– Что… Что это такое?! – закричал мужчина.

– Время пошло! – промурлыкала женщина. – Знаете, как в старину люди спасались от нападения волков, если поблизости не было деревьев, на которые можно забраться? Они сидели в реке или озере. Желательно на приличной глубине. Не имея опоры, хищники не способны причинить человеку вред. Акулы не в счет, – засмеялась она, довольная своей шуткой.

Хлопнула дверца внедорожника, две стелящиеся тени мчали к одинокому человеку, стоящему в поле. Лунный свет затруднял определение породы собак, несущихся с огромной скоростью. Приземистые, мускулистые, с широкими спинами и непропорционально большими черепами. Питбультерьеры или ротвейлеры. Псы бежали молча, с ожесточенной сосредоточенностью, и это было самое ужасное.

– Удачи вам, а триста сорок эйч! – доброжелательно сказала женщина, экран смартфона погас.

Оцепенение прошло внезапно. Псы двигались на удивление синхронно, как две отлаженные машины для убийства. Мужчина сорвался с места, словно получил толчок в спину. Теперь для него не существовало ничего, кроме бега и пахнущей тиной и свежестью реки, до которой оставалось около четырехсот метров дистанции по пересеченной местности. При каждом ударе ступни о землю, в такт с пульсовой волной, в голове откликались слова песни группы Queen. «Я должен освободиться. Бог знает, как я хочу освободиться!»

С раннего утра кружащиеся над пепелищем вороны затеяли многоголосую перекличку. Рассвет был хмурым, безжизненно-серым, пепельные хлопья тумана стекали в ложбину к протекающей неподалеку реке. Расчет пожарной команды уехал час назад, а еще раньше место происшествия покинул фургон скорой помощи. Тридцатишестилетний хозяин коттеджа Егор Смоликов отделался легкими ожогами; в момент взрыва он вышел на крыльцо дома. Марии Демченко повезло меньше. Девушку увезли в ожоговое отделение областной больницы.

– Просто так баллоны с газом не взрываются! – с таинственным выражением лица заявил толстяк. Он сменил розовый халат на спортивный костюм и охотно рассказывал всем желающим о ночной трагедии. Его розовая лысина, увенчанная ореолом седеющих волос, побагровела, глаза излучали неподдельный интерес к происходящим в поселке событиям. – Нам обещали завершить полную газификацию коттеджей еще в июне! – Он значительно поднял указательный палец с коротко остриженным розовым ногтем, голубые глаза светились жадным любопытством, которое подчас пробуждают в человеческих душах чужие страдания. – А сейчас, извините, август месяц на дворе! – продолжал толстяк. – Этот Смоликов постоянно привозил к себе всяких девиц. Сколь веревочка ни вейся…

– Какая, на хрен, веревочка?! – раздраженно сказал коренастый мужчина. Он прислонился спиной к дверце своего «ниссана» и исподлобья смотрел на сотрудников полиции, высматривающих что-то среди дымящихся угольев. – Нормальный парень! Помогал мне пару раз по хозяйству. Спортсмен…

– Ну-ну! – брезгливо поджал губы толстяк. – Смоликов на собственных ногах шел к машине скорой помощи, а девицу унесли на носилках, между прочим!

Молчаливо стоящая рядом с ним жена потянула его за руку:

– Пойдем домой…

Вороний гвалт действовал на нервы, кислый запах обугленного дерева, смешанного с пенной смесью, витал над поселком, обволакивая все вокруг какой-то зловещей аурой. Капитан Морозов с безмолвной ненавистью посмотрел на стаю пернатых. Он страдал похмельем средней силы тяжести, согласно его собственной классификации. Пережить можно, работать затруднительно. Накануне приехал тесть из Ростова и, помимо огромных, сладких как мед и мясистых помидоров, привез пяток бутылок самогона собственного изготовления. Авторская работа! – как любил повторять пожилой мужчина. Костя Морозов любил тестя. Тот был могучим веселым человеком и всякий раз, заходя в тесную питерскую квартирку, осторожно втягивал голову в шею, боясь задеть макушкой люстру.

– На мои габариты ваша хата не рассчитана! – смущенно улыбался он.

