Стук в дверь не дал Эвану договорить. На пороге стоял Хамболт, его дворецкий.

– Прошу прощения, что прервал вас, милорд, но к вам пришли с визитом.

Эван нахмурился.

– С визитом? Странно. В деревню мало кто приезжает осенью, разве что по приглашению на охоту… Кто это, мистер Хамболт?

Дворецкий пожал плечами и опустил взгляд.

– Это… э-э-э… леди, милорд, молодая.

– Леди? – удивился Эван. – Что, одна?

– Одна, милорд, – кивнул Хамболт и украдкой взглянул на мистера Форрестера, словно сожалел, что вынужден сообщать такие новости при постороннем.

Эван задумался: кто бы это мог быть? Он знал всего нескольких молодых леди в этих краях, но вряд ли хоть одна из них могла явиться к нему с визитом, да еще без сопровождения. Кроме того, он не заводил здесь интрижек и не имел любовниц. Все известные ему леди жили в Лондоне, в том числе его нареченная Лидия. Но она не приехала бы так далеко и уж точно не явилась бы одна.

Форрестер приподнялся.

– Мне уйти, милорд?

– Нет-нет, – возразил Эван. – Мне хотелось бы продолжить наш разговор. – Леди назвала свое имя, мистер Хамболт? – повернулся он к дворецкому.

Дворецкий бросил на мистера Форрестера еще один обеспокоенный взгляд.

– Да, милорд. Это леди Теодора Баллард.

Баллард. Ну конечно. Эван уже получил несколько писем от этой женщины. Она пыталась уговорить его продать арабского жеребца. Он ей отказал, но, очевидно, она не из тех, кто готов смириться. Однако ее появления он никак не ожидал. Это раздражает.

– Вы сказали, она явилась одна, Хамболт? – уточнил Эван.

Дворецкий откашлялся.

– Ее сопровождает камеристка, милорд, но она осталась в карете.

Как любопытно. Эван поскреб подбородок. Он уже наводил справки о леди: младшая сестра лорда Энтони Балларда, не замужем, но не просто не замужем, а уже никому не интересна, если то, что он слышал, правда. Надо полагать, дамочка считает, что, явившись сюда, заставит его передумать. Во-первых, она глубоко заблуждается: он не изменит своего решения, а во-вторых, у него нет времени на бессмысленные разговоры со взбалмошной старой девой, не способной понимать очевидное. Эван почувствовал раздражение и, вздохнув, приказал:

– Хамболт, скажите леди, что я занят и принять ее не могу.

– Вы уверены, милорд? – спросил дворецкий, выгнув седую бровь.

– С каких это пор вы стали сомневаться в моих решениях? – повысил голос Эван.

Не выполнить его приказ немедленно? Не похоже на Хамболта.

Лицо дворецкого вспыхнуло.

– Вовсе нет, милорд. Просто… – Он запнулся, явно подбирая слова. – Просто она вряд ли согласится так легко уйти.

На этот раз бровь изогнул Эван.

– В таком случае немедленно мне сообщите: я сам ее выпровожу.

– Как скажете, милорд. – Хамболт поклонился и вышел.

Эван снова повернулся к тренеру.

– Прошу прощения, Форрестер. На чем мы остановились?

Но из того, о чем тот говорил, Эван почти ничего не слышал, мыслями то и дело возвращаясь к разговору с Хамболтом и к переписке с леди Теодорой Баллард. Из писем леди он понял, что отказ продать коня очень ее расстроил. Кроме того, ему не давала покоя ее готовность вернуть ту немыслимую сумму, которую он выложил. Ее брат повышал ставку на аукционе наверняка ради сестры. Но если у Балларда столько денег, почему он не выиграл? Тогда Эван решил, что для графского сына цена оказалась чересчур высокой. Что-то здесь явно не складывалось.

Эван хорошо мог понять разочарование леди Теодоры, но продавать ей скакуна не собирался, да и вообще разговаривать наедине: это повредит ее репутации. Так что, не желая ее принять, он оказывает ей услугу. Кроме того, стоило представить, как леди примется со слезами умолять его продать ей коня, и Эвану становилось дурно. Нет, лучше уж отправить ее восвояси, чтобы не думала, будто он смягчится и уступит.

