Мишка замолчал.

Все, кто был в комнате, тоже молчали.

– Трудно тебе здесь будет, Мишка… Да и всем нам тоже.

Дядя Серёжа выпрямился, присел на койке правильно, не сутулясь.

– Сам увидишь завтра, что здесь за прославленное предприятие… Не завод, а одно название. Сплошные развалины, в стенах и крышах – пробоины от снарядов, в некоторых мастерских до сих пор ещё лежат заготовки для мин и снарядов, которые немцы здесь до последних дней делали. Литейка – убогая, низкая, вся прокопчёная, кран-балка там ручная. Только недавно, в прошлом месяце, проложили по заводу кабель, потихоньку подключают станки, а так они все на общей трансмиссии. С канализацией начальство тоже что-то долго возилось, но так ещё не запустило её толком… Транспорт на заводе – гужевой, три лошадки металл по цехам таскают, и ещё доисторический трёхколесный грузовичок ездит.

– И экскаватор.

– Да, правильно, ещё и предельно ветхий экскаватор имеется, его почти всё время используют на погрузочно-разгрузочных работах. Станки ищем, собираем по всему Кёнигсбергу! Горелые, разбитые. В развалинах бывших фабрик много чего подходящего можно найти, если хорошенько поискать… Зимой вот притащили с окраины долбежный станок немецкой фирмы "Бутлер"; наши мужики немного покумекали, тоже ввели его в эксплуатацию. Электрики раскопали где-то в кирпичах передвижную электростанцию и динамо-машину. Так что не грусти, Мишаня! Мы и на этом барахле дела умеем делать. Уже успешно ремонтируем бетономешалки для городского строительства, делаем детские кровати и взрослые, односпальные. А в этом году нашему заводу довели первое серьёзное задание – выпустить партию, полсотни штук, насосных лебёдок! Настоящих, со штанговым насосом.

– Будьте уверены, дядя Серёжа! Я бригаду не подведу!

Мишка вскочил, взъерошил пятерней волосы, принялся с улыбкой расхаживать по комнате.

– Буду работать, в свободное время буду брата искать! В выходной доберусь до комендатуры, там же люди всегда, круглосуточно, дежурят. Если потребуется, то ещё раз схожу. У людей в городе буду спрашивать… Только вот закавыка какая имеется: я ведь по-немецки ничего не понимаю! Придётся учиться.

– А ты вот Эрика нашего в немецкие учителя возьми.

Николай подтолкнул ближе к Мишке притихшего на своей койке маленького немецкого мальчишку.

– Он нашей русской речи быстро научился, хорошо говорит, почти всё понимает. Вот и тебя своей грамоте научит! Вместе же работать будете, а там понемногу, слово за слово… Так что, дружись Мишка, с Эриком!

– Обязательно! Нас ведь в школе немецкому так толком и не учили, с пятого класса должны были начинать, а тут война… Ну, и не стали нам вражеский язык преподавать, бросили мы это дело.

Усаныч давно уже отложил в сторону книгу, слушал общий разговор, не выдержал, откашлялся.

– Ты по городу осторожней, когда будешь мотаться.

– Неужели всё здесь так сильно разбомблено?! Я ведь только через центр сюда с сортировочной станции шёл, окраины совсем не видел. Так везде? Так сильно наши этот Кёнигсберг штурмовали?!

– Не мы этот город изуродовали. Это англичане постарались, ещё в сорок четвёртом. Их авиация тогда налетела, несколько дней город долбила. Центр, жильё, тысячи мирных немцев погибли, остались без крыши. А все немецкие военные укрепления от этих дурацких бомбёжек тогда не пострадали, до сих пор целёхонькие стоят! Сам увидишь, при случае…

– Ладно, чего вы всё про грустные истории, на ночь глядя, давайте-ка лучше для настроения в картишки перекинемся, а?!

Николай хитро посмотрел на своих.

Мишка замахал руками.

– Я в карты не играю! Я не буду…

– Так мы же не азартно, не на интерес, а в простого дурачка!

