Пан Доминик Радзивилл
И рубят яблоневый сад,
И роют озеро.
И проклят дом сей,
И у пана седина.
И сколько лет тому назад
Вскричал юродивый:
– Последний отрок в Мир придет.
Се сатана!
И Мир склонил цветущий сад
Над колыбелью.
И клялся пан орлом,
Крестом и карабелью.
Был мальчик резв,
Был разум трезв,
Смеялась пани.
И ветер креп,
И вышит герб.
И сын был – пламень.
И был умён,
И был силён,
Как дед и прадед.
И был влюблён,
И был пленён
Забавы ради.
Горел огонь,
Шумел огонь
В умах и душах.
И для чего
Послушал он.
Кого послушал?
И Бонапарт смотрел
Слегка недоуменно,
Как лучший пан,
Как светлый пан
Ведёт колонны.
И входит в дом,
И отдан Мир,
И сад немеет.
И супротив царя
Лишь он,
А он сумеет?
За "нех жие",
За "швят" и "крев",
За все разделы –
Пан Доминик,
Что проклял всех,
И был застрелен.
Но помнит Мир,
Тот гордый лик,
А ветер бает:
– Пан Доминик,
Буонапарте проиграет.
2017-2019
Двадцать первое утро
Двадцать первое утро. На Дмитровке дождь золотой.
В феврале не бывает дождя. Оказалось, бывает.
И спешишь из метро, и надежды спешат за тобой,
Улыбаясь прохожим, живая, живая. Живая!
Ты уже не касаешься выстуженной мостовой.
Для тебя мишура над дорогой раскинула прядки.
Этот город жестоко учил оставаться собой.
Всё в порядке? Окей?
Наконец-то с тобой всё в порядке.
От запоя ушла в книгочеи, в симфонии Баха.
И курить скоро бросишь, и снова гитаре верна.
Кто вернул тебе душу, кто все твои муки оплакал?
Кто прощенье тебе подарил, кем преображена?
Двадцать первые сутки. На солнце горит мишура.
Неудачи? Пройду. Безработица? Преодолею.
Потому что должна. Потому что настала пора.
Только имени не назову. Не осилю. Не смею.
Бологое благое
Бологое. Благое. По-божески
Было выдано нам с тобой.
Лунной ковки белая розочка
И плацкарта ночной покой.
Я вернулась. Прошло немного –
Лет двенадцать уже прошло.
Только знаешь, я верю в Бога
И теперь без тебя светло.
Я не верила. Не искала.
Но недавно один человек
Всё вернул мне. Любовь, пожалуй,
Небо синее. Белый снег.
Тёплый ветер. Литературу.
Честь и совесть. Присягу. Свет.
И меня. И простил ту дуру,
Коей я была столько лет.
Он не близко. И не далёко.
Он не рядом. И не со мной.
Это мелочи. Но жестоко
Он потребовал быть собой.
И впервые с того прощания
Бологое во мне молчит.
Я люблю. Я живу отчаянно.
Но душа моя – не болит.
За Рязанью
За Рязанью снега по пояс,
Тьма курится, буран поёт.
Я сбежала. Мол, успокоюсь,
Мол, подальше сбегу, пройдёт.
Обману себя. И забуду
Свет ужаливший. Свет живой.
Не случись в январе то чудо,
Было б проще. Чай, не впервой.
Но в снегу, на снегу, по снегу,
Полем, по полю, в полутьме –
Ты со мной, осиян побег мой.
Что бы ни было на уме.
За Рязанью снега по пояс,
И бессилен буран ночной.
Светел мир, где живёт твой голос,
Поводырь безымянный мой.
2019
Кто же ты?
Кто же ты, серебряная птица,
В небе над притихшею Москвой?
Сердцу ли, рассудку ли приснится
Окрылённый страстный голос твой?
Кто сложил все годы и дороги,
Вывел тонким росчерком – судьба.
Вестью о прощении и Боге
Песня, что и счастье, и мольба.
Светит нынче ясно и медово
Лунное лимонное драже.
Птица, ты вернула звук и слово,
Подарив покой моей душе.
Кто же ты, серебряная птица,
В небе над притихшею Москвой?
Разреши мне за тебя молиться:
Только будь на свете. Будь живой.
Метель
Метель под Вышним Волочком
Насквозь прострелит.
Прорваться можно в Бологом
Назло метели.
Но неизменен мой маршрут,
Метель на славу.
Случится только Божий суд
И будет правым.
Снега насквозь.
Но снег – вода. Необратимо
Всё, что когда-то не сбылось,
И не судимо.
Метель за Вышним Волочком
Слегла покорно.
Свернулась мирно под бочком,
В краю озёрном.
Хранит меня, как и тогда,
Так и всечасно,
Всего одна, одна звезда
Звенит над трассой.
И вторя ей, звенит Валдай,
Снега, дорога
О том, что жизнь – бесценный дар.
И всё – от Бога.
И среди звёзд, среди снегов,
Меж тьмой и стужей,
Господь, который есть любовь,
Один и нужен.
И ничего не утаить –
Ни слов, ни боли.
Твоя звезда во мне горит
По Божьей воле.
1 марта 2019
Молитва пращника
Живу. Дышу. Дрожу. Уже держусь.
Прошу пращу и верю в Голиафа.
Но камень опущу. Не опущусь
До вызова. Ведь пращник сам из праха.
И если суждено мне, то придёт
То слово, что праще моей назначат.
И Голиаф поверженный падёт,
И прах его о пращнике заплачет.
Памяти Саши Куняева
Крыльцо Литинститута, писатели в кружок.
И закурить. И круто, что ты прошел, дружок!
И всем бунтарским видом не выдать бы испуг,
Что ты дрожишь, как сито: А вдруг отсеют? Вдруг?
А вдруг не сдал экзамен, а вдруг ты не прошел?
А это значит – к маме, в деревню, в глушь, под стол…
Почти десяток минуло не слишком добрых лет.
Дипломы наши синие, работы, правда, нет.
И всё ж страшнее будут и пьянки, и тоски -
Те самые минуты у рыженькой доски.
Там списки победителей не вынес деканат.
Там так легко хамите вы всем, кто не виноват.
И пыльный, в вечном гомоне, спиной к тому крыльцу
Сам Герцен. Мы – зелёные, мы ждём, когда снесут
Два листика из офиса Верховного Жреца.
И друг на друга косимся у старого крыльца.
Почти десяток минуло не слишком добрых лет.
Литература, смилуйся! А списков нет и нет.
2017
Миротворец
В четыре утра заиграют синицы,
