на ходу ответил «товарищ», поправил затёртый до дыр рюкзак и стремительно исчез за углом давно облупившейся советской многоэтажки.

Впереди показался широкий проспект. «И чего бабулям неймётся? Семь утра, а они уже в грядках», – думал студент, перебегая гудящую улицу. Нацепил на голову огромные наушники, поверх них капюшон. Врубил на максимальную громкость старенькую песню Короля и Шута – «Отражение», одну из тех, что стояли у него на репите. Всё ради того, чтобы не слышать шум города. Пробки в Москве – вещь постоянная и привычная. Поэтому возможно с точностью до секунды предугадать, когда для водителей загорится красный и можно будет лавировать между машин без опаски, что тебя собьют.

Он бежал вдоль тенистой аллеи, где уже вовсю цвели первые летние деревца и ненавистный, особенно аллергикам, тополиный пух. Он залетал то в нос, то в глаза, то лип к чёрной толстовке и джинсам. Солнце только-только игриво выглядывало из-за мрачных серых высоток, поэтому от земли ещё тянуло ночной прохладой. Студент поёжился, глубже натянул капюшон на смоляные волосы и побежал сквозь плотный людской поток в сторону метро.

Утро в спальном районе, где он жил, всегда отличалось суетой. Неподалёку пригородные поезда и самая переполненная ветка – фиолетовая артерия заМКАДышей, которым и он когда-то был – Таганско-Краснопресненская. Люди спешат на работу, пересаживаясь с электрички на метро. Вечная толкотня и давка. Это вам не благородная Сокольническая – красная нить, что проходит через сердце столицы. Там Охотка, Библиотека, Пруды. А тут…добро пожаловать в сущий ад. Прежде, чем закроются двери, не забудьте пихнуть локтем соседа и закусить волосами бабули, которая в утренний час пик спешит бог знает куда вместе с пунктуальными работниками и зевающими студентами. По пути вам могут оттоптать обе ноги, заехать телефоном в лицо или оторвать руку вместе с поручнем, когда поезд резко затормозит где-нибудь посреди тоннеля. Но не беспокойтесь, это пустяки по сравнению с тем, что будет твориться на переходах и у раскрытых дверей вагонов. Живые потоки из разноцветных пингвинов обложат эскалаторы со всех сторон, и придётся сильно постараться, чтобы спуститься вниз или подняться наверх. Если удача улыбнётся, можно змейкой проскользнуть в первый поезд, если нет – придётся морозиться у белой линии шесть-восемь поездов до момента, когда придёт более-менее свободный. Но и в этом случае снова жаться к стене, чтобы кто-нибудь вдруг не толкнул сонного пассажира на попутчика. Такое бывало со студентом не раз. И, увы, не два.

Этим утром он летел мимо стеклянных колпаков остановок, как обычно, краем глаза примечая оборванных и грязных людей, что спали там в обнимку с пустой бутылкой. Хотя за людей их считали единицы. «Пьяные барракуды. Расселись по лавочкам и лакают своё вонючее пойло», – с омерзением думал он, подходя ко входу в метро.

По фиолетовой на другой конец Москвы с двумя пересадками. Почти час езды. Так ещё и от метро на автобусе минут десять. Из-за такого сложного местоположения вуза студенту приходилось вставать за два часа до занятий, собираться буквально за тридцать минут, на ходу перекусывая чем бог пошлёт, и бежать к переполненной подземке. Туго, но каким-то чудом удалось поступить в престижный Институт Современных Гуманитарных Дисциплин. На другой вуз баллов по ЕГЭ не хватило. Образование хоть и платное, зато по любимой специальности.

Выбегая из метро, решил сократить путь через узкие щели притёртых друг к другу почти вплотную многоэтажек. Он делал так каждый раз, когда опаздывал. Сегодня в вагон получилось зайти только с десятой попытки, поэтому сильно задержался. А следующий автобус, как назло, отходит через три минуты. Успеть бы. Запросто перемахивая через низкие и высокие заборчики возле школ и подъездов, он нёсся сквозь арочные тоннели к институту.

Оставалось всего лишь пересечь детскую площадку, которую огораживал квадрат пятиэтажки. Но студент снял наушники и остановился прямо перед ней. Натянул обратно капюшон. Между домов у обшарпанной арки стояли двое: молодая женщина в синем плащике и криминального вида мужчина с поломанным носом, под которым виднелась запёкшаяся кровь. Мужчина скалился, пытаясь отобрать у женщины сумочку. Но она не сдавалась: громко звала на помощь и, упираясь каблуками в асфальт, тянула ремешок на себя.

– Чего орёшь, дура?! – рычал грабитель. – Прибью ведь!

Не отпуская сумку, он вытащил из кармана перочинный нож и наставил на женщину. Она мгновенно потеряла все силы. Умолкла. Руки слегка ослабили хватку. С застывшим в глазах ужасом она смотрела на нож, который опасно поблёскивал в руке грабителя.

– Отпустишь сумку, и я тебя отпущу, – уже мягче предложил он.

– Но там ведь деньги…на операцию…маме, – растерянно промямлила жертва. Теперь широко раскрытые глаза смотрели не на нож, а на сумку, где хранились, похоже, все её сбережения.

Мама. Студент мог бы сейчас же уйти, обогнуть злосчастный переулок со стороны автострады и вскоре навсегда забыть про неприятное происшествие. Никто бы ему и слова не сказал: те двое заняты сумкой, вокруг ни души. Беги, пока цел. Но в голове плотно засело слово, от которого он никак не мог отвернуться – мама. Самый дорогой для этой женщины человек находится в опасности, а какой-то пьянчуга решил отобрать его у неё? Нет. Нужно что-то делать. По утрам этот район часто патрулируют росгвардейцы, а значит, они могут быть сейчас где-то поблизости. Пока бежал, никого не увидел. Возможно, они на площадке за аркой или у автострады. Возможно, зашли в магазин «Напротив» за стаканчиком кофе и булочкой. В любом случае, надо их найти.

Не думая о последствиях, студент рванул вдоль переулка. Была крохотная вероятность, что грабитель, заметив свидетеля, испугается и убежит. Но как только студент стал огибать его и жертву, оба лишь растерянно на него уставились, так и не выпустив из рук злосчастную сумку.

1
{"b":"883579","o":1}