— Нет, просто для меня так ценны ваши слова, — в глазах действительно появляются слезы. — Мне очень приятно все, что вы сказали обо мне.
— Так, я не стану тебя просить выйти на работу раньше положенного, — серьезно произносит он. Все же отпуск есть отпуск, но я могу тебе скинуть кое-какую информацию по его заграничной фирме, чтобы ты имела общее представление.
— Да, я с радостью изучу материал. По правде сказать, я и сама хотела попросить вас выйти раньше. Какой смысл находиться дома столько времени? Я бы дней через пять уже вышла.
— Тогда договорились, — он пожимает мою руку. — Ты на машине?
— Вообще-то нет, я…
— Поехали, подвезу тебя. И не спорь, Инга, — говорит он прежде, чем я успеваю открыть рот.
С бешено колотящимся сердцем я подъезжаю к элитной многоэтажке, где последние полгода мы живем с Мишей. Эту квартиру нам подарили его родители, когда узнали, что он сделал мне предложение.
Предложение… Это было так романтично — обычная летняя прогулка вдоль моря, небольшой ужин на берегу, несколько дизайнерских фонарей вместо свечей и совсем юная девушка, играющая на скрипке. Кто бы мог подумать, что спустя четыре месяца я буду по ночам рыдать в подушку от боли разочарования в любимом мужчине.
— Приехали, — говорит Игорь Борисович. — Я отправлю весь материал на твою почту.
— Спасибо большое, — с теплотой в голосе отвечаю я и выхожу из автомобиля.
Войдя в подъезд, я будто чувствую себя не в своей тарелке — здесь все чужое. Кроме Людмилы Николаевны, конечно. Она всегда была ко мне очень добра.
— Инга, привет! Как же ты осунулась, — женщина качает головой.
— Добрый день, Людмила Николаевна, — говорю я. Даже не стану спрашивать, откуда она знает о больнице. Она всегда в курсе всех дел.
— А как Миша переживал за тебя, — сокрушается она. — Все эти дни поникший ходил. На работу и с работы. Даже в магазин не выходил.
— Я знаю, — выдавливаю из себя улыбку.
— Пойду, Людмила Николаевна, — быстро прохожу мимо. — Соскучилась по дому.
— Давай, Инночка. Если что-то понадобится, обращайся.
— Спасибо.
Я поднимаюсь на лифте на нужный этаж, а когда двери кабины открываются, медлю. Дома мужа, разумеется, нет — его рабочий день еще не закончился, да и консьержка бы обязательно сообщила. Еле волочу ногами до квартиры, будто пытаясь как можно дольше оттянуть момент возвращения. Хотя что это даст? Ничего. Я все равно войду туда, мне больше некуда идти.
Поворачиваю ключ в замочной скважине и открываю тяжелую металлическую дверь. Я дома. Вот только то, что я вижу, вызывает у меня некоторых вопросы.
У двери стоит чемодан, а в моей голове проносится тысяча разнообразных мыслей, что все это может значить.
— Миша, ты дома? — спрашиваю на всякий случай, чтобы удостовериться, что в квартире я нахожусь одна.
Вставляю ключ в замочную скважину и поворачиваю на два оборота, как и было. Намеренно не закрываю на щеколду, чтобы не обнаружить свое присутствие раньше времени, так как открыть снаружи, если заперто изнутри, не представится возможным.
Подозрения… Кажется, будто теперь вся моя жизнь будет состоять только из них независимо от того, какой мужчина окажется со мной рядом. Надеюсь, со временем это пройдет.
Даже не раздевшись, осторожно тяну за «собачку» на чемодане и заглядываю внутрь — вещи моего мужа. В какой-то момент я даже подумала, что там окажется моя одежда, ведь фактически квартира принадлежит Мише.
Интересно, куда он собрался? Неужели в отпуск? На днях мы переписывались с ним, и я сообщила, что отдыхать с ним в сложившейся ситуации я точно не поеду. Он воспринял эту информацию совершенно спокойно и несколько раз переспросил, когда меня выпишут из больницы. Неспроста, скорее всего…
Нечто липкое и неприятное расползается по-моему сознанию — это очередное подозрение. Ведь Миша ни словом не обмолвился, что он куда-то собирается, хотя он регулярно писал и звонил мне все это время. Нужно перестать прокручивать одни и те же мысли и переключить внимание на что-нибудь другое. На работу, например.
