Зла на всю эту четвёрку.

В 13:55 взрыв снаряда, так неожиданно, что капнули чернила из ручки, когда я писала приказ по цеху.

Сидишь, сидишь, вдруг взрыв.

А обстреливают где-то близко, около нас.

Вечером написала письмо знакомому, скучное, но по настроению.

Вечер наступил пасмурный, и моросил дождь.

Такая темнота, что ничего не видно, но пришлось выйти, и проверить светомаскировку.

Думаю, что сегодня тревоги не будет.

Дежурит со мною сегодня Лёля Осипова, принесла мне огурчиков свежих, и малосольных.

Но в 9:35, «В.Т.».

С вышки сообщают, что в Кировском районе видно 4 пожара.

Сообщают, что против нашей Фабрики пускаются ракеты, затем из Фабрики Ногина.

Против нашей Фабрики стоит подозрительная машина, то включают, то выключают фары.

Тревога длилась 48 минут, прошла спокойно.

Спокойной ночи, Саша.

13/IX. Спала крепко, что не слышала сводки в 6 час. утра – это первый случай за всё время войны.

Бои по всему фронту.

После ожесточённых боёв наши войска оставили г. Чернигов.

Я так соскочила с койки, что больше не могла уснуть.

Вчера вечером с Лёлей легли спать, и очень долго разговаривали о знакомом.

Я рассказала ей, как мы к нему звонили, и узнавали температуру, в общем, от начала, до конца наших встреч.

Виновата я сама, и никто другой.

Сегодня тихо, пока нет «В.Т.», и не слышно канонады вдали

Вчера, с дальнобойных, снаряды ложились на Палевском.

Неприятны эти звуки близкой канонады.

Когда сигнал «В.Т.», тогда ты предупреждён, когда обстрел, ждёшь удара каждую минуту.

Неужели это правда, с Леваневским, что он лежит в Москве, ранен, и который прилетел бомбить Москву (*Исчезнувший лётчик, который вместе с самолётом и экипажем в 1937 году пропал без вести).

Но эти слухи от вольной публики, а она любит поболтать.

После диспетчерского, Попов посылает ко мне машину, пусть всё же прочувствует, что я на него зла.

Несчастные пастухи.

Сегодня приступили к оборудованию IV поста.

Каково-то положение сейчас, в Киеве.

Вот чёрт, лезет и лезет, где только берёт силы.

Погода сегодня пасмурная, и хмурая, сама погода способствует защите Ленинграда.

Ох, сегодня и ночь была.

Тёмная-тёмная, стоишь у окна, и не видишь просвета.

Когда во время «В.Т.» я была на бревёнке, то просто было жутко, идёшь, и можешь попасть в руки диверсанта.

А он вполне может пробраться с того берега, тёмные ночи, вполне может переплыть.

Охранники наши далеко друг от друга, причём любят подремать.

Сегодня собираюсь домой.

Отправила 14 человек на оборонные работы.

В 14 час. жду сообщения из Москвы, вдруг: “говорит Ленинград”.

Слёзы возмущения выступают на глаза.

Сидим в кольце, но духом не падаем.

Ленинград выступал для всего Советского Союза, три раза предупреждали публику, что: “говорит Ленинград, слушай Москва!”.

Первым выступил профессор одного института.

Не пустим врага мы в свой город, не будут ступать его сапоги по нашим проспектам.

Вот его основные слова.

Потом репортаж с Ленинградского фронта, но я спешу пообедать, надо же ноги волочить.

Ничего, всё переживём, а потом расцветём.

Слушай, родная страна, слушай, родная страна.

У микрофона слесарь, командир орудия.

Я не могу слушать спокойно, слёзы выступают на глазах.

Пообедала, зашла на бревёнку, проводила машину с дровами на Боровую.

Хотела выпить кружку пива, но у ларька много мужчин, и ушла на Фабрику.

Вдали слышен обстрел города, говорят бьёт по Фонтанке, и Садовой.

Вот идиот, несётся с одного района в другой, что-то интересует центр.

Неужели его желание бить женщин и детей, разрушать красоту города.

Кто бы знал, конечно, не из военной публики, а из гражданской, какое ощущение, когда бьет артиллерия.

Если есть сигнал «В.Т.», то ты предупреждён, слышишь гул моторов, то видишь их, то слышишь лязг зениток.

А эти снаряды – обстрел, можешь сидеть, ничего не думая, и готов.

Хорошо, если сразу смерть, а вот останешься калекой, кому ты тогда нужен.

До полосы фронта близко, звуки канонады раздаются всё время, и беспрерывно.

Одно плохо, что ещё плохо ориентируемся.

Я лично большой жути не переживаю, но неприятно, ведь каждый день одно и то же.

Жаль только богатыря города, города, созданного десятилетиями.

Ну ладно, отрыв – еду домой.

К центру города была всё время слышна стрельба.

Когда я вошла во двор на Боровой, Дуся, и Аля, с котомками за плечами, спереди ребята, побежали в бомбоубежище.

Вдруг разрыв снаряда, совсем близко, и они не знают, куда им деваться.

Зашла домой, ни души.

До 9 час. вечера никто не пришёл, я приготовила ужин.

Обстрел всё время продолжался.

Потом пришла Ленка, поужинав с ней, мы легли спать.

I4/IX. В 3 часа ночи дали сигнал «В.Т.», но я даже не слышала отбоя – проспала.

Утром встала с Информбюро.

Бои по всему фронту.

Опять здорово поддали фашистам на западном фронте.

Но крошат, крошат его, а он всё прет, и прёт.

Лезут, как тараканы на верную гибель.

Неужели Ленинградский фронт не поддаст им, как следует.

Да, пришло горячее время.

Мне жаль горячо город, и, боюсь остаться инвалидом.

Убьют – не жалко, пусть смерть, но за это хоть бы убить одного фашиста.

Погода пасмурная, моросит дождь.

Сама погода защищает город, придавая ему хмурость, и недовольство создавшейся обстановкой.

На Фабрике была уже в 8 часов.

Город-фронт, всюду проходят военные машины, замаскированные.

Движутся военные части.

А когда идёшь по Невскому, смотришь на эти разрушенные дома, сжимается сердце, и горит ненависть к фашистам, что они наделали, и что ещё наделают.

У Полинки отпустили Ваню, я её отпустила на свиданье, лежит он в Мечниковской больнице.

Звала меня, но что он мне – от жилетки рукава.

Долг вежливости, конечно, требует, до некогда разъезжать.

Вот сейчас 9 часов утра, а я ещё не была в цеху, решила записать, что накопилось за ночь.

Вчера вечером уничтожила все письма, от знакомого, и от Степана.

Опасно, что будет.

Больше всего я боюсь за карточку.

Послала знакомому, а она попала фашистам, а на карточке и письме я здорово ругала фашистов.

Да и надо их ругать, за такие гостинцы, которыми они угощают Ленинградцев, почти каждый день.

Пишу вот эти строки, а артиллерийская канонада раздаётся совсем близко.

Но город Ленина будет наш, несмотря на то что враг стоит у самых ворот города, и скрежет зубами о его стойкость.

Смотрит в бинокль и ещё больше бесится, как говорят: “близок локоть, да не укусишь” (*Фразеологизм: и близко, да не достанешь).

11 час. дня, настроение жуткое.

По радио выступает председатель Ленгорсовета, он выступает для всего Советского Союза.