– Глеб никак ты! – растопырил для объятия он руки.

– Я Иван, видишь, здоров и невредим, – обнял он своего соседа, – правда, кеглю потерял на зоне, – показал Глеб на протез. – Обидно, конечно, войну прошёл без царапины, а в лагере от суки непутёвой пострадал.

– Главное жив и здоров, а нога новая отрастёт, – взбодрил его подвыпивший Иван.

– Нога, это не гриб, – всходы не даёт, – не понял он юмора соседа.

– Хрен с ней с ногой, давай мы с тобой за встречу дёрнем по мерзавчику? – предложил Иван и купил бутылку Зубровки, ливерной колбасы и пива. После чего они расположатся около обрыва реки. К ним присоединятся ещё трое молодых мужиков с их улицы, которые Глеба не знали раньше, но слышали, что родственник Чашкиных сидит в тюрьме. У мужиков было два литра самогона и отварная свиная печёнка, завёрнутая в газету. Иван Горбунов не смог устоять перед таким изобилием спиртного и начал пропускать внутрь, беспрерывно стакан за стаканом закусывая, только папиросой. Вскоре он окажется распластанным на зелёной травке. Глеб взвалит Ивана себе на плечо и принесёт к его дому, уложив того на поленнице дров. Утром Иван Горбунов расскажет, Феликсу Нильсу, про встречу с Глебом. От чего Феликс только перекосится, но промолчит. Он вспомнил, когда отправляли на этап Тагана: – тогда Феликс был нарядчиком на зоне и вместе с надзирателями пришёл собирать Глеба в дорогу. В тот день вместо прощального рукопожатия Таган чуть своим наспех сделанным местным санитаром протезом едва не проткнул ему живот и бросил ему в лицо едкую фразу:

– Не приближайся ко мне червяк, знать тебя не хочу.

– Глеб я никогда не был тебе врагом, – скажет ему тогда сдержанно Феликс, – и пусть твоя светлая душа, не ищет во мне отхожего места…» На свободе они впервые встретятся около того же пивного ларька, который стоял на берегу реки окружённым со всех сторон двухэтажными домами и поэтому этот ларёк назывался у горожан, как и вся прилегающая местность «Кубик». Феликс был в дорогом костюме и лаковых штиблетах. Зачесанные на бок волосы и тонкий пробор на голове, делали его похожим на артиста. Глеб с протезом и клетчатой зелёной рубашке без восхищения посмотрел на ухоженного Феликса, но отметил про себя, – эту черту Нильса одеваться со вкусом. Глеб вспомнил их первую встречу на делянке у костра. Сравнив того Нильса с прежним модником, он в душе тайно позавидовал ему, но виду не подал, понимая, что со временем на свободе и к нему вкус одежды привьётся. На этот раз не было того приветствия Феликса, когда он Тагана увидел вместе с именитыми ворами у костра. Он вообще не стал протягивать ему руку, потому что знал, Глеб ему взаимностью не ответит. Так как он свою досрочную свободу заслужил, работая нарядчиком, о чём хорошо знал Таган. А значит, для него Нильс был той же сукой, из-за, которой он потерял ногу.

– Давно освободился? – только спросил Феликс.

– Я всю жизнь свободный, – спокойно ответил Таган, – так как мне не приходилось шлифовать сапоги хозяину и одевать лычку на рукав.

– Брось ты Глеб вспоминать трудные годы? – взмолился Нильс, – у меня трое детей росло. Я должен был освободиться раньше. И жизнь сейчас другая на свободе, никак раньше. Никита Хрущ хоть косяков и нарезал, но обогрел не только весь народ, но и про нашего брата не забыл. Давай не будем коситься друг на друга? Сам понимаешь мне глубоко плевать на мнение других о моём прошлом, так как никто не знает на нашей улице вкуса тюремной пайки, кроме тебя и меня. Тем более я никогда никого не закладывал на зоне. Сидел нормально. Обид на меня блатные не имели. Мало того, я многим твоим друзьям оказывал существенные услуги. Сам посуди, – были немцы, были и полицейские, но многие из них не были подонками. Они помогали свалить фашистский режим, работая на партизан и подполье. Примерно такое же творилось и на зонах. Будь я ярым козлом, давно бы уже кормил червей. Поэтому мне на глаза не давит моё прошлое, ни перед тобой, ни перед другими земляками. Понимаешь, – ну не знают они вкуса тюремной пайки! – повторил он. Таган допил пиво и, отдав, пустую кружку буфетчице сказал:

