– Я был там один! Слышишь? Мы просто отрывались и все! Мне незачем тебе врать!

Он провел пальцем по струнам и погрузился в звук. Затем медленно стал играть перебором, переставляя пальцы на грифе. Удалось немного отвлечься от шума. Если еще вдобавок покурить травки, то можно вообще забыть о скандале. Степан закрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз сочинял музыку. Было время музыкального увлечения, забиравшего практически все свободное время. Он играл часы на пролет, сидя один в комнате, а затем приглашал кого-нибудь из друзей, владевших игрой на гитаре. Многие из них уже играли в рок-группах, но сам Степан не хотел становиться музыкантом. Музыка была для него средством самовыражения в первую очередь перед самим собой, а не для посторонних слушателей.

– Ты не скажешь мне правду, потому что тогда я пошлю тебя ко всем чертям, и ты вновь станешь никем без моего отца!

Немного сбившись с ритма, он нахмурил брови. Такие слова еще никогда не слетали с губ Ангелины. Видимо, Анатолий действительно в этот раз слишком сильно зацепил ее за живое.

Немного прокрутив мысль в голове, Степан уже хотел вспомнить свою старую мелодию, сочиненную одной из первых. Раньше он играл ее довольно часто и многим она нравилась. Но не успел он перейти на нужный аккорд, как услышал звук, заставивший моментально остановить игру. Вслед за этим звуком последовала тишина не только в его комнате, но и во всем доме.

Отложив инструмент в сторону, он прошел к двери, стараясь меньше шуметь. Выглянув в коридор, он увидел спину своего брата.

Высокий, широкоплечий молодой мужчина в прошлом отличный пловец, погубивший свою карьеру спортсмена, тяжело дыша, смотрел на Ангелину. Девушка стояла так, что Степан мог видеть ее лицо. Глаза, наполненные ненавистью, смотрели на Анатолия, а левую руку она прижимала к своему лицу.

– О нет.

Прошептал Степан, быстрым шагом направляясь по коридору к Ангелине.

– Ты сдохнишь, мразь.

Прошептала, даже почти прошипела она, разворачиваясь на одном месте в сторону двери. Во всем ее движении явно читалось стремление покинуть дом. Остановить Ангелину в этот момент было равносильно тому, что останавливать локомотив.

Он проскочил мимо Анатолия, кожей ощутив, как от брата исходит целый поток злости. Отдавал ли он отчет в том, что совершил, Степан не знал, но был уверен, совсем скоро у них могут начаться настоящие проблемы, если не уладить это дело сейчас.

Ангелина уже открыла входную дверь, когда Степан подоспел к ней, сказав:

– Извини его, он не хотел. Ангелин, подожди. Давайте все решим мирно.

Она посмотрела на него в ответ и во взгляде промелькнули искорки снисходительности. Ее щека пылала красным румянцем, на котором можно было разглядеть даже контур ладони. В какой-то момент Степану показалось, что они могут все уладить.

– Давайте поговорим спокойно. Хорошо?

Он повернулся к брату, но Анатолий очень резко и бескомпромиссно ответил:

– Пускай валит. Я не боюсь ее отца.

– Нет, постой!

Степан попытался схватить девушку за руку, но она отдернула запястье и, сверкнув яростным взглядом, вышла на улицу.

– Ты с ума сошел!

Выкрикнул Степан, возвращаясь к брату, но тот, даже не обратив на него никакого внимания, ушел в свою комнату.

Оставшись один, Шолохов развел руками. Его сердце гулко билось в груди. Ожидание беды нарастало с каждой секундой. Необходимо было что-то предпринять, иначе они сильно рисковали, оставаясь в доме. Но его брат никогда и никого не слушал, даже отца, когда тот был еще жив.

Где-то на запасных путях прогрохотали вагоны, вырвав из воспоминаний. Ночь постепенно рассеивалась, разбавляя темноту утренним солнечным светом. Прохлада пробирала до костей, пробуждая желание выпить горячий кофе. Напиток без сомнения продавался в здании вокзала, но для Степана здание было вне зоны досягаемости.

