В этот раз он оказывается дома, но теперь уже я не собираюсь с ним разговаривать. О чем? Приняв душ, запихиваю в себя ужин, не чувствуя вкуса еды. Слава заходит в кухню и, не глядя на меня, достает из холодильника сок. Ощущение, что я – пустое место, меня тут нет вовсе. Опускаю глаза в тарелку в ожидании, когда он уйдет, но Яров останавливается на пороге.

— Завтра выйдет последний рекламный пост, – говорит мне, я не поднимаю глаз. – Если надо будет еще что-то снять, обращайся, блог твой до воскресенья. И кстати, – он делает глоток, я бросаю быстрый взгляд и возвращаюсь к кромсанию несчастной котлеты. – Расставь приоритеты. Блог – это реальный шанс зарабатывать на любимом деле. Но на это тоже нужно время и силы. Если продолжишь, как сейчас, то вся моя реклама не будет иметь смысла. Уволься из кофейни прямо завтра и сосредоточься на блоге, у тебя сейчас есть для этого все возможности.

Я молчу, не поднимая глаз, Слава уходит, больше ничего не добавив.

Продолжаю мять котлету, которая уже и так превратилась в фарш. Так и не сумев доесть, выкидываю в помойку. Ночью долго лежу в постели, глядя на темный потолок. Дождь стучит в окно почти уютно, если бы еще у меня было подходящее настроение. Думать ни о чем не хочется. Хочется уснуть, но именно это как раз не выходит.

Слава не пожелал объясниться, просто вышвырнул меня из своей жизни, и все. Дал полезные советы на будущее, смешно. Хотя умом я и признавала их истинность, сама ведь думала об этом днем. Я не смогу успевать все.

Но уволиться – значит, лишиться денег, придется снова брать у мамы, даже если они нужны для развития блога, обучения и так далее… Какая разница? Я же буду брать чужие деньги. Но Слава ведь именно на это намекнул? Что я так и должна сделать? Дал благословение тратить деньги его отца?

Горько хмыкнув, в очередной раз переворачиваюсь на бок. Нет, я не могу так. Так нельзя. Мы что, детский сад? Типа сказал, я больше с тобой не дружу, и все? Ушел без объяснений причины? Я хочу знать эти причины! Хочу высказать все, что думаю о его поведении в универе, да и в баре, и пусть он выскажется в ответ. Не собираюсь я молчать, если уж ставить точку, то чтобы она была без недоговоренностей.

Однако с утра Славы я не обнаруживаю, видимо, уехал еще до того, как я проснулась. Настолько не хочет со мной общаться? Замечательно. Только не выйдет.

В институте Соколова так и сидит со Славой, они мило общаются, пару раз на перемене она громко смеется, закидывая голову назад и демонстрируя красивую шею и привлекательную грудь в глубоком вырезе кофты.

Слава богу, никто меня не дергает, даже Зацепин, только пялится постоянно с противной ухмылкой на лице. Почему у меня ощущение, что они с Соколовой заодно? В плане, что после Славиного предложения он ее как будто подначивает. Правда, Вика не из тех, кто ведется на подобное, так что все слова отлетают от девушки, не достигнув цели.

Но больше меня пугает то, что Слава ей, кажется, действительно симпатичен, да и она ему вполне подходит. Они могут сойтись. Пусть это будет ненадолго, но это может случиться, и эта мысль разъедает мои мысли сильнее, чем соляная кислота.

И все-таки, вернувшись после работы, я твердо решаю поговорить со Славой. Его опять нет, и не знаю, вернется он или нет. Наверное, торчит в баре или клубе, на улице сегодня настоящий ураган: холодный ветер срывает с деревьев листья, гнет кустарники, свищет, сбивая с ног. Дождь льет весь день сильными косыми струями. Я успеваю продрогнуть, пока иду до метро. Охота вообще в такую погоду где-то таскаться?

Дома тоже похолодало, я пытаюсь читать, забравшись под одеяло, но то и дело смотрю на часы. Непонятно, чего жду. Сегодня Слава, скорее всего, тоже не придет. И именно в этот момент слышу, как щелкает входная дверь – я специально не закрывала комнатную, чтобы не пропустить Славу, если вдруг задремлю.

Выхожу в холл, но все заготовленные слова застревают в горле. Он насквозь мокрый. С него течет так, что под ногами не просто мокрое место, а настоящая лужа. Слава явно не рассчитывал встретить меня, хмурится, стягивая кроссовки и в прямом смысле хлюпает в сторону своей комнаты. У него красный нос и точно такие же руки.

