— Погиб, моя девочка, — ответил отец, и улыбка исчезла с его лица.
— Я надеялась… — Она умолкла и прикусила нижнюю губу, борясь с желанием заплакать. — Ужасно, папа! Я его совсем не знала, но, по-моему, он был чудесный человек. Честное слово, я никогда не одобряла суд Линча, но сейчас не возражаю, если убийцу вздернут без приговора.
— Его могут вздернуть и по приговору суда, если ты поможешь опознать убийцу, — заметил Теренс, и в глазах его засветился азарт истинного газетчика.
В душе он, правда, молился, чтобы дочь не знала, кто убил старика, — для ее же безопасности.
Ничего не ведая об этом, Тэра честно постаралась припомнить все, что видела. Низко надвинутая шляпа, прикрытая красным платком нижняя часть лица, ничем не примечательный плащ. Даже если что-то и бросилось ей в глаза, сознание отказывалось вытаскивать это на свет Божий.
— Нет, я ничего не помню, решительно ничего, что помогло бы делу… кроме одной детали. — Она нахмурилась, и озадаченное выражение появилось на ее красивом лице. — Полагаю, впрочем, что это мне просто приснилось. Сон навеян рассказом несчастного дона Мигеля. Странно, я могла бы поклясться, что видела призрак Пало-Дуро… но ведь это невозможно, не так ли? Призраков не существует, и если бы даже они бродили по прерии, то вряд ли совершали бы физическое насилие. Только представь себе, мне приснилось, что Ночной Всадник пришел за мной! Он собирался рассечь мне грудь и вынуть душу… в руке у него был нож…
Она умолкла, погрузившись в раздумья, напрягая память и не обращая внимания на дурноту. Призрак не только способен держать оружие, он также умеет ласкать женщин. Он держал ее в объятиях, целовал и прикасался… и это было божественно! Не вполне благопристойное сновидение, видимо, результат сотрясения мозга.
— А что было дальше? — спросил отец с легкой снисходительной усмешкой, поскольку сам-то он никогда не верил в привидения.
Тэра смущенно пожала плечами и выругала себя. Не хватало еще предстать суеверной в глазах просвещенного отца — такой же, как ее мать, с чьей темнотой Теренс боролся все годы их брака. Она поспешила сменить тему:
— Я совсем не помню, как оказалась здесь. Ведь не убийца же любезно перенес меня в твой дом. Скорее всего он оставил меня рядом… с трупом бедного дона Мигеля.
— Именно так, дорогая моя. К счастью, проезжий ковбой обнаружил в тебе признаки жизни. Он даже ухитрился выудить из тебя имя, потому ты здесь.
— Как благородно с его стороны! Кто он? Ты встречал его раньше? Неужели он даже не назвал своего имени? Ничего, здесь все дороги ведут в Кларендон. Если вам суждено будет снова встретиться, укажи мне этого человека, чтобы я могла от души его поблагодарить.
— Не волнуйся, доченька, я уже сделал это и даже вознаградил его за труды, — солгал Теренс, соглашаясь со Стоуном Прескоттом в том, что лишние сведения дочери ни к чему. — А теперь вернемся к делам мирским. Как насчет того, чтобы перекусить?
— Я постараюсь.
Он вышел, а Тэра впала в болезненное полузабытье. Мысли ее блуждали, вновь и вновь возвращаясь к ужасным событиям прошедшей ночи. Она никогда не была суеверной, однако призрак Пало-Дуро казался реальным, она и в самом деле его видела. Увы, убийство старого испанца было еще реальнее. И самое ужасное… самое ужасное, что это она, Тэра Уинслоу, спровоцировала это убийство, выхватив пистолет. По ее вине мертв такой добрый и умный человек! В потрясенном сознании возникала одна и та же картина: старый испанец медленно оседает со смертельной раной в груди. Тэра лежала в тяжелой полудреме, мучаясь чувством вины и проклиная свой необдуманный поступок.
За неделю покоя Тэре удалось полностью оправиться от сотрясения мозга. Отец ухаживал за ней, пренебрегая ради этого делами газеты. Наконец он согласился на первую прогулку по городу. Девушка сгорала от нетерпения своими глазами увидеть, что такое город на Диком Западе.
