Конечно, даже если отец отдаст ей изначально оговоренную сумму, а она добавит к ним приданое и мамины деньги, этого все равно не хватит, чтобы заплатить виконту Клейтону столько, сколько он потратил. И что, скажите на милость, ей тогда делать? Тея пока не придумала, зато точно знала, что начинать нужно с письма виконту, чтобы выяснить, не окажется ли попытка выкупить лошадь тщетной. О том, как раздобыть недостающие деньги, она подумает потом. Да. Сначала нужно написать старому, немощному лорду Клейтону и воззвать к его сердцу… при первой же возможности.

Эван Ферчайлд, виконт Клейтон, стоял у ворот паддока, расположенного позади его особняка, и смотрел, как его последнее (и пока самое экстравагантное) приобретение бежит по полю. За ним приглядывал новый, только что нанятый тренер Форрестер, который должен был обеспечивать арабскому скакуну самое лучшее существование.

За двадцать восемь лет жизни Эван еще ни разу не тратил на покупку столько денег, не говоря уж о лошади. Но этот арабский жеребец просто поразил его: второго такого не существует – во всяком случае, с его точки зрения.

Разумеется, он не собирался столько платить. До такой абсурдной суммы цену поднял лорд Энтони Баллард, сын графа Блэкстоуна, и Эван не мог понять почему. Они никогда не ссорились, поскольку были соседями, но ему показалось, что Баллард из кожи вон готов был вылезти, лишь бы заполучить этого жеребчика. Это Эвана удивило. Баллард совсем не походил на знатока и ценителя лошадей. Может, его впечатлила родословная жеребца? Или он просто один из тех, кого заинтриговала печальная история Харлоу?

Разумеется, Эван не ожидал, что аукционная цена взлетит так высоко, но в конце концов он все же выиграл, а только это и имеет значение. Главное для Эвана – победа, и не важно в чем. Ему нужно было само ощущение, что ты первый, а значит, лучший. В парламенте он преуспевал, поскольку умел убедить других джентльменов посмотреть на проблемы его глазами. Он как дипломат обладал даром убеждения и мог уговорить кого угодно на что угодно. Но на аукционе эти его таланты не потребовались: там нужен был лишь толстый бумажник, и, к счастью для Эвана, унаследовавшего титул, инвестиции отцовских денег, наконец-то окупились, причем в избытке. Оказалось, что помимо таланта в политике у него имеются способности принимать правильные инвестиционные решения. Кроме того, что такое деньги, когда жизнь висит на волоске?

Эван мог гордиться собой: все его дела содержались в порядке, и любое состязание, в которое вступал, будь то принятие билля в парламенте или приобретение коня на аукционе, он выигрывал. Он давно распланировал свою жизнь до мельчайших деталей. Обладая научным складом ума, он ничего не оставлял на волю случая. Да что там: он даже знал, на ком женится, хотя вовсе не собирался в ближайшее время затянуть на своей шее пасторскую удавку. Но нужно быть готовым ко всему, и Эван всегда был готов. Он и невесту выбирал так же, как принимал все свои решения: расчетливо и точно. Лорд Малькольм был лидером оппозиции в парламенте, и союз между его семьей и Клейтоном поможет уладить многие разногласия в Уайтхолле. Дочери Малькольма, леди Лидии, уже исполнилось двадцать лет, но замуж она вроде бы не спешила – во всяком случае, так утверждал ее отец. Оно и к лучшему. Эван не испытывал особого желания жениться на ней. Брак с Лидией станет всего лишь выгодным союзом, о каком Эван всегда мечтал. Благодаря ему он станет фактическим лидером в парламенте. Кроме того, связь с этим семейством вкупе с его способностями к дипломатии – это все, что нужно, чтобы проекты его законов принимались своевременно и в полном объеме, по крайней мере самые важные, те, которыми он особенно дорожил.

Помимо политики очень важным в жизни Эван считал дружбу. Близкие друзья были ему как братья. Своих у него не было, поэтому с Кендаллом, Уортом и Беллом, с которыми познакомился в школе, они вскоре стали неразлейвода.