Молча проследовав за ним, наблюдаю, как он стягивает толстовку с футболкой, не очень уверенно цепляясь за края пальцами. Нахмурившись, подхожу к нему и беру за руку. Тут же ахаю: она ледяная, пальцы с трудом гнуться.

Вырвав руку, Слава стягивает мокрые джинсы и носки, и я лицезрею такие же красные пальцы ног.

— Ты что, нашел простой способ ампутировать себе конечности? – злюсь я, шествуя за ним в ванную, где он закидывает вещи в стиралку. Слава только кидает тяжелый взгляд.

— Отвали, а? – почти просит, несмотря на грубые слова. Я только качаю головой.

— Идиот, – цежу, взяв тазик, наполняю его теплой водой и ставлю у раковины. Слава наблюдает за мной в непонимании.

— Залезай, – приказываю ему, он недоверчиво фыркает.

— Шутишь, что ли, Регина?

— Шутишь ты, когда отмораживаешь себе руки и ноги, – я буквально заталкиваю его в тазик, он морщится, но терпит. Настроив воду в кране засовываю под струю воды его ладони.

— Жжется? – задаю вопрос, Слава только хмыкает, качая головой.

— Думаешь, я был не в состоянии сам отогреться?

— Думаю, тебе хватит ума не отогреваться вовсе, чтобы кому-то что-то доказать, – парирую я, делая воду горячее. Подлив кипятка в таз, интересуюсь:

— Где ты так промок? Ты же на машине.

Яров молчит, глядя на воду, потом кидает:

— Гулял.

— Отличное выбрал время.

— Прости, что тебя не спросил, ты же самая умная, все знаешь.

— Обращайся.

Я прибавляю еще кипятка, пальцы Славы красные, но уже согреваются. Вот и хорошо. Каким бы придурком он ни был, срывать свое здоровье – плохое решение.

— Я чувствую себя идиотом, стоя в тазике, – все же замечает Слава через минуту. – Может, закончим уже?

— Побудь идиотом еще немного. Если хочешь, я тебя поддержу.

— В смысле? – вздергивает он бровь. Стянув носки и закатав спортивные штаны, я залезаю к нему в тазик и двигаю пальцами ног. Слава смеется, и с его волос на меня летят мелкие холодные брызги.

— Я вообще-то в целом замерз, – замечает он, поворачиваясь ко мне и выключая воду. – Душ можно принять?

— Можно, – киваю я, испытывая теперь неловкость. Одно дело рядом в тазике, другое вплотную друг к другу. – Я пойду тогда.

Делаю шаг назад, выбираясь из тазика, и позорно скольжу ногой по кафелю. Чуть не падаю, но Слава успевает подхватить, и мы снова оказываемся вместе в несчастном тазу. В кончиках пальцев начинает колоть от желания коснуться щеки Ярова, а тело в его руках само изгибается, словно пытаясь примагнититься к торсу парня.

Мы стоим так, кажется, целую вечность, просто смотрим друг на друга. Слава вдруг отводит назад мои волосы и гладит от виска к щеке, я не двигаюсь, просто не знаю, как реагировать. Что у этого парня вообще в голове, если вчера он отталкивает побольнее, а сегодня притягивает обратно с нежностью? Что мне-то делать со всем этим?

— Я скучал по тебе эти дни, – его голос звучит почти обреченно, мое сердце срывается куда-то в пятки и тут же начинает грохотать в груди в три раза быстрее обычного.

— Я думала, Соколова тебя развлекала, – едва заставляю себя сказать. Он не обижается, улыбается, разглядывая меня.

— Все-таки ты ревнуешь.

— Да иди ты, – я фыркаю, но с места не двигаюсь.

— Мне это нравится. Ты мне нравишься, Регина. И я хрен знает, что с этим делать. Веду себя как мудак с тобой, просто конченный, потому что ни черта не понимаю, что происходит.

Вот теперь я почти готова свалиться на пол, благо Слава меня держит, да и тазик, в котором мы стоим, не дает расслабиться. Такое признание от Славы – это… Я даже не знаю, с чем сравнить. Откровенничать в принципе не в его привычке, а признать симпатию – это уже довериться другому человеку, стать уязвимым, чего Слава старательно избегает. Я судорожно тяну воздух, а потом прошу: