— Личинка, ты как? — вопросили с тревогой в голове.

— Нормально, — заверила сквозь стиснутые зубы Юля, ощущая, как на свежем воздухе становится легче. Только дороги с уступа вниз не наблюдалось, а значит путь отсюда один…

— Залазь давай, — щедро предложил Драго, попросив смущенно: — Только дыши в сторону. А то мне, трезвому, завидно становится.

Юля скептически хмыкнула, обеспокоенно посмотрела на сына, но в глазах Совенка была лишь вина и тревога за нее.

— Прости, — пробормотал он, — это я виноват во всем.

В голове шумело сильнее, самоконтроль держался на последнем — собственно, только лишь на материнском инстинкте он и держался. Юля разумно отложила разборки на потом. Им главное войнушку отменить, а все остальное… переживут.

— Я аккуратно, — заверил Драго, расправляя крылья, — а ты, малек, мать держи. Видишь, она у нас пострадавшая. За тебя, между прочим.

Угу. «Пострадавшая», — усмехнулась Юля. Это теперь так называется напившаяся в дрызг дама.

Совенок предупреждению внял, обнял со спины. Юля даже успела подумать, что сын-то вырос — держит за талию по-мужски крепко, а после все мысли потонули в крике. Море рвануло навстречу, ветер ударил в лицо, вбиваясь в глотку.

И орать было нестыдно, потому как за спиной вопил Совенок. А вдвоем — это уже хором.

— Оглушили, — проворчал Драго, выравниваясь над поверхностью.

— Ты там пришла в себя? — спросил.

Юля прислушалась в себя. Нет, мозгам определенно стало легче, в голове прояснилось, только вплеснувшийся в кровь адреналин заставил вдруг ощутить себя жутко счастливой. Самой счастливой личинкой на свете.

— Йо–о–хо–хо! — разнеслось громкое над водой, и ей матом ответила шарахнувшаяся от них птица.

Драго рванул вверх, ускорился, а потом, заложив вираж, рухнул вниз, чтобы заскользить ровно между двух конфликтующих сторон.

Мимо промелькнула удивленная морда сине–сизого дракона. Юля, радостно улыбаясь, помахала всем: зависшим над морем рваной линией драконам, выстроившимся напротив и смотрящихся мелкими блохами, чарксам с наездниками. Перегнувшись вниз — кораблям: целую флотилию собрали и так быстро. Молодцы какие!

Ожил, затрясшись от получаемых сообщений, браслет на запястье, но Юле было не до их чтения. Она высматривала на палубе того одного… единственного.

— Туда! — махнул рукой более глазастый Совенок.

— В следующий раз, девочки, — извинился Драго, подныривая под парой чарксов и облетая палубу парусника.

Калкалос виртуозно приземлился на нос. Альгар скатился первым, Юля замешкалась — руки вдруг отказались слушаться, и она фактически скатилась по крылу. Шлепнулась на палубу, была подхвачена парой сильных рук, поставлена на ноги и прижата к телу мужа.

— Живая! — выдохнул Фильярг, сжимая так, что Юля не могла вдохнуть.

Рядом настойчиво кашлянули, а потом на плечи лег чей-то пиджак, в который ее тут же закутали, потом посчитали это недостаточным, и кто-то поделился еще и вторым, повязав его на талии.

Над головой взмахнули крыльями, и Юля спохватилась:

— Прилетай в академию, — крикнула, прикрывая глаза от порыва ветра, — обязательно прилетай, ребята подарки сделали.

— Хорошо. Береги себя, личинка, — рокотнули в голове, — а мне пора… Своих успокаивать.

И с хрустом обломился, не выдержав оттолкнувшихся от него лап, нос корабля. С плеском ушел под воду. Над палубой повисло напряженное молчание.

— Дай мне посмотреть на нее, — властно попросил столь знакомый голос. Юля сама отстранилась от мужа, смело взглянула в глаза его величества и, чуть запинаясь, произнесла:

— И снова сд–зд–равствуйте.

Рельгар вздернул брови, мгновенно оценил диспозицию — неугомонная жена Четвертого жива, цела, но невменяема и в малопристойном виде. Махнул рукой, приказав:

— В каюту ее.