Товарный поезд скоро должен будет зайти на территорию вокзала, к нему прицепят с десяток пустых открытых вагонов, после чего весь состав отправится на юг. Хорошая возможность вырваться за приделы области, чтобы найти подходящее убежище. Возможно, придется укрыться в каком-нибудь небольшом городе, не слишком популярном у туристов.

Он начал греть дыханием ладони, поглядывая на серое ноябрьское небо. Казалось, первые в этом году снежинки вот-вот сорвутся с неба. День ото дня холод крепчал, а ртутные столбики термометров неумолимо падали вниз на несколько делений каждые два, три дня. Если Степану не удастся в ближайшие трое суток найти место, где он сможет перезимовать, тогда будет очень тяжело проводить ночи на улице.

Простояв на месте еще полчаса, он продолжал оглядывать платформу, где собралось с десяток человек. Ожидая поезда, люди топтались на месте, пытаясь согреться. Степан, подняв воротник куртки, не спеша направился в сторону стоянки товарников, перешагивая через рельсы. Ему не хотелось попасться на глаза работников вокзала, но и стоять на одном месте он больше не мог. Хотелось как можно быстрей покинуть город, чтобы иметь возможность решить, как действовать дальше.

До того как в дверь постучали, Степан был уверен, ему удастся покинуть дом вместе с братом. И хотя Анатолий все еще был в своей комнате, он не оставлял попытки спасти их обоих. Покидав в спортивную сумку все самые необходимые вещи, Степан раз за разом возвращался к двери соседней спальни, выкрикивая и стуча по ней кулаком:

– Толя! Нужно валить как можно быстрее! Костоправ лично приедет, ты понимаешь это?

В ответ он слышал только нецензурную брань, суть которой сводилась к одному. Затем Степан вновь вернулся в свою комнату, продолжая сборы, и когда он был уже почти готов, входную дверь сотрясли удары.

Застыв на месте в центре гостиной и сжимая в руке сумку с вещами, он смотрел на дверь, ощущая, как внутри все похолодело. В этот момент, словно его нутро покрылось толстым налетом льда. Еще никогда Степан не испытывал такого жгучего чувства страха. Словно все внутренности стало выворачивать наизнанку. Ему не раз приходилось слышать истории о том, как Марат Жданов, больше известный под прозвищем костоправ, расправляется с должниками. Им он лично ломал пальцы небольшой резиновой дубинкой. А тем, кто пытался сбежать, простреливал коленные чашечки. Но вот что он сделает с тем, кто посмел тронуть его дочь, было даже страшно представить.

Из комнаты вышел Анатолий, он посмотрел на дверь, затем на брата. Во взгляде читалась тревога, но не страх. Скорее стремление попытаться решить сложившуюся ситуацию, если такой вариант вообще был возможен.

– Нам крышка.

Прошептал Степан, чуть ли не роняя сумку. В этот момент ему захотелось просто упасть замертво, потерять сознание, лишиться всяких чувств.

– Это моя вина и мне одному платить, – отозвался Анатолий, схватив Степана за локоть. Он потащил брата через коридор, когда удары в дверь вновь повторились, становясь более настойчивыми.

– Нам не сбежать, Толя. Мы не сможем от них сбежать!

– Мы нет, а ты – да.

Он открыл дверь, ведущую в подвал, и буквально втолкнул брата в темное помещение.

– Как только представится возможность, беги. Лучше всего из города и как можно быстрее. На рейсовые автобусы не садись – найдут.

– А ты?

Степан вцепился в руку брата не в состоянии даже пошевелиться. Ему не хотелось отпускать его, хотелось начать умолять, чтобы они пустились в бега вместе, но Анатолий, как всегда, был непреклонен. Он схватил Степана за плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

– Однажды наш отец сказал мне: «дыши без страха или перестань дышать навсегда. Иди, я отвечу за все. Другого выхода нет. К тому же мне уже давно хочется плюнуть в лицо этому ублюдку.

Он толкнул Степана ладонью в грудь так сильно, что тот, не устояв на ногах, покатился вниз по ступеням, размахивая руками и стараясь зацепиться за поручни. В этот же момент дверь в доме распахнулась, лязгая вырванным замком. Четверо мужчин вошли в гостиную, устремив взгляды на тридцатидвухлетнего мужчину.