«Вот он стоит у плиты, жарит мясо, я подкрадываюсь сзади, обнимаю, он улыбается, целует меня, лопатка с жиром падает на пол, он нагибается чтобы поднять ее, и я шлепаю его по попе и смеясь убегаю. Он грозиться что съест все сам и оставит меня без ужина.»

«Вот мы страстно целуемся, вваливаясь в квартиру, он садит меня на кухонный стол, смотрит в глаза и говорит: Я так люблю тебя! Ты — моя жизнь! И жадно накидывается на меня, страстный секс, мы уставшие, но довольные обнимаемся и целуемся.»

«Вот ночь проснулся Тёма и Дима на цыпочках чтоб не разбудить меня крадется к кроватке.

— Тёма, тихо, маму разбудишь, а у неё завтра съемки, ей рано вставать. Ты хочешь кушать? Иди к папе на ручки.

Берет его на руки и тихонько выходит из комнаты, на ходу укачивая и целуя.»

«Вот мы сидим на ковре в центре гостиной, пьем вино, он обнимает меня.

— О чем ты мечтаешь? — спросила я его, уперевшись на его плечо.

— О том, что у нас будет большая семья и будет много маленьких карапузов похожих на тебя, — смеётся он и целует меня в нос. — А ты о чем мечтаешь?

— О том же и еще о большой лохматой собаке, которая будет играть с нашими карапузами, — смеюсь я.»

Я закрываю глаза и обнимая его пальто засыпаю тревожным сном, в котором бесконечно как кадры кинопленки снятся счастливые моменты нашей совместной жизни.

Глава 21

10 лет спустя…

— Настя, ты появишься сегодня вечером на открытии кинофестиваля? — спрашивает меня Милана пока я сижу перед зеркалом в гримерке и жду пока мне нанесут тонну косметики перед фотосессией нижнего белья. Я перевожу уставший взгляд на неё и неопределенно пожимаю плечами. Милана качает головой и выходит со словами:

— Я жду тебя вечером. Ты должна там быть! Фильм с твоим участием сегодня будет там представлен, не подводи меня.

— Я никогда тебя не подвожу, — вздыхаю, она всегда знает на что надавить чтобы я сделала всё так как она хочет, — хорошо приеду, но ненадолго. Она выходит из гримерной, визажист заканчивает колдовать над моим лицом и тоже уходит, я остаюсь одна. Смотрю на своё отражение в зеркале, взгляд холодный, потухший, но дерзкий. За эти годы я изменилась, стала женственней, уверенней в себе, яркие помады, дерзкие вещи — это моя броня, броня от боли, сочувствия, слёз. Лишь мой образ придает мне сил на публике и вне дома. Я стала на десять лет старше, а он не постарел ни на год. Глаза снова увлажнились при воспоминании о нём, я аккуратно чтобы не испортить макияж промакиваю салфеткой уголки глаз и выхожу из гримерки.

Фотосессия длится больше пять часов, после этого мне надо заехать забрать Тёму со школы и отвезти родителям, чтобы вечером я спокойно могла пойти на открытие кинофестиваля. Я могла нанять водителя для Тёмы, но мне хотелось делать это самой, так мне было спокойнее. Тёма выбежал из ворот школы и запрыгнул на заднее сидение, пристегнулся, предварительно поцеловал меня в щеку, я улыбнулась и посмотрела в зеркало заднего вида на него, он был точной копией Димы, Тёма это было всё что осталось от него и самое дорогое что подарил мне в память о себе Дима, глаза снова наливались слезами, я незаметно смахнула слезу и чтоб отвлечься о мыслях о нём, завела машину, тронулась с места и начала наш ежедневный ритуал «допроса» как говорит Тёма.

— Что сегодня нового было в школе?

— Ничего, мама, все, как всегда, скукотища, жуть, — скривился он, — уроки, противная училка по математике, контрольная.

— А Таня как? Ты её за косичку больше не дергаешь? — улыбнулась я.

— Мама, не начинай, это было один раз и то случайно, а ты все никак не забудешь, — ворчал он.

— Конечно не забуду, — засмеялась я, — меня из-за этого в школу вызывали.

— Ой, Танька паникерша, мам, давай забудем, а? Лучше расскажи, как съемки прошли? — этот хитрюга решил перевести разговор на меня, чтоб я больше не задавала «неудобных» вопросов. Я улыбнулась и решила его больше не мучать.

Я рассказала, как прошли съемки, а мы как раз приехали к дому родителей.

— Тёма, ты сегодня ночуешь у бабушки с дедушкой у меня вечером открытие кинофестиваля, — сказала я и мы вышли из машины, Тёма кивнул и пиная рюкзак ногами поплелся к подъезду. Родители радостно встретили нас у меня уже месяц не получалось приехать к ним из-за работы, мама с папой расцеловали нас и отправили мыть руки и садиться за стол обедать.

— Ась, ты сегодня вечером на открытие кинофестиваля идешь? — спросила мама, я кивнула.