— Отец! — выступил вперед Шестой, и король добавил:

— Этого тоже. Чарксов отозвать, флот ждет приказа. Пока никто никуда не уходит.

Юля могла промолчать. Могла вообще ничего не делать, а еще лучше — вырубиться, и оставить мужчин заниматься своими прямыми обязанностями — решать проблемы. Но вместо этого бросила в спину его величества:

— Вы их про–Во-воцируете.

— Юля, ты что пьяна? — ошарашено прошипел на ухо Третий.

И как-то стыдно стало… Пока они все ее спасали, рискуя нарваться на боевое столкновение с калкалосами, она надиралась… Причем в сомнительной компании с головами.

— В каюту, — стальным голосом повторил король.

— Вы такой же как он!

На этот вопль среагировал даже приземлявшийся на палубу чаркс. Птица скребнула крылом по поверхности, заложила дерганный маневр, и ездок, не удержавшись в седле, кубарем покатился по палубным доскам.

Рядом тяжело, с намеком на казематы, вздохнул Третий.

А его величество вдруг оказался перед Юлей, притянул, впечатывая в себя и заставляя ощутить все прелести пылающего королевского гнева.

— И кто это был? — от горячего шепота кожа покрылась мурашками, а память шустро подкинула другие объятия, жар от мужской ладони на спине, кружащиеся движения, тягучая музыка…

— С кем ты пила, ассара? — обманчиво ласково поинтересовался его величество.

Юля зажмурилась, нервно сглотнула, готовая поклясться, что Рельгар прекрасно знает о человеческих ипостасях стихии.

— Головы, — язык поворачивался с трудом, горло пересохло, и слова шкрябали его точно наждачка, — это были головы в коронах.

Ее отпустили так резко, что Юля пошатнулась, но была заботливо поддержана мужем.

— В каюту, — понятливо повторил тот, подхватывая жену на руки. Его величество медленно, точно сомневаясь, кивнул и резким шагом двинулся к правому борту судна.

— Такие ножки прикрыли, — сокрушенно донеслось в спину, и Фильярг отчетливо скрипнул зубами. Второй, как всегда, в своем репертуаре, несмотря на брак. Юля мстительно подумала, что вот его кандидатуру и надо было выдвигать на пост короля. Такая любвеобильность удовлетворит любую женщину. С другой стороны, ни один мужчина не пожелает в постель ту, которую выбрал не он сам. И в этом вся боль королей…

— Каждый раз, когда думаю, что хуже быть не может, эта женщина ухитряется меня удивить.

Лежать на диване, укрытой тонким покрывалом, пить воду со льдом и слушать ворчания Третьего было столь уютно, что Юля начала придремывать.

— Исчезнуть на глазах семьи в огненном портале, поднять переполох, заставить нас выдвинуться в земли калкалосов и после этого огненно появиться на палубе полуобнаженной? Шестой не слушай, я уважаю твою маму. Просто не могу придумать, чем оправдать такое в глазах подданных.

Юля застонала, представив заголовки новостных листков: «Ассара вконец опозорила корону», «Разврат в королевской семье», «Ассара, наконец, продемонстрировала свое истинное лицо».

— Почему вы не вылечите ее? Она же мучается! — горячо возмутился Совенок, услышав ее стон.

— Потому что, младший, это похмелье нельзя вылечить, — наставительно произнес Первый, — я дам тебе почитать дневник одного из предков. Его после такой попой… гм, встречи три дня отхаживали. Так что Юля, отлично держишься. И мне очень интересно, что такого ты ответила отцу, что он изволил выполнить твое требование? Заметь, требовать от короля позволено не каждому.

— Далеко не каждому, — подтвердил Харт.

— Братья, отстаньте от нее уже, — рыкнул Фильярг, — она почти спит.

— Хорошо, пусть спит, — покладисто согласился Второй, — и не узнает, чем закончились переговоры отца с калкалосами.

Тут пришлось экстренно просыпаться, потому как именно из-за ее исчезновения асмасцы нарушили границы гнездовий. И страшно было представить, к чему подобное может привести…