Включилось освещение.

Задумчиво прикусив нижнюю губу, Чо шел вдоль рядов с фотографиями. Остановился у одного старенького, растрескавшегося фото, протянул к нему руку…

— Нет. Под эту мелодию не подходит.

Мужчина пошел дальше. Остановился рядом с другой фотографией. На ней улыбалась и махала рукой молодая женщина.

— Ма… ма…

Фото перевернуто и с потайного отдела извлечена аудиокассета. В кармане брюк оказался небольшой винтажный плеер, как раз под такие кассеты. Чо включил запись и опустился на пол. А потом и вовсе лег, положив у уха включенный гаджет.

Перебивая шум классической музыки, из динамиков плеера доносился женский плач. А через пару секунд эта же девушка запела. Тихонько, давясь от слез, она пела свою последнюю песню. В какой-то момент песня прервалась и из динамиков доносился лишь хрип задыхающейся девушки. На лице парня заиграла радостная улыбка:

— Эта композиция отлично гармонирует с классикой.

Его взгляд пробежался по фотографиям. Остановился на одной из них. Там его мать пела, одновременно играя на скрипке. Улыбка сменилась оскалом:

— Ничего, мама. Скоро. Скоро я соберу все твои голоса…

Глава 26

Окада вместе с Фудзи спокойно вернулись к припаркованному рядом со зданием автомобилю полицейского. Никаких опознавательных знаков на машине, намекавших, что она принадлежит органам правопорядка не было, так что Кен не спешил. Хотя, быть может, в его опрометчиво неспешном поведении был иной смысл.

— Чего не едем? Что-то забыли?

— А ты куда-то спешишь, Фудзи? Учитывая наш скудный улов, вполне можешь «успеть» в тюрьму за неимением кандидатур получше, — не смотря на слова, Окада был спокоен. Достал украденную у Чо аудиокассету и повертел в руках, рассматривая получше. — Нам очень повезло, что я запасливый и не выкидываю старые вещи.

— Какие вещи?

Вместо ответа, Кен отщелкнул защитную панель на своей старенькой магнитоле. Оказывается, она была двойной и за пластиковой заглушкой скрывался порт для аудиокассет.

— О боже, что за старье⁈ — понять удивление Фудзи можно. Такими кассетами уже давно никто не пользовался. И популярны они были меньше, чем виниловые пластинки. — Я предполагал, что у вас машина не… новая. Но, чтобы настолько!

— Слушай, замолчи. Моя ласточка даст фору многим. К тому же, благодаря ее… всесторонне развитой технике, мы можем послушать кассету, — не говоря больше ни слова, Окада вставил аудиокассету в гнездо и включил.

Все замолчали, слушая запись. Сначала ничего слышно не было. Лишь помехи и тихая возня. Что-то почти неуловимое резало слух, что-то похожее на плач.

— Ну, хватит, — неожиданно раздался четкий голос. Ошибки быть не могло. Говорил младший Чиба. — Я верю в тебя. Ты сможешь спеть эту песню. Пой и будешь свободна.

Шорохи и помехи стали громче. Видимо, он переместил микрофон ближе. Девичьи всхлипы стали громче, отчетливей.

— Ты… же… хочешь… жить? — делая паузы между словами, произнес Чо.

Его собеседница ничего не ответила. Точнее, ее ответа слышно не было. Она вполне могла просто помотать головой. Но всхлипы пропали. А потом тихий девичий голос стал петь. Старая песня, даже без аккомпанемента звучала красиво. У певшей ее девушки определенно был талант. Она могла быть… или была певицей.

С каждым словом песни голос девушки усиливался. Он становился смелее, красивее. Она выкладывалась на полную. Горе, радость. Надежда. В этой песне было все. В этих словах было все.

— Кх… хэ… к… — песня резко оборвалась. Вместо слов неразборчивые хрипы.

— Чиба ее душит! — Догадался Фудзи, хотя тот же Окада это уже давно понял. Они оба сидели мрачные, как грозовое небо.

Через некоторое время хрипы затихли. Лишь легкий шелест. Шаги. Запись оборвалась.

— Он чудовище. — произнес Фудзи, прикрыв ладонью рот.

— Чудовище, против которого у нас нет улик, — в голосе Кена звучала сталь. Он достал кассету и задумчиво побарабанил по ней пальцами. А потом тихонько произнес. — Или есть?