— Да, Милана просила обязательно быть там, я не очень хотела туда идти, но там будет представлен последний фильм с моим участием.

— Ась… — как-то робко начала мама и смутилась, папа сжал её руку, я знаю, что она хочет сказать, моё тело сразу стало натянутым как струна и ком застрял в горле, — через неделю 10 лет как…, - я сжала кулаки, — поехать с тобой?

Я сглотнула ком в горле и отрицательно покачала головой. Я вскочила на ноги.

— Я в туалет, — сказала я и вылетела из кухни.

Зайдя в ванную я оперлась о раковину и сцепилась в неё руками не в силах сдержать слезы, они большими каплями падали на белую керамику, я перевела взгляд на браслет на своей руке с инициалами Д&А, сплетенными вместе, первыми буквами наших имен, когда Дима подарил мне на Новый Год в Буковели этот браслет, рассматривая его я улыбалась лежа у Димы на груди радовалась получившемуся слову «ДА». Спустя пару лет, после того как его стало, я в очередной вечер сидя на полу в слезах и ожидая очередную бессонную ночь, которые после его смерти стали обычным явлением крутила пальцами браслет и повернув руку посмотрела на инициалы, которые перевернулись сложив слово «АД», как символично подумала тогда я, а ведь действительно после его смерти моя жизнь превратилась в ад, горе и слёзы. Эти 10 лет, я не жила, я — существовала. Я не хотела ехать на съемки, я не хотела выходить из дома, ни с кем не хотела говорить и никого не хотела видеть. Я не понимала почему это произошло именно с ним? Почему такая нелепая случайность случилась именно с ним? Почему именно он зацепился за камень, непонятно почему он отклонился от трассы, вопросов было много и все без ответа. Я винила себя что все же не настояла и отпустила его на этот спуск, я не могла простить это себе, я не представляла, как теперь буду жить без него, как дышать, если в груди нет сердца, ведь сердце было с ним, а теперь его нет и душу раздирает боль, горечь и тоска! Я заперлась и спряталась от всего мира, добровольно заточив себя в темной квартире, предварительно задернув все шторы и отключив телефон, я не ела, только пила алкоголь, как я выжила тогда не знаю. Мне не хотелось выходить, ведь так я верила, что сохраниться его запах на вещах и в квартире дольше, я бредила, он мне мерещился, я протягивала к нему руку и он растворялся, а я выла и орала в тишину и пустоту квартиры, не желая отпускать его улыбающийся такой любимый и желанный образ. Если удавалось заснуть, мне всегда снились кошмары, от которых я просыпалась с криком и слезами. Однажды я проснулась от ужасного и беспрерывного стука в дверь и бесконечной трели дверного звонка. Кое-как собрав остатки сил, я поднялась с пола, шатаясь и держась за больную от алкоголя голову поплелась посмотреть кто тарабанит и звонит, открыв дверь на пороге я увидела заплаканную и изведенную Иру, увидев меня она пришла в ужас, я похудела килограмм на 10, на мне болталась футболка Димы, а свои шорты я держала рукой чтоб они не упали. Я была кожа да кости, Ира вошла в квартиру и истерически начала орать на меня.

— НАСТЯ, ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ! ТЫ СЕБЯ ВИДЕЛА???ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО РОДИТЕЛИ СХОДЯТ С УМА??? ТЫ ЗАБЫЛА, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ СЫН? ТЫ СОВЕСТЬ ИМЕЕШЬ? НЕ ДУМАЕШЬ О СЕБЕ ПОДУМАЙ О СЫНЕ И О РОДИТЕЛЯХ, ТЫ ДУМАЕШЬ ИМ ЛЕГКО??? — от Иркиного крика я скривилась и разрыдалась.

— Ира, его НЕТ! Понимаешь? Нет его! Как я теперь буду жить??? Я помню, что у меня есть сын, но мне плохо и больно, я не могу…я ничего не могу, — в конце я уже шептала, захлебываясь от слез. Ира покачала головой и крепко обняла меня, я плакала у неё на плече очень долго, она лишь гладила меня по волосам. Когда слезы вроде закончились, она повела меня в ванную раздела и засунула меня под душ, помогла вымыться, после приготовила ужин и положила немного мне на тарелку. Она осталась со мной, я слышала, как она говорила по телефону и сказала, что будет со мной до тех пор, пока я хоть немного не приду в себя. Со мной она прожила три недели, готовила, убирала и, по сути, нянчила меня, кормила чуть ли не с ложечки пока я не набрала обратно вес, обнимала и успокаивала, когда меня накрывала истерика, Ира вылила весь алкоголь что был в доме, чтобы у меня больше не было возможности забыться. Через две недели, когда я более не менее пришла в себя, Ира отвезла меня к родителям чтоб я забрала Тёму, родители ничего не сказали мне, лишь обнимали и целовали со слезами на глазах. Они знали и видели, насколько мы с Димой любили друг друга и понимали, насколько мне тяжело. С тех пор я училась жить без него.