– Ты прав они не знают вкуса пайки, они не знают и что вся система ГУЛАГА перенята от фашистских концлагерей. – Глеб на секунду задумался и посмотрев в упор в глаза Нильса, выразительно добавил. – А я не хочу знать тебя! Таган без ненависти посмотрел в красивое лицо Феликса и, отвернувшись от него, давая понять, что разговаривать больше с ним не желает, захромал на своём протезе, который, врезаясь в рыхлый песок, заставлял его хромать ещё больше. Нильс ничего ему не ответил а, взяв ещё пару кружек пива с таранью, присел на траву, вместе со старшим сыном Карпом. Карп был очень толстым, и на вид казался эдаким увальнем. Но мало кто знал, что он отличался высокой резкостью и поворотливостью. За чрезмерный вес на улице близкие друзья его нередко в шутку называли Кабаном. Хотя по характеру он был не злобный парень. По крайней мере, все знали, что клыков у него не было. А если и были, то он их никому не показывал.

– Что отец неприятная встреча была с мужиком? – спросил Карп, сдувая пену с кружки.

– Ты пей, давай, лишних вопросов не задавай? – отрезал ему отец. – Это не мужик, – он лес не валил. За него другие горб ломали, а сам он любому может горб переломать. В законе он, – понял сынок! От него подальше надо держаться. Вспорет, кишки не задумываясь.

– Знаю я всё про него, – сказал Карп.

– Откуда?

– Здесь у пивнушки все новости лучше любого радио выдают завсегдатаи. К тому же сам знаешь, что с его племянниками Русланом и Корнеем Везучими, мы близкие товарищи, и я работаю вместе с ними в кроватном цеху. Они много мне рассказывали о Тагане, да и тебя разок упомянули. Нильс от таких слов захлебнулся пивом и, прокашлявшись, отвесил сыну сильный подзатыльник.

– Поменьше слушай эту шантрапу? – сказал отец. Тот недоумённо посмотрел на отца и сказал:

– Не распускай руки! Дома дядька их говорил про тебя: «какие – бы отношения у него не сложились с тобой, – добро забывать нельзя». И вообще отец, Везучие раньше были шантрапой, хотя я никогда так не считал, – тихо промолвил Карп, – они всегда были моими друзьями! Просто им дико повезло, когда они выиграли в лотерею. Я им не завидую, но зажили они хорошо. Смотри, одеваются по моде, на личной машине разъезжают по городу. Недавно их дядька купил настоящий катер с мотором. Теперь у них два плавучих средства. У нас одна лодка и та протекает. Лично у меня из ценного богатства одно ружьё и то не сам купил, а тесть подарил. Сам же никак не могу пошить себе модные брюки. Не говорю уже о «Яве», которую ты нам с братьями обещал купить, когда освободился. Дружил бы ты с ворами, и я бы зажил с братьями кучеряво, а ты рассказывал, что в повязочном батальоне на зоне был. Стыдно мне батя за тебя перед парнями. Отец, шутя, не сильно отвесил, сыну очередной подзатыльник:

– Стыдно у кого видно, – спокойно сказал отец, и ты меня повязкой никогда не попрекай. Молод ещё. И не повязка у меня была, а бирка нарядчика. Вот проживёшь сто лет, тогда будешь вякать. А мотоцикл от нас не уйдёт, – Яву мы купим обязательно. Нам колёса нужны, на лошади далеко не уедешь, но вначале давай, дом отремонтируем и лодку сменим. Эта уже старая, смоли не смоли её, – всё равно гниль на гнилье. Без рыбы плохо жить, да и с острова всегда можно привезти морковки, свеклы, капусты. Зачем свои овощи сажать, если на острове коммунизм? И про мать не следует забывать, она от чахотки меня выходила и вас на свет произвела.

– Мать, – это дело святое! Она у нас ещё не старая и я скоро ей помереть не дам. Но ты не забывай, что на острове и пострелять дичь можно, – добавил Карп, – главное не нарваться на лихих охотников из области. Слухи шли, что на острове несколько человек пропали неизвестно куда? Но братья Везучие не боятся. Туда всегда ездят, только почему – то без ружья. За островом смотрит их родственник Чашкин Егор, он там и сторож, и егерь. Живёт с глухонемой взрослой дочкой. Знать ружьё у него берут? Потому, что без добычи с острова никогда не возвращаются. Уток и зайцев с собой всегда оттуда привозят. В обед на работе они в столовую почти не ходят, то зайца отварного принесут, то тушёную утку. А я комплексный обед хлебаю, от которого никогда не наедаюсь. Надоело так жить. Так иногда пожрать вволю хочется, что быка бы в охотку одолел. Быстрей бы мне тесть выправил охотничий билет, чтобы самостоятельно на зайца и утку ходить. Он в последнее время с пьяным делом совсем охоту забросил. Мяса хочу? – повторил своё желание Карп.