Засиделись с тестем допоздна. Наташа уложила спать шестилетнего сына и сонно клевала носом от съеденных южных разносолов, которые привез отец в огромном изобилии, ее одолевала дремота. Она чмокнула мужа в щеку и, извинившись перед отцом, ушла в спальню.

– Все нормалек, доча! – гудел мужчина, осушивший за вечер граммов семьсот крепчайшего «первача». – Я у вас денька три побуду, а потом к армейским друганам на Ладогу махну!

Как и большинство жителей юга России, он произносил букву «г» на особый манер. И хотя Морозов был коренным петербуржцем, ему нравилось слушать певучий говор тестя.

– Переезжай к нам, Степаныч! – пьяно сказал он, обняв тестя за шею. – Что тебе там одному?

Три года назад Иван Степанович похоронил жену, с которой прожил тридцать пять лет. Тогда, на похоронах, Морозов впервые увидел, как этот жизнерадостный богатырь плачет, словно ребенок.

– Спасибо, Костя! – Тесть смущенно улыбнулся. – Тесновато у вас, да и хозяйство бросить жаль. Вы ко мне почаще приезжайте, а то Колю мне на годок-другой привезите. Выращу настоящего казака из мальчонки!

Следующий день Костя Морозов намеревался провести, лежа в кровати. Смотреть со Степанычем старые советские фильмы и потихоньку потягивать пивко под нежнейшую копченую рыбу, которая также была авторским проектом тестя. В августе светлеет поздно. Телефон зазвонил в половине седьмого утра, жена спросонья обняла его шею теплой рукой и простонала:

– Костя, отключи его…

Морозов протер кулаками глаза, ощутив нарастающую пульсацию боли в висках. В окно вливался призрачный серый свет, из соседней комнаты доносился мирный храп тестя. Прошло полминуты, телефон не умолкал.

– Костя! – взмолилась жена и накрыла голову подушкой.

– К черту! – пробормотал Морозов, нашарил лежащий на столе смартфон.

Все объяснилось быстро и просто. Выходной день отменялся. Его напарник, Игорь Стоценко, был госпитализирован с подозрением на почечную колику, а в Красносельском районе случилось ЧП. Коттеджный поселок «Аура» находился на границе с Ленинградской областью, между Красным Селом и поселком Телези, километр вниз по трассе, еще бы метров пятьсот в сторону, и делом занималась бы областная полиция. Конечно, для счастливых обитателей коттеджей статус городских жителей был приятным бонусом к покупке типового домика на типовом кусочке земли в пять соток, но для мучающегося похмельем капитана полиции такое обстоятельство было совсем не в жилу!

Он поднялся с кровати, зашел в ванную комнату, быстро, по-военному, побрился. В зеркале отразился черноволосый мужчина сорока с хвостиком лет, с зелеными улыбчивыми глазами и ямочкой на подбородке. Ему часто говорили, что он похож на французского киноактера. Намечающаяся на висках седина не портила его, жена изредка смотрела на супруга каким-то странным, очень женским взглядом и любила повторять:

– Как это я такого красавчика охмурила!

Они смеялись.

Морозов вышел на кухню, где обнаружил тестя, который ловко управлялся у плиты. На шкварчащее на сковороде сало шлепнулся разрезанный дольками ярко-красный помидор.

– Подкрепись на дорожку! – громко прошептал Степаныч.

Сейчас, стоя на месте сгоревшего дома, капитан Морозов силился понять: на кой черт для пожара понадобилось вызывать оперуполномоченного полиции. Благодаря лошадиной дозе черного кофе головная боль немного стихла, однако настроение от этого не улучшилось. Подбежал молоденький сержант, лихо отдал честь.

– Разрешите осмотреть местность, товарищ капитан?

Парень явно был только после армии. Дембельская выправка и лихой румянец на обильно усыпанных веснушками щеках.

– Осматривай, коль есть охота! – Морозов зевнул, с тоской глядя на суетливо снующих по пожарищу ворон.

Начал накрапывать мелкий дождик, жители поселка неохотно расходились по домам. Подошел эксперт, мужчины обменялись приветствиями. Рукопожатия не последовало; руки эксперта обтягивали латексные перчатки телесного цвета. Он держал двумя пальцами какой-то продолговатый предмет, похожий на укороченный карандаш.