Побарабанив пальцами по аудиокассете, Окада положил ее на торпеду авто. На самый край, у лобового стекла. В не тонированной машине она была прекрасно видна.

— О таких записях не забывают, Фудзи. Ты не прав. Чиба обязательно заметит пропажу. И начнет искать, — Кен посмотрел куда-то вверх и улыбнулся. — Мы не можем найти доказательства, но можем спровоцировать его делать ошибки. Смотри, вон там у входа камера. Наше авто прекрасно просматривается. Когда уважаемый господин Чо все же заметит пропажу, думаю, с его деньгами и связями не станет проблемой получить запись именно этой камеры.

— Но он поймет, что запись у нас! — Фудзи ерзал на месте. После того, что тот услышал, его отношение к младшему Чиба изменилось радикально. В его голосе был заметен страх.

— Не у нас, Тору. А у следователя полиции. И плевать, что я не могу ее использовать. Достаточно того, что он знает, что я знаю… — Окада улыбнулся. Хищной, злой улыбкой. — Пусть эта тварь нервничает. Боится. И делает ошибки. А мне… мне будет достаточно одного раза.

Окада вышел из машины. Закурил, глядя прямо в камеру и широко улыбнулся, помахав рукой.

— Оступись лишь раз. Один раз. — Тихонько прошептал следователь.

— Ты опять пытаешься сделать это, Ичиро? Думаешь, если переложишь часть ответственности на Чо, то станет легче? — Касуми была в гневе. Слова ее брата выглядели как глупая попытка уйти от ответственности. Да еще переложить ее на кого? На собственного брата! — Он же твой брат! Ты кого «топишь»?

Но гнев сестры вызвал у Ичиро Чибы лишь смех. Он откинулся на спинку дивана и рассмеялся еще сильнее.

— Я сказала что-то смешное? — Алые искорки гнева только начинали разгораться в глазах Касуми.

— Ты даже представить не можешь, как это забавно. Я даже начинаю немного понимать Чо. Он выстроил вокруг себя образ исполнительного, но недалекого простачка. Представляю, какими идиотами мы выглядим в его глазах. Даже сейчас, когда он не может сказать ни слова в свое оправдание, его репутация работает на него. Ты понимаешь, насколько умно и сложно было сделать такое?

— Подожди. Ты сейчас серьезно? Ты хочешь убедить меня в том, что наш Чо, не такой, каким мы его считали? — Гнев немного угас, уступив место здравому мышлению. Все же Касуми Чиба была умна. Очень умна.

— Каким ТЫ его считала, сестра. Я его идиотом не считаю уже давно. Хотя, не могу не восторгаться с какой легкостью он держит эту маску. Думаешь, я держал его постоянно в Горьком Шоколаде, потому что это было забавно? Нет. Я был уверен, что расскажи я тебе, ты бы не поверила. Никто не верил. Но Чо — это семья. Так или иначе, он наш брат. Потому, когда он все время рядом, когда утопает в гульках и девочках, тогда у него нет сил и времени на все остальное.

— Остальное? Ты о недавних смертях? — Касуми по-прежнему не верила брату. — Как бы не был плох Чо, по твоим словам, но ему одному все это не сделать.

И снова усмешка. Каждый раз, когда сестра отвечала ему. Будто, Ичиро и так знал, что она скажет. Знал, и ждал ее скепсис.

— Говоря о нашем брате, ты забываешь о другом. Он не просто семья, не просто братишка Чо. Он представитель семьи миллионеров и один из директоров немаленькой сети клубов. Ты видишь в нем брата, а надо — человека с деньгами, — Ичиро встал и подошел к широкому окну в комнате. Посмотрел на зеленеющие деревья снаружи. На его лице улыбка сменилась грустью. — Это была моя ошибка. Знакомство Чо со старшим Фудзи. Тот дал ему выходы. Выходы на молодых, охочих до денег ребят, что были способны на многое, только бы эти деньги заработать. Я уверен, сам Фудзи не знает, что часть его людей уже давно не «его люди». Они давно нашли более щедрого работодателя. Деньги закрыли их рты и моральные устои. Они стали межой, разделявших их прежнюю, голодную жизнь в глубинке и эту, безбедную, столичную житуху.