Форрестер тем временем все говорил, а Эван никак не мог сосредоточится. Из головы не выходила леди Баллард. Дамочка определенно слишком самоуверенна, иначе не явилась бы в его дом без приглашения после того, как он ясно дал ей понять в письмах, что продавать Алабастера не намерен.

– Таким образом, милорд, как вы видите, у нас не меньше шансов при лечении, чем у других, – ворвался в его мысли голос Форрестера.

– Хорошо, это очень хорошо, – рассеянно буркнул Эван, пытаясь представить себе, как выглядит леди Теодора.

Поскольку она старая дева, то, скорее всего, невзрачная. Или же найти пару ей помешал ужасный характер? Он припомнил, что однажды видел ее в имении графа, но это было много лет назад. Нет, представить, как она может выглядеть сейчас, не получалось.

Мистер Форрестер все говорил и говорил, и Эван заерзал в кресле. Проклятье! Почему он не может переключиться с этой молодой нахалки на более важные дела?

Тело его как будто жило отдельно от сознания. Эван встал.

– Прошу прощения, Форрестер, я вас на минуту оставлю. Скоро вернусь.

Пока стремительно шагал в сторону гостиной, Эван твердил себе, что не намерен принимать эту дамочку в своем доме за ее беспардонное поведение, но взглянуть на нее хотелось бы. По какой-то необъяснимой причине он испытывал непреодолимое желание сопоставить внешность с характером: вдруг столкнется с ней когда-нибудь в будущем – в городе на рынке или даже в Лондоне. Он должен знать, в ком обрел врага, и отвернуться, если им придется встретиться лицом к лицу.

Уже перед дверью гостиной Эван сообразил, что все это время задерживал дыхание, и, глубоко вздохнув, услышал громкий, отчетливый голос Хамболта:

– Я же вам сказал, миледи: виконт Клейтон ясно дал понять, что не сможет сегодня вас принять.

– Вы сказали ему, что я приехала издалека? – резко произнес высокий женский голос.

Эван вскинул брови. Как Хамболт и предполагал, дамочка вовсе не собиралась уходить. При обычных обстоятельствах такое нахальство не осталось бы без внимания: он сам зашел бы в гостиную и проводил девицу к выходу, но сегодня оно только возбудило его любопытство.

– Я назвал виконту ваше имя, миледи, но известно ли ему, откуда вы, понятия не имею, – проговорил Хамболт.

Эван подошел к неплотно закрытой двери и заглянул в щелку.

Она стояла перед кушеткой. Светло-зеленое платье, меховая накидка, длинные белые перчатки, кожаные дорожные ботиночки и шляпка по последней моде с широкой зеленой лентой. Высокая, стройная, темные волосы выбиваются из-под шляпки. Ему был виден ее профиль – вполне привлекательное личико, – но когда она повернулась к двери, Эвана поразил стальной блеск зло прищуренных серых глаз. Она была совершенно ошеломительна в гневе, другого слова не подобрать. Неудивительно, что Хамболт нервничал: такая не уйдет спокойно. В этой женщине все говорило о взрывном характере.

В серых глазах полыхнул огонь, словно кузнец ударил по наковальне и высек в их глубине искры. Эван внимательно наблюдал за ней, но какой бы привлекательной она ни была, продавать коня ни ей, ни кому-либо другому он все равно не собирался.

– Вынуждена сказать вам, мистер Хамболт, что меня это не устраивает, – послышался надменный, самоуверенный голос леди. – Я не намерена уходить, пока не поговорю с виконтом.

Хамболт заявил спокойно, но твердо:

– Прошу прощения, миледи, но это совершенно невозможно…

– Я подожду, – резко бросила леди и уселась на кушетку, положив руки на колени.

Ну все, довольно. Больше это продолжаться не может. Эван пинком распахнул дверь и вошел в гостиную.

– Спасибо, Хамболт, вы свободны. Раз я уже здесь, то хочу кое-что сказать нашей гостье.

Эван быстро пересек комнату, не отрывая взгляда от леди Теодоры. В ее глазах по-прежнему пылал гнев, но появилось и что-то еще. Торжество. Увидев его, она наверняка решила, что победила.

– Милорд. – Хамболт поклонился и вышел, но Эван знал, что он останется за дверью на случай, если понадобится помощь.

Леди Теодора скупо, но в то же время торжествующе улыбнулась вслед дворецкому.