— Представь себе, не так давно здесь была голая равнина, на которой хозяйничали команчи, — оживленно рассказывал отец, одной рукой жестикулируя, другой держа вожжи. — Сейчас, конечно, все они в резервациях, а город населяют иммигранты, общим числом четыре сотни, среди которых немало хорошо образованных и культурных людей. Здесь чтят закон и не чураются искусства. Именно из-за этого я и выбрал Спаленку Святых.
— Странное название для города. Если здесь так много культурных и образованных людей, как ты утверждаешь, то почему оно явно отдаст суевериями?
В этот момент они находились недалеко от церкви, и Теренс указал в ту сторону:
— Город основан священником, явившимся в Пало-Дуро обратить язычников к христианству. Говорят, скоро он принял свое истинное предназначение, а именно основать здесь центр христианской религии и увлечь белую паству на Дикий Запад. И он преуспел в этом. В Кларендоне нет ни одного борделя или низкопробного салуна. Более того, в ресторанах запрещено продавать спиртное. Правда, не каждый согласится основать свое дело на таких условиях, зато юрод славится добропорядочностью. Если бы твоя благочестивая мать знала об этом, она не замедлила бы покинуть Сент-Луис ради Кларендона. Впрочем, никто и ничто не разуверит ее, что Техас не просыхает от пьянства и что любой здесь хватается за «кольт» при малейшей возможности. Кларендон — колыбель будущего.
— Да уж, мама думает, что в таких диких местах живут только грязные скотники, обитающие в запущенных лачугах. Должно быть, она сейчас изводится от беспокойства. По-моему, се больше всего волнует, не забуду ли я за три месяца жизни под твоим кровом, что была воспитана настоящей леди. До сих пор с содроганием вспоминаю пансион, куда они с дедушкой меня упрятали!
— Кстати, я так и не услышал рассказ о том, как тебе удалось улизнуть из-под опеки Райана О'Доннела. Побег, конечно, но как именно? Я даже сомневался, что он вообще удастся. Эти двое, — он непроизвольно скривил рот в неодобрительной усмешке, — задались целью ввести тебя в избранный круг Сент-Луиса, даже если придется применить силу.
Человек, имя которого Теренс Уинслоу упомянул с таким неодобрением, если не сказать с ненавистью, был его тестем. Он держал своих домочадцев в ежовых рукавицах, у них никогда не было права голоса. Тэра живо помнила тот день, когда отец, бледный и решительный, вошел в изысканную гостиную и сделал свое заявление. Он заявил, что намерен оставить Сент-Луис и начать ту жизнь, которая позволит ему дышать свободно. Он добавил, что не надеется уговорить жену последовать за ним, поскольку воля ее совершенно парализована. Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел, исчезнув из жизни троих обитателей особняка, каждый из которых отреагировал на это по-своему. Тэра была в ужасе, ее мать — Либби Уинслоу — шокирована, а ее дедушка в восторге от того, какой оборот приняли события.
После отъезда отца Тэра не раз обращалась к дедушке с просьбой отпустить ее в Кларендон, но гот и слышать об этом не хотел. Он был счастлив заполучить любимую внучку в свое полное распоряжение и надеялся сделать из нее точное подобие Либби…
— На этот раз я была умнее и даже не упомянула о полученном письме, — сообщила Тэра в ответ на вопрос отца. — Промедли я хоть час, маму и дедушку известили бы о письме из Техаса. Короче, я оставила записку, что еду к тебе на все лето, разбила копилку и для пущего авантюризма выбралась наружу через окно.
Тереке усмехнулся, живо представив себе лица жены и тестя, когда выяснилось, что пташка все-таки упорхнула из золотой клетки.
— Знаю, что сказал на что твой дедушка: яблочко от яблони недалеко падает. Я гак и не понял, чем не угодил ему. Должно быть, его ненаглядная Либби чересчур хороша для меня.
Тэра промолчала.
Вскоре после своего бегства на Дикий Запад Теренс получил от Тэры письмо, в котором дочь сообщала ему о помолвке. Жениха, разумеется, выбирал дедушкой. Теренс был уверен, что живая, деятельная Тэра попросту зачахнет рядом с напыщенным и скучным Джозефом Рутерфордом. Тот принадлежал к избранному кругу, который Уинслоу называл про себя «музеем восковых фигур». Правда, он имел весьма смутное представление о том, что за мужчина может быть достоин руки его необыкновенной дочери, но зато точно знал, что тот ничем не будет походить на худосочное воплощение хороших манер, каким был Джозеф Рутерфорд.
