В золотом треножнике тлел дорогой аромат, из серебряной курильницы струилось благоуханье орхидей. На нефритовых крючках висел тяжелый парчовый полог.

И в самом деле,

Симэнь предложил доктору кресло.

– Благодарю вас! – говорил Жэнь и, упросив хозяина сесть, сам опустился в кресло.

Инчунь принесла расшитый тюфячок и положила на него нежную, как нефрит, руку Пинъэр, потом перевязала ее повыше локтя парчовым платком и, загораживая рукавом тонкие пальцы хозяйки, дала доктору Жэню проверить пульс.

Доктор, внутренне настроившись и сосредоточив дух, приступил к изучению пульса Пинъэр.

– Она страдает желудочной недостаточностью и слабостью пневмы.[806] При малокровии меридиан печени.[807] являет признаки избыточности. В области сердца нечисто. В трех обогревателях[808] присутствует огонь[809] Необходимо его опустить и восстановить влажность, – так по-книжному и с резонами объяснил Симэню доктор Жэнь.

– Совершенно верно, доктор! – воскликнул Симэнь. – Вы увидали именно то, что есть. Моя жена отличается крайней выносливостью.

– Вот потому-то ее печень и являет признаки избыточности, – говорил Жэнь. – Однако другим это непонятно. Поскольку дерево преодолело землю,[810] желудочная пневма ослабилась. Во всем организме теряется полнота пневмы и иссякает кровь. Воде не под силу справиться с огнем,[811] и он поднялся в верхнюю часть тела, вызывая в грудобрюшной преграде ощущения переполненности и боли. Часто болит и живот. Малокровие приводит к ломоте в пояснице, в костях и суставах всего тела, а равно и к потере аппетита, насколько можно судить.

– Истинная правда! – поддержала Инчунь.

– Вы настоящий кудесник, доктор! – восхищался Симэнь. – Сколь глубоки ваши суждения! До какой же степени постигли вы тайны пульса! Больная должна быть осчастливлена одним тем, что вы ей открыли, доктор.

– Что я такое постиг?! – говорил, кланяясь, Жэнь. – Больше догадки.

– Не скромничайте, прошу вас! – заверил его Симэнь и спросил:

– Какое лекарство вы прописали бы больной?

– Для выздоровления необходимо опустить огонь, – говорил доктор. – С опусканием огня грудобрюшная преграда сама собою расправится и обретет освобождение. Кровь пребудет в достатке. Боль в пояснице и ребрах утихнет тоже. Не думайте, будто недуг развился под внешним воздействием, никак нет. Источник болезни – внутренняя недостаточность. А как месячные?

– Нарушены, – отвечала Инчунь.

– Как велики перерывы? – спросил Жэнь.

– После рождения сына, можно сказать, совсем приостановились.

– Ослабление изначальной пневмы, – говорил доктор, – после родов обыкновенно ведет к расстройству месячных, а как следствие наступает малокровие. Непроходимости нет. Необходимо принимать средство, помогающее восстановлению кровообращения. Постепенно потребуются и пилюли. Обихаживайте жену – и все наладится. Иначе болезнь может укорениться.

– Как же вы во всем отлично разбираетесь, доктор! – восхищался Симэнь. – Я бы попросил вас прежде составить такое средство, какое утолит все эти боли, а кроме того, конечно, и пилюли.

– Хорошо! Не волнуйтесь! – заключил Жэнь. – Я пришлю все необходимое тотчас же, как вернусь домой. Коль скоро известно, что недуг от внутренней недостаточности, а боль от избытка огня, стало быть, причина внутри. Ломота в пояснице и костях от малокровия, а не от застоя крови. Лекарства сами собою приведут к выздоровлению. Только не надо суетиться.

Симэнь беспрестанно благодарил доктора. Не успели они выйти из спальни, как послышался плач Гуаньгэ.

– Какой прелестный голосок у вашего наследника! – заметил доктор.

– Тоже вот болезни покою не дают, – отвечал Симэнь. – И матери с ним одна забота.

Симэнь пошел проводить доктора.

Между тем Шутун с Циньтуном вели разговор.

– Прихожу я к этому доктору, – говорил Шутун, – а он давно почивает, оказывается. Стучал я, стучал. Наконец-то ворота открыли. Старик все глаза тер, а на лошадь влез и задремал. Насилу потом слез.

– Да, тебе досталось, – посочувствовал Циньтун. – А я нагулялся досыта. И напился по горло.

Тем временем подошел с фонарем Дайань, сопровождавший Симэня и доктора Жэня. Жэнь поравнялся с террасой и продолжал шагать дальше.

– Присели бы, отдохнули! – предложил Симэнь. – Сейчас чаю подадут, перекусите.

Доктор покачал головой.

– Премного вам благодарен, сударь! Не могу! – проговорил он и направился к воротам.

Симэнь довел его до коня и велел Шутуну проводить до дому с фонарем, а сам поспешно распорядился, чтобы Дайань тотчас же с ляном серебра отправился к Жэню за лекарствами.

У ворот доктор спешился.

– Присаживайтесь, друзья, выпейте чайку! – пригласил он слуг.

Дайань вынул коробку с подношениями и, вручая ее доктору, сказал:

– Примите, пожалуйста, вознаграждение за лекарство!

– Мы с вашим господином друзья, – говорил Жэнь. – Я не смею принимать от него никаких даров.

– Но я прошу вас, примите! – говорил Шутун. – А то нам будет неудобно и лекарство взять. Да и нас заставят приезжать к вам еще раз. Примите, чтобы не беспокоить вас лишний раз.

– Говорят, даровое гаданье и впрок не идет, – поддержал Дайань.

Доктор взял, наконец, вознаграждение. Поскольку оно оказалось весьма щедрым, Жэнь сразу же удалился составлять лекарство. Одних пилюль он отсыпал добрых полкувшина. Слуги после чаю получили ответную карточку, и за ними заперли ворота.

Вернувшись домой, Дайань с Шутуном передали хозяину солидный пакет.

– Так много! – изумился Симэнь и, вскрыв пакет, в котором лежали пилюли, пошутил: – Да, с деньгами и нечисть заставишь жернова вертеть. Только пообещал – и уж все готово. Хорошо! Прекрасно!

На пакете значилось: «Отвар для опускания огня и восстановления влажности. Растворить в двух чашках воды. Имбирь не примешивать. Выпарить по восьми фэней. Применять натощак. Осадок повторно выпарить. Запрещается употреблять в пищу пшеничные отруби, лапшу, жирное, жареное и т. п.». Ниже следовала печать «Из лекарственных запасов потомственного врача, господина Жэня» и ярлык с ярко-красной личной печатью и надписью «Пилюли из корневища наперстянки с добавками».[812]

Симэнь передал лекарства Инчунь и велел выпарить на первый случай одну дозу. Сам Симэнь наблюдал за всеми приготовлениями и процеживанием состава. Когда Пинъэр поела немного отвару, к ее постели подошла Инчунь.

– Вот и лекарство готово, матушка, – сказала она.

Пинъэр повернулась. Она слегка дрожала. Симэнь в одной руке держал лекарство, а другой приподнял Пинъэр голову.

– Какая горечь! – проговорила она.

Инчунь подала ей воды прополоскать рот.

Симэнь после ужина вымыл ноги и лег рядом с Пинъэр. Инчунь вскипятила на всякий случай немного воды и легла, не раздеваясь.

Симэнь крепко спал. После лекарства заснула и Пинъэр. Вдруг послышался плач Гуаньгэ. Жуи, опасаясь как бы он не разбудил Пинъэр, стала кормить его грудью. Потом все утихло.

На другой день утром Симэнь стал расспрашивать Пинъэр:

– Ну как тебе, получше?

– Представь себе, я хорошо спала, – сказала Пинъэр. – Боль успокоилась. А ведь под вечер так схватило, думала, не выживу.

– Слава духам Неба и Земли! – говорил Симэнь. – Вот примешь еще чарку, и совсем пройдет.

Инчунь тем временем выпарила вторую чарку и подала Пинъэр. У Симэня все опасения сразу как рукой сняло.