– Я и в дурачка не умею…

Николай захохотал.

– Отсталый ты человек, Мишка! А если бы ты очутился в дрейфующих льдах, в палатке с друзьями, то долгой полярной ночью тоже не стал бы с ними играть в карты?!

Ответить Мишка не успел.

Вмешался дядя Серёжа.

– Хорош вам, картёжники, шалапутиться тут! Завтра на работу рано подниматься.

Электрическая лампочка моргнула и погасла.

В темноте дядя Серёжа хмыкнул.

– Вот, видите, и электричество меня слушается! Отбой! Ты, Мишаня, не пугайся, это никакая не авария, тут, на заводе, свет в квартиры рабочим и в наше общежитие дают до двенадцати ночи, и утром, с шести до восьми. Из-за временной проводки… Да, ещё что. Если приспичит по нужде, то беги на улицу, сортир – во дворе, справа от двери. Понял?

– Понял.

– И ещё…

Дядя Серёжа покряхтел.

– Вшей здесь нет. К каждой бане на завод приезжает фельдшер из города, проводит среди нас санобработку.

– Хорошо…

Утро следующего дня началось тоже со смеха.

На новом месте Мишке сначала спалось тревожно, но усталость после долгой дороги и первых тяжёлых впечатлений была так велика, что под утро он прочно заснул.

Хохотал Николай, смеялся дядя Серёжа, звонко заливался Эрик.

– Доброе утро!

– Ого! Заслуженный токарь проснулся! Подъём, столичный житель!

Все были уже умытыми, мокрыми, вытирались полотенцами.

Мишка вслед за Эриком выбежал на улицу.

Рассвело уже давно, в густых деревьях за заводским забором пели птицы.

Эрик с улыбкой, но без слов, ловкими движениями, показал, что будет черпать воду из ведра и поливать Мишке на руки.

Мишка кивнул, согласился.

– Давай!

Действительно, хотелось смеяться.

В комнате на столе уже стоял чайник, Усаныч раскладывал на общую тарелку баранки и сахар.

– Не опаздывайте, шпингалеты!

Дружно, вместе, всей бригадой, они вышли на территорию.

По чёрной земле Мишка шагал молча, часто озирался.

Дядя Серёжа положил руку ему на плечо.

– Да, парень, понимаю… Здесь тебе придётся не конкурсы картин и фортепианов устраивать, тут разруху каждый день побеждать надо будет. Привыкай.

– Привыкну.

– Ладно, мы с ребятами пойдём к станкам, а ты, Николай, покажи молодому завод. Не задерживайтесь только, небось, мастер уже ждёт нас, планёрку проводить будет…

– Ага! Мы с Мишкой быстро, рысью!

С грохотом прямо перед ними гусеничный трактор волоком протащил по земле уложенные на металлические листы части каких-то больших механизмов.

– Наш?

– Да, этот трактор наш, ЧТЗ. Ещё один, немецкий, старенький, совсем дохлый «Ланц-Бульдог», таскает иногда материалы и заготовки в литейный цех. Вон в тот, около самых ворот. Какой цех сначала посмотреть хочешь, наш или общий, ремонтно-механический?

– Давай с ремонтного начнём…

– Вот. У немцев здесь транспортный участок был.

Шагнули в широкую щелястую дверь.

Мишка прищурился в сумраке со света, присмотрелся, присвистнул, почесал затылок.

Николай махнул рукой, показывая пространство цеха.

– А чего ты хотел?! Мы сами всё это барахло по всему разрушенному Кёнигсбергу собирали! Собственными руками станки из-под горелых развалин выкапывали!

Некоторые станки уже шумно работали, около них стояли люди.

Гудели широкие ремни приводов, сверкали многоручьевые шкивы.

Мишка наклонился, протёр ладошкой, тщательно прочитал немецкое название на кожухе ближнего станка.

– «Сименс»?

– Да, здесь почти всё гансовское имущество собрано, нашего оборудования совсем немного.

– И все станки такие старинные, с общей трансмиссией?!