Разумеется, к тому времени Эван уже знал Филиппа, своего лучшего друга. Они подружились в раннем детстве, когда им было лет шесть. Отец Филиппа приехал с визитом к отцу Эвана, и мальчишки мгновенно нашли общий язык: побежали к ручью запускать лодочку, которую Эван сам вырезал из дерева. Случившееся в тот день полностью изменило их жизнь. Эван никогда не забудет этого и всегда будет в долгу у Филиппа.

Никто из ближайших друзей не знал о намерении Эвана жениться на леди Лидии: совсем ни к чему пугать их раньше времени, но они не очень удивятся, узнав, что это брак по расчету, ради политики. Никто из них не собирается жениться ради такой пошлости, как любовь. Ну разве что Кендалл, усмехнулся Эван.

Что касается его самого, для него амбиции куда важнее любви, поскольку помогают продвинуться в жизни и занять более высокую ступень на карьерной лестнице.

Эван оглянулся на особняк. Взгляд его скользнул на большое окно третьего этажа, выходившее на эту сторону. Спальня Филиппа, которую тот не покидал вот уже несколько месяцев. Другу необходима эта лошадь – вот и все; что тут можно еще сказать.

Эван подошел к ограде паддока и перевел взгляд на подъездную дорожку, куда прибывали карета за каретой, что везли вещи, купленные на лондонском аукционе на этой неделе. Он приобрел почти все, ради чего ездил в город, но главной покупкой, конечно, был жеребец. Эван и Форрестер, тренер, собирались сделать все возможное, чтобы арабский скакун выполнил то, для чего его купили. Они не должны потерпеть неудачу.

Эван снова посмотрел на коня. Жеребец проскакал мимо конюшенного, и тот отлетел назад, опрокинув ведро с водой, которое нес в дальний конец паддока. Эван подбежал и помог мальчику подняться.

– Простите, милорд, – заикаясь, пролепетал мальчишка. – Прошу вас, не выгоняйте меня!

Эван нахмурился, не в силах понять, что так испугало паренька.

– Это ты новенький, которого нанял мистер Херефорд?

– Да, сэр, – судорожно сглотнул мальчик. – Я здесь работаю всего два дня. Пожалуйста, не выгоняйте меня, милорд!

– Это была всего лишь оплошность, мистер… – Эван замолчал, ожидая, чтобы паренек назвал свое имя.

– Кандл, милорд. Меня звать Джеффри Кандл.

– Вот и хорошо, Кандл. Как я уже сказал, это была всего лишь оплошность, а я не увольняю добросовестных работников за такие мелочи. В следующий раз просто иди с ведром кружным путем, рядом с забором.

На лице мальчика отразилось огромное облегчение, а на потрескавшихся губах появился намек на улыбку.

– Ага, милорд. Конечно. – Он подхватил ведро и заторопился было обратно в амбар, чтобы снова наполнить ведро, но Эван его остановил:

– Скажи-ка, просто любопытно, где ты работал раньше, до прихода сюда?

– В имении лорда Мейфезера, милорд, – ответил мальчик, почему-то вздрогнув.

– Вот как? Что ж, понятно. Можешь идти.

Мальчик убежал, а Эван покачал головой. Лорд Мейфезер, уже старик, жил в обветшалом имении примерно в двух часах езды, славился дурным нравом и плохо обращался со своими слугами. Ничего удивительного, что бедный парнишка так боится увольнения.

Эван опять посмотрел на скакуна. Великолепный жеребец тряхнул гривой и взвился на дыбы, оторвав красивые копыта от утрамбованной земли.

Он нужен Филиппу. Эван не мог подвести друга. В конце концов, он обязан ему жизнью.

Теодора, расправив плечи, глубоко вздохнула и села за письменный стол. Она не особенно любила писать письма, но, если возникала такая необходимость, все-таки писала. На сей раз ей придется хорошенько подумать и сочинить что-то вроде истории. Нет, не лгать, конечно, но ведь ничего страшного не случится, если слегка исказить правду, раз уж это совершенно необходимо? Нет, ну в самом деле?

Она уже успела зачеркнуть несколько строчек на очередном листе веленевой бумаги и собиралась начать заново. Тея откашлялась и приступила к делу, повторяя написанное вслух:

– «Уважаемый лорд Клейтон, мой брат сообщил, что на аукционе вы выиграли арабского скакуна, ранее принадлежавшего герцогу Харлоу. Я хотела бы узнать, не желаете ли вы продать эту лошадь мне».