Застегиваю молнию на чемодане и только потом снимаю с себя шубу и сапоги. Убираю свои вещи в шкаф и прохожу в гостиную. Огромное количество букетов в вазах расставлены по всей комнате. В остальном все находится на своих местах — ничего не изменилось. Провожу пальцем по полке — пыли на мебели нет. Не думаю, что Королев стал бы заниматься уборкой. Клининговая служба ему в помощь.
Минуя кухню, я прохожу в спальню. Постель аккуратно заправлена, будто здесь и не ночевал никто. Вопросов с каждым шагом возникает все больше, но у меня нет уверенности в том, хочу ли я знать на них ответы.
Снимаю с себя одежду и топаю в душ. Сейчас это единственное спасение для меня для того, чтобы отвлечься от разъедающих всю голову мыслей. Но от них никуда не деться.
Стоя под теплыми струями воды, я думаю о Ларисе. Меня удивляет то, что за все это время моя так называемая подруга не объявилась ни разу — от нее не поступило ни единого звонка или сообщения. Чувствует ли она свою вину? Однозначно нет, если даже не соизволила написать просто «прости».
Я выключаю воду и, обернувшись полотенцем, выхожу из ванной комнаты. Теперь чувствую себя человеком. Вхожу в гардеробную, примыкающую к спальню, и шарю глазами в надежде отыскать свое любимое домашнее платье.
Неожиданно слышу звук поворачивающегося ключа в замке входной двери, за которым следует голос моего супруга. Я стою ни жива ни мертва будто в квартиру вошел не Миша, а самый настоящий преступник. Чувствую, как все тело наливается тяжестью, а сердце ускоряет свой ритм до запредельных показателей.
— Нет, я еще не выехал, — говорит мой муж. — Да, только домой зашел. Да, да. Чемодан заберу и в аэропорт. Даже раздеваться не буду, времени нет. Еще по пути надо в больницу заскочить — жену проведать.
Каково же будет его удивление, что меня там нет. Я бесшумно усмехаюсь. Жена — как красиво и одновременно как горько звучит это слово из уст Королева.
— Нет, Вадик, все нормально. Инга, конечно, не знает. Зачем ей это?
Я напрягаюсь. Разговор становится все интереснее, а мне остается лишь молиться, чтобы Миша меня не обнаружил. Черт возьми? Почему сердце стучит так, будто вот-вот выпрыгнет из груди?
— Вадик, я не собираюсь ей ничего рассказывать, — тяжело вздыхает мой муж. — Мне не нужен развод. Стоит ей узнать об этом, она сразу подаст на расторжение. Вадик, подожди одну минуту.
От последнее фразы у меня внутри все холодеет. Кажется, Миша понял, что он дома не один. Скрестив пальцы, я кусаю нижнюю губу в ожидании супруга, но он не появляется.
— Все, я на связи, — глухо произносит Королев, но становится понятно, что он по-прежнему находится в прихожей. — Егоров играет грязно, Вадик, тебе ли не знать. У меня есть один козырь против него, но пока я не могу его достать — слишком все очевидно.
В разговор о работе не вслушиваюсь — меня никогда не интересовали его адвокатские дела. Но после одной фразы я настораживаюсь. Вот только ее смысл до меня не сразу доходит.
— Конечно, я купил ей билет. Она едет с нами. Я без Ларки не могу. Ты же в курсе дел. Да, я знаю, что делаю, — серьезно произносит муж. — Не учи меня. Все, давай. Увидимся в аэропорту.
Я чувствую бешеную пульсацию в висках, но не могу пошевелиться. Я не ослышалась? Он улетает с Ларисой? Пока я валяюсь в больнице. Как же низко он пал! Мерзавец!
Первый порыв — выйти из своего укрытия и все ему высказать, но голос здравого смысла оказывается громче. Нужно дождаться звонка Миши после того, как он узнает, что меня в больнице уже нет.
Интересно, чем он сможет объяснить свой поспешный отъезд? А самое главное — зачем ему понадобилось брать с собой Ларису, если по его словам их ничего не связывает.
Входная дверь громко хлопает, а я, сделав глубокий вдох, выхожу из гардеробной. Все тайное становится явным, родной. И совсем скоро я смогу в этом убедиться. А пока займусь полезным делом — изучу документы, которые обычно требуются при